Книга Тихий сон смерти - Кит МакКарти

— Я сделала вот что. — Белинда посмотрела на Айзенменгера. — Я извлекла ДНК и РНК…

Зная, что Елена не поймет ни слова из ее рассказа, Айзенменгер вежливо прервал девушку:

— Елена не медик, так что не углубляйся в терминологию.

Сказав это, доктор перевел взгляд на Елену, и та ответила ему благодарным кивком.

— Я сделала вот что, — начала еще раз Белинда. — Я подготовила образцы тканей, чтобы извлечь из них генетический материал, то есть дезоксирибонуклеиновую кислоту, или попросту ДНК, и рибонуклеиновую кислоту — РНК. ДНК — это материя, из которой состоят гены. Так вот, проведя анализ ДНК, можно определить, имеются ли в генах какие-либо изменения. РНК служит посредником между генами и самой клеткой. Разобравшись с ее составом, можно определить, какие из генов задействованы. Рак образуется из-за структурных аномалий в генах либо из-за того, что те или иные гены отключаются или включаются тогда, когда этого быть не должно.

Елена кивнула, и это должно было означать, что пока ей все понятно. Глядя, с каким сосредоточенным видом она слушает Белинду, Айзенменгер подумал, что она действительно понимает суть разговора.

— Проблема РНК в том, что эти соединения очень хрупки и недолговечны. Поэтому, чтобы сохранить их для исследования, конструируются их копии, называемые сДНК. Это дает возможность анализировать РНК с помощью веществ, которые называются рестриктазами. Они разрезают сДНК в определенных местах, и, если структура претерпела изменения, точки разреза меняются. Поэтому получающиеся фрагменты отличаются размерами от обычных. Используя флюоресцентный маркер и пропуская эти фрагменты через специальную машину, можно увидеть, какие из них переменили положение, и таким образом определить, какие изменения произошли в самой структуре.

— Флюоресцентное сканирование? — переспросила Елена, и Айзенменгер рассмеялся своей самонадеянности. Оказывается, он недооценивал эту женщину. Взглянув на него, Елена не без удовольствия улыбнулась. Айзенменгер же, склонив голову, произнес:

— Прошу извинить, если я вел себя покровительственно. Я просто полагал…

— Все нормально. Я, в общем-то, не очень разбираюсь в медицинских вопросах, но я адвокат и большая часть моей работы состоит в том, чтобы понимать людей и их проблемы, так что поневоле приходится учиться всему. С год назад я вела дело, где в качестве доказательства использовались анализы ДНК. Я запомнила несколько терминов, но так и не разобралась в принципах…

Белинда и Айзенменгер переглянулись.

— Продолжай, — кивнул он.

— В итоге получается табулограмма, которая поначалу кажется непонятной. — Белинда извлекла из кармана халата свернутый лист бумаги и развернула его перед Еленой.

Это оказался график, на котором точками были обозначены верхние и нижние пики некой кривой, тянувшейся вдоль оси координат. Сама же ось была разбита на пронумерованные отрезки. Айзенменгер переставил свою тарелку на соседний столик, чтобы Белинда могла полностью развернуть бумагу. Елена вплотную придвинулась к столу и принялась с интересом разглядывать график.

— И? — прервал доктор затянувшуюся паузу.

Белинда открыла рот, словно собираясь начать обстоятельный рассказ, но потом пожала плечами и сказала просто:

— Какой-то хаос.

— То есть?

— Каждый из пораженных образцов, которые я исследовала, имеет по меньшей мере шестнадцать структурных аномалий. А некоторые и того больше.

— А сколько должно быть? Какой результат дает анализ ДНК в большинстве случаев рака? — спросила Елена.

— Всего несколько аномалий. Может, одну, ну в крайнем случае десять-двенадцать.

— Значит, это какой-то неизвестный науке особенно агрессивный рак? Вы это хотите сказать?

Белинда кивнула.

— Это не дает нам никакой новой информации, — заметила Елена.

— Нет, дает! — вдруг с жаром выпалила Белинда, и оба — Айзенменгер и Елена — уставились на нее.

— Большинство форм рака имеют собственные, характерные лишь для них аномалии, и здесь, несмотря на множество изменений, я нашла одну закономерность…

— В тех шестнадцати, о которых вы говорили?

Белинда снова кивнула. Сделав паузу, чтобы Айзенменгер и Елена могли собраться с мыслями, она продолжила:

— Анализ клонированных ДНК подтвердил выраженное постоянство подмножества во всех типах опухолей. Во многих оказалось гораздо больше, но эти шестнадцать присутствуют постоянно. Даже в опухолях, где в обычных случаях их быть не может.

— Хаос? Генный хаос? Вы это хотите сказать? — спросила Елена.

На этот раз ответ Белинды оказался не столь категоричным.

— И да и нет, — проговорила она не вполне уверенно. — Видите ли, рак представляет собой последовательное развитие генетических сдвигов, каждый из которых способствует развитию опухолевых клеток. Хотя одновременно с этим в генах происходят и другие изменения, которые не обязательно участвуют в канцерогенезисе. Их называют вторичными сдвигами. А здесь таких сдвигов неимоверное количество, и общая картина представляет собой хаос, но красной нитью во всех них и в каждом в отдельности проходят эти шестнадцать.

— Эти шестнадцать характерных изменений присутствуют в любых формах рака? — спросил Айзенменгер.

Девушка сокрушенно покачала головой:

— Я поспрашивала коллег, так, чтобы быть уверенной. Никто из тех, с кем я говорила, не мог назвать опухоль, в которой встречались бы все шестнадцать.

Все трое уткнулись в распечатку, и каждый думал о своем.

— Здесь можно увидеть еще кое-что, — произнесла Белинда. Она говорила неуверенно, почти извиняющимся тоном. Достав еще один лист бумаги, она развернула его на столе поверх первого. — Это, — сказала она, указывая на высокий пик в правой части графика.

— И что это? — поинтересовался Айзенменгер.

— Я не сразу поняла. Этого здесь быть просто не может, но это есть, во всех образцах.

Первой, как ни странно, сообразила Елена.

— Вы хотите сказать, что это заражение?

Белинда утвердительно кивнула:

— Это, конечно, наиболее вероятно. Я использовала ПЦР, полимерную цепную реакцию, полимеразу, чтобы произвести анализ сДНК. Получилось, что копия РНК подверглась тому же самому заражению.

Не нужно было иметь диплом врача, чтобы понять: сказанное сейчас Белиндой начисто перечеркивало все предыдущие версии. Это сознавали и Елена, и Айзенменгер. Поэтому он переспросил:

— Ты уверена? У тебя есть доказательства того, что это заражение? Ты можешь точно определить, что это?

— Этим я и занималась. Я попросила коллегу из отдела вирусологии помочь мне, в таких делах у меня совсем нет опыта…

— И?.. — Елена заметила нетерпение в глазах Айзенменгера. — Что это?