Книга Играть, мстить и править - Дмитрий Семальский

что же эта сумасшедшая фанатка знает. Возможно, она состоит в его гильдии. Возможно, она из числа низкоуровневого мяса. Возможно, она решила его шантажировать.

«Это из-за тебя на меня все в школе смотрят? Чего ты хочешь?» — написал он.

Ответа не было до четвёртого урока. Костя даже обрадовался, что она не отвечает. Но она ответила:

«Да, это из-за меня все говорят о тебе. Нужно мне совсем немного, поговорить. Приходи в туалет на четвёртом этаже через пять минут. Не придёшь — пожалеешь».

Костя попросился выйти. Учитель не разрешил, что и неудивительно, некоторые учителя его не любят. Тогда Костя взял стилус, царапнул им в носу и со словами «Кровь идёт из носа» благополучно покинул класс.

В туалете его ждала Карина. Та самая «Красотка» воин, которую Никита не захотел брать в гильдию, и с которой у Кости после всего ничего не получилось.

— Ну привет. Я понял. Ты следила за мной после того, как узнала мой ник, — начал Костя.

— Да. Если бы я не повелась тогда на твои слова и не отказала бы Готам, я могла бы быть у них в гильдии. Но из-за тебя моя связь с друзьями разорвана. Ты виноват.

Костя усмехнулся. Развернулся. Хотел уйти, но обнаружил позади себя двух одноклассников Карины. Один из них держал в руках металлическую трубу.

Костя среагировал мгновенно. Врезал по лицу одному, затем хотел схватиться за трубу второго, чтобы отобрать её. Но не вышло. Второй отступил на шаг, затем замахнулся, и это было последнее, что Костя помнил.

Глава 26. Отчаяние и крах

Костя очнулся в больничной палате. На нём было только нижнее бельё. Он сел. Свет резал глаза.

— Сколько время? — спросил он у соседа.

— Около пяти. Тебя пару часов назад привезли, — сказал тот. — Как зовут?

— Где мои вещи не знаешь?

— Нет.

Костя подошёл к двери и вдруг его вывернуло прямо на пол.

— Ой, видать тяжёлая у тебя травма. Давай я персонал позову, — сказал сосед.

— Нет. Лежи. Всё нормально.

Костя вышел из палаты и пошёл по коридору. Он уже прошёл мимо поста, когда его заметили.

— Больной, вернитесь в палату! — воскликнула медсестра.

Костя побежал. Он спустился по лестнице на первый этаж, нашёл приёмный покой. Когда проходил к выходу, охранник схватил его.

— Принял малого. Сейчас он к вам вернётся. Готовьте силки, — сказал он.

Костя со всех сил пнул его, но охранник был готов к удару. Он скрутил Костю и повёл наверх.

Костю привязали к койке. Теперь он мог только до носа дотянуться, не больше.

— Вы не можете меня насильно держать! Отпустите! — кричал Костя.

— Родители должны оформить отказ от лечения. А до тех пор не рыпайся, — сказала медсестра.

— Позвоните отцу!

— Он уже в курсе. Жди, приедет.

И Костя ждал. Спустя час он попросил соседа позвать медсестру и попросил дать ему телефон поговорить с отцом. Отец просто обязан приехать и забрать его, чтобы завтра Костя зашёл на самую важную осаду в жизни.

— Пожалуйста. Это очень важно. Что вам стоит? У вас ведь мой телефон? — умолял Костя.

— Ну ладно, — вздохнула медсестра.

Через минуту она вернулась с телефоном и позвонила Григорию.

— Пап, ты скоро меня заберёшь? Ты же знаешь, что я в больнице?

— Костя, отдыхай. У меня форс мажор. Смогу приехать только завтра, — сказал он.

— Что?! У меня миллиард на кону. Что может быть важнее? Живо едь сюда!

— Костя, ничего важнее здоровья нет. Отдыхай, — отец повесил трубку.

— Ну что? Не приедет? — сочувственно спросила медсестра. — Что за родители? Не понимаю я таких.

Она пошла на выход.

— Я дам вам полмиллиона, если вы меня отпустите, — сказал Костя.

Она остановилась. Развернулась.

— Ничего себе! Полмиллиона! Ну я тебе их сэкономлю, фантазёр, — сказала медсестра.

— Эй, я серьёзно. Миллион! Два! — восклицал Костя.

— Эй, давай-ка мы тебя отселим. А то он и тебя соблазнять будет, — обратилась она к соседу.

— Не волнуйтесь. Я его не развяжу, — сказал тот.

— Ну ладно. Поверю, — сказала медсестра и вышла.

Костя так и не смог убедить его. Он рассказал соседу всю правду, но этого было мало. Тогда Костя стал кричать, и после нескольких предупреждений ему что-то вкололи. Судя по всему, снотворное.

Когда Костя проснулся и узнал время, то больше не сказал ни слова. Осада в шесть утра прошла. Костя надеялся, что гильдия выбрала нового главу, надеялся, что тот убил стража крепости Лазурной долины. Это должно было случиться, ведь всё шло к этому.

К десяти часам в больницу приехал отец. Костя был не рад ему.

— Я тебя забираю, — сказал он.

— В этом уже нет нужды, — ответил Костя.

— Живо одевайся.

Косте принесли одежду и телефон. Он смог, наконец, сходить в туалет. Там он прочитал сообщение на телефоне:

«Мы сменили главу перед осадой, главой стал Виктор, и атаковали крепость с ночекончеными. Поначалу всё было хорошо. Ночеконченые использовали этот имбалансный призыв умерших, Смерч ничего не могли на это противопоставить. Когда Виктор дошёл до стража, ночеконченые его убили. Они просто не дали нам взять крепость себе. Мы в косе у всех! В гильдии осталось 23 человека».

Костя горько сплюнул. Всё закончилось плохо.

Когда Костя сел в машину к отцу, то заметил связанную на заднем сиденье Веронику. А он-то думал, что она не пришла к нему в больницу…

— Что это значит?

— Никита меня предал, — сказал Григорий. — И я не знаю, кто ещё с ним.

Они поехали в сторону офиса. Что-то происходило, чего Костя не понимал, что-то плохое. Отец пока не говорил ничего.

Они поднялись в офис. Кома пищала через кляп во рту. В офисе был запущен компьютер, на экране был Никита. У него были мокрые глаза, казалось, он не спал уже очень давно.

— Ты зря его привёл, — сказал Ник.

— Костя, ты знаешь, откуда Никита ведёт трансляцию? Говори, или я сломаю Веронике руку, — серьёзно сказал Григорий.

— Что? Откуда мне знать? Что за дичь вообще происходит? — спросил Костя.

— Объясни ему, Никита. Что ты делаешь? — попросил Григорий.

— Я не Никита, — сказал он.

Глава 27. Эмиль

Эмиль очнулся в лесу. Он осмотрелся. Он был на островке. Вокруг был пруд, в котором виднелись неведомые шипастые существа. И воздух вокруг был едкий, кислотный. Шкала здоровья приобрела зеленоватый оттенок. Отравление убивало.

Эмиль не хотел вставать. Он чувствовал, что смерть подбирается. Ему было страшно. И эти ощущения каждую секунду были свежими, будто он осознал неизбежность смерти только что. Эмиль плакал.