Книга Первач - Кирилл Юрченко

Я присматриваюсь к ним и замечаю, что они неподвижны. Застыли на отметке 23:50. Смешно сказать: именно через десять минут после того, как капитан привел их в действие и дал приказ уходить.

Смех вдруг разбирает меня. Я хохочу, не в силах удержаться на ногах и падаю на спину.

И мы надеялись перехитрить силу, против которой ничтожны?

Я вижу туман над собой и вокруг, и волна благодарности к его силе захлестывает мою душу, когда я понимаю, что сумел пробиться через какой-то барьер. Все не зря — и мои мысли, и мой страх, и эти точки на экране.

Точки!.. Скоро здесь будут солдаты!

Опомнившись, я вскакиваю на ноги. Может быть, это и не имеет смысла теперь, но я обрываю провода с цилиндров, и сразу гаснут цифры на дисплее. Забросив провода подальше в туман, я понимаю, что вряд ли товарищи поймут мой поступок. Они уже близко, и я отчетливо слышу их голоса. Через минуту-другую они окажутся возле цилиндров. А та фантастическая подсказка на дисплее моего маяка исчезает. Теперь, видно, Полоса решила, что с меня достаточно. И я не могу более полагаться на быстроту своих ног.

Когда-то я думал: может ли так случиться, что мне придется стрелять в сослуживца? И не мог представить, что это окажется возможным. Но теперь стреляют в меня.

Когда первые пули звонко чиркнули о металл цилиндров, я сорвался с места. Насколько можно, прибавил ходу, на бегу снимая свой маячок. Снова раздались выстрелы. На этот раз пули догнали меня — одна оцарапала ногу, вторая ударила в плечо. Но я успел сорвать маяк и швырнул его раненой рукой в сторону.

Вдруг какая-то черная птица выскочила из тумана, едва не задев лицо. А за ней вторая. От неожиданности я остановился и крутанулся, чтобы проводить их взглядом. Но как появились они словно из ниоткуда, так же и растворились бесследно в тумане.

А я растерялся. Отвлекшись на птиц, потерял направление. Голоса в тумане теперь как будто раздавались отовсюду, и не было возможности точно понять, куда мне нельзя бежать, чтобы не попасть в руки своих же бойцов.

Стоя на месте, я заметил, что туман вдруг начинает медленно расступаться передо мной, разрываясь на куски, словно вата.

Ну, вот сейчас и произойдет то, что должно произойти. Но к этому моменту я давно справился со своим страхом.

Внезапно налетевший ветер разогнал остатки тумана, и оказалось, что я стою в центре лесной поляны. Одновременно я заметил, что все деревья, растущие по краю этой поляны, облеплены угольно-черными птицами — точно такими же, как те две, что испугали меня своим неожиданным появлением. Их много, и ветви склоняются под их тяжестью.

Мне пришла в голову мысль, что именно птицы могли быть теми существами, которым туман не мешал видеть и наблюдать, когда я ощутил, что кто-то подглядывает за нами. Каким-то образом я почувствовал, что от птиц исходит мощная энергетика, но не знал, чего именно ожидать от них.

Оборачиваюсь, на всякий случай ищу пути отступления. Но там, за пределами круга, в котором я оказался, туман и не думает растворяться. Он все такой же густой, и если я решусь бежать, то лишь до первого дерева, о ствол которого разобью себе лоб.

Итак, я стою в самом центре поляны. И птицы повсюду, в том числе и за моей спиной. Одна из них вдруг спрыгнула с ветви и, поднявшись надо мной, застыла в воздухе. Задрав голову, я хочу разглядеть ее. И замечаю, что птицы надо мной уже нет. Вместо нее — некое подобие наконечника стрелы.

Когда угольно-черное острие направилось в мою сторону, я даже не успел крикнуть. Инстинктивно зажмуриваюсь, как вдруг голова взрывается ужасной болью. Я падаю на колени, обхватив руками затылок. Отодвинутое на задворки сознание шепчет едва слышную подсказку: крови нет и голова цела, ладони тоже!

Я осторожно шевелю пальцами и убеждаюсь, что это правда. Но радость моя преждевременна. Со всех сторон слышится грозный шелест. Подняв голову, я вижу, что птицы покинули деревья и, точно так же, как и первая, зависли в воздухе, предаваясь метаморфозе.

Пытаюсь встать, ноги не слушаются. Хочу кричать, напугать их — голос пропал. Да, наверное, и невозможно испугать их криком. А птицы поворачиваются ко мне остриями своих вытянувшихся клювов…

Они стали ударять в меня одна за другой. С коротким интервалом до следующей пытки. Я больше не держал руки на голове, да и не было никаких рук. Не было и ног, и головы тоже не было. Будто и не я это, а мешок с костями, под завязку набитый болью.

Все закончилось тем, что я упал лицом в землю. Снова услышал странное хлопанье их крыльев. Но мне все равно. Если эти птицы хотят добить меня — пусть так и сделают!

Но я не угадал: шелест крыльев стих, и воцарилась мрачная тишина. Значит, улетели! Мне бы набраться решимости и поднять голову, но я не могу заставить себя сделать это. Наконец, когда боль отступила, я приподнялся и увидел, что птицы так же сидят на деревьях. Разве что их стало меньше.

Я ощупываю себя и убеждаюсь в том, что совершенно цел, и даже кровь не сочится из плеча, кудаугодила пуля — это странно, но, впрочем, мне не до того, чтобы придавать значение этому необычному факту.

Я услышал крики моих товарищей. Они становились громче и ближе. Вскоре они выскочили на поляну. Все до единого. Во главе с капитаном. Они недоуменно поглядывали друг на друга, словно не доверяя этому странному месту, где отсутствовал туман. Я хотел подняться и шагнуть им навстречу, но ноги не слушались. Если они хотят убить меня, то, Господи, дай мне сил встать на ноги! Не хочется валяться перед ними…

Я все же сумел встать на колени.

«Вот же я!.. Теперь можете стрелять!..»

Но они не слышали мой крик. Парни и капитан продолжали смотреть вокруг и не видели меня. Между тем с появлением солдат птицы пришли в возбуждение. Возобновился шелест их крыльев, становился все громче. Я уверен был, что сейчас произойдет то же самое, что и со мной. Однако бойцы, казалось, совершенно не замечали рассевшихся по ветвям черных маленьких оборотней. Как и меня.

А потом началось… Птицы сорвались с веток и стали вонзаться в тела солдат, которые заметались по поляне, крича от боли. Но как бойцы ни пытались, туман не выпускал их. Они словно оказались в заколдованном кругу, из которого нельзя вырваться. И опять странно было, что никто из них не задел, не затоптал меня своими тяжелыми ботинками. Будто что-то мешало им приблизиться ко мне, заставляло вовремя вильнуть в сторону.

Началась беспорядочная стрельба. Они совершенно не понимали, куда нужно целиться и во что. А явдруг ощутил, что мозг мой способен улавливать мысли этих обезумевших людей, всерьез напуганных болью, что хлынула в их тела. И я теперь совершенно точно знал, что, в отличие от меня, они почему-то не видят птиц. Впрочем, они и друг друга не видели. Перед глазами у них возникли порождения собственного разума, словно выплывшие из тех рассказов, которыми бойцы перед ночевкой пугали себя и остальных.