Книга Снежное забвение - Энн Кливз

мяч.

Добравшись до вершины песчаного холма, он позвонил Сэл, внезапно соскучившись по ней. Он подумал, что неплохо бы привезти сюда детей как-нибудь на выходных. Им всем не помешает глотнуть свежего воздуха и полюбоваться на морские волны, набегающие на белый пляж.

– Как ты там? – Он знал, что у Сэл крыша едет из-за приближающегося Рождества. У нее было свое представление о том, как должен проходить этот праздник в их семье. Абсолютно безупречно. Но реальность никогда до конца не соответствовала ее мечтам. А в этом году она еще и решит, что его родители ее осуждают. – Как дети?

– Джесси поехала в город. – Она говорила извиняющимся тоном, потому что понимала, что он бы это не одобрил. Он считал, что его маленькая девочка была еще слишком юна, чтобы ехать в город без взрослых. Она продолжила: – С ней все будет нормально. Их там целая толпа, есть ребята постарше. Мама Сары вызвалась довезти их до метро, и она тоже будет в городе. Ей нужно закупиться напоследок, и она будет на телефоне, если вдруг что.

– Ладно. – Что еще он мог сказать? Все уже решили без него. Он немножко постоял, любуясь отблеском низко нависшего солнца на волнах, и отправился обратно в Киммерстон.

Глава 37

Малкольм Керр спустился в метро и сел на свободное место в вагоне рядом с крупной женщиной с хнычущим ребенком на коленях. Поезд был забит. Последний день перед рождественскими праздниками, когда были открыты магазины. Никто его не замечал. Он был серым человеком, старым и бесполезным. Беспомощным. Но он всем им еще покажет.

Сначала он не понимал, что именно здесь делает. Он улизнул из дома на Перси-стрит не для того, чтобы сбежать, а просто подышать свежим воздухом. Он появился на пляже Норт-Мардл с первыми лучами солнца, поглядел на серый рассвет с высоких дюн, а когда уже ехал назад, его охватило желание воссоздать последние шаги Маргарет. Он решил, что сможет почувствовать то же, что и она, когда сидела в метро. Он понимал, что это безумие, но в тот момент его мозг уже рвался в клочья. Его сознание было как гниющий ковер, который догрызают мыши, а мысли сыпались и распадались на куски.

Он увидел знакомое лицо, как только сел в поезд, но спрятался в углу и не думал, что его заметили. Это было похоже на знак. Маргарет разговаривала с ним из могилы? Может, она хотела, чтобы он сбежал и начал новую жизнь без нее? Или ей от него нужно было что-то другое? На пятачке рядом с дверями стояла кучка подростков. Они смеялись, и он почувствовал горькую обиду. «Как они могут?» А потом он понял, что они обсуждают убийства. Он моментально проникся неприязнью к девчонке, которая заговорила первой. Она была слишком мала для своего макияжа.

– Твой папа же из полиции, Джесс! – Она говорила так громко, что все люди в вагоне могли ее услышать. – Они уже поймали убийцу? – Остальные пассажиры пораженно уставились на них, чего она, видимо, и добивалась.

Девочка по имени Джесс выглядела младше остальных. Худенькая, неуверенная в себе. Ей явно хотелось им нравиться. Малкольм знал это чувство.

– Я была там, – с ноткой гордости сказала она. – Это я нашла тело.

Малкольм окинул взглядом ряды сидений в вагоне. Отовсюду на девочку смотрели любопытные, хищные глаза. В своей голове он буквально кричал ей: «Не надо было тебе этого говорить. Никому не обязательно это знать». Это усложняло дело.

Всю дорогу до города он настороженно, подобно охотничьему псу, глядел в окна вагона. Он изучал каждого пассажира, волнуясь, что не сможет выловить из толпы того, кто ему нужен.

Он решил, что, похоже, сошел с ума. Из-за недостатка сна. Или сорока лет стресса. Но еще подумал, что ему уже наплевать. Что он мертв, как образцы организмов, которые профессор собирал в своей лаборатории в Каллеркоутсе. Такие свежие и блестящие снаружи, но застывшие и окаменевшие внутри. Он действительно был ничем не лучше мертвеца. Ни чувств, ни души. Но теперь он видел, что выход есть. Новая жизнь с ощущением собственной полноценности. Тут в нем проснулась надежда. Все зависело от него: нужно дождаться, когда группа разделится, и выхватить отдельного человека. Он почувствовал прилив возбуждения – того же деструктивного восторга, что и сорок лет назад.

Он читал экземпляр бесплатной газеты, которую взял на станции Партингтон, и поглядывал из-за нее на происходящее. Видела ли его цель? Он не мог быть уверен и не хотел рисковать. Он снова забился в угол, и его сознание вернулось назад, перемотало время, и лист газеты превратился в экран между настоящим и прошлым.

День рождения его отца. Пятьдесят лет. Вся улица собралась в «Коубле» в ожидании, когда они с Билли сойдут с лодки. Стоило им открыть дверь – и тут же они были встречены громкими поздравлениями. Билли Керр всегда был героем Харбор-стрит. Валери где-то раздобыла торт, но когда пришло время его резать, большинство уже напилось в стельку. А потом они вышли на улицу сделать фотографию. Не все, конечно. Кто-то остался внутри. Некоторые люди на Харбор-стрит предпочитали не появляться на фотографиях.

Он в подробностях помнил, что было надето на Маргарет в тот день. Легкая длинная юбка из индийского хлопка, белая сетчатая блузка. Сандалии. Тонкие кожаные ремешки завязаны на щиколотках бантиком. Не рабочая одежда. Для работы она одевалась так, будто собиралась в офис. Черное нижнее белье и черный пояс с подвязками. Тонкие чулки и остроносые туфли на таком каблуке, что было непонятно, как она держится на ногах. Кожа и шелк. Однажды он видел, как она одевается перед работой. Он как-то отправился ловить рыбу на лодке, кинул якорь в небольшой бухте и заглянул к ней в окна с помощью бинокля профессора. Она думала, что никто не подглядывает – что никто не может ее увидеть, потому что окна выходили в море. Ее темный силуэт резко выделялся на фоне бледного искусственного освещения комнаты. Она стояла на одной ноге в позе балерины и поправляла чулок на другой. Абсолютно спокойная и абсолютно расслабленная. «Для кого ты наряжаешься, Маргарет?» Он увидел, как она обернулась, и представил, как она сейчас откроет дверь спальни и впустит клиента. Но угол был слишком неудобный, чтобы увидеть вошедшего или проследить, что будет дальше. Но он догадывался. Он проигрывал эти сцены в голове тысячи раз.

В тот вечер, когда отмечали день рождения отца Малкольма, Маргарет не работала. Она ясно дала всем это понять. Поэтому – длинная юбка, свободная блуза и сандалии на плоской подошве. А еще она пила, а он знал, что