Книга По ту сторону дороги - Екатерина Алексеевна Андреева

наплевать, даже если Двэйн никогда не простит мне тех слов, лишь бы они вернулись.

Вэнди в шутку называла меня приведением, хотя в её глазах я видела постоянное беспокойство. Она боялась, что я заболела, а в это время года такой поворот мог стать моим концом. Стоял дикий холод. Некоторых уже успели накрыть первые хлопья снега. Лекарств не хватало, продукты экономили, и зима забирала своё. Мы с Вэнди и другие лекари делали всё возможное — я ведь решила стать её помощницей, но не из интереса, а лишь из желания быть рядом с подругой — но мы не всегда могли помочь.

Я не узнавала себя в зеркале и вполне понимала тревогу Вэнди. Пусть я никогда и не была сногсшибательной красавицей, но всё же считала себя вполне симпатичной, а теперь я и впрямь напоминала приведение: чёрные круги, впалые щёки, вечно бледное лицо. Не знаю, что сильнее на меня действовало: отсутствие Двэйна или смерти в рейте. Вероятно, и то, и другое. Но я старалась держаться как Вэнди, всё с той же улыбкой порхающей от одного дома к другому. Иногда я представляла себе Город, как советники нежатся в своих тёплых квартирах и огромных домах. Меня совершенно не волновал размер их жилища, но мысль, что это они выгнали нас за стену, оставив на съедение Пустоши, вызывала отвращение. Я ненавидела их всё больше и больше, и даже не пыталась бороться с этим чувством.

Над рейтом витал мрак, когда Двэйн, наконец, вернулся. Троих в его рядах не хватало, а значит, нам снова предстояло зажечь за кого-то огни. Толпа высыпала на улицу, кутаясь в свои накидки, отряд только ещё выходил из леса (дозорные сообщили нам заранее), их радостно приветствовали, кто-то тихонько плакал, а я не могла оторвать взгляда от старшего. Мне не хотелось ни плакать, ни кричать от радости, я едва верила в происходящее и просто смотрела на него. На мгновение наши взгляды встретились, и в его глазах я не увидела ничего, кроме смертельной усталости. Двэйн кивнул, я ответила тем же, и он пошёл дальше. Но заметив в толпе Ли, старший радостно поманил его к себе. Они обнялись, и шапка юноши съехала набекрень. Я слышала, как Ли закашлял, и Двэйн обеспокоенно что-то спросил, но тот лишь отмахнулся. Я долго наблюдала за ними, смотрела, пока дверь за их спинами не захлопнулась. Ли заболел лишь пару дней назад, и мы с Вэнди невероятными усилиями пытались его лечить. Ещё один страх мне в копилку. Мы не могли потерять Ли. Я собиралась сделать всё, чтобы не допустить этого. Если понадобится, могла бы даже проникнуть в Город за чем-нибудь необходимым. Ли был частью нашей семьи!

Слеза скатилась мне на мех, и я часто заморгала. Не хватало ещё стоять посреди опустевшей улицы и реветь. Двэйн жив! Понимание этого накатывало волнами, и я боялась, что всё-таки не удержусь от истерики. Но зима ковала во мне твёрдость, если не жёсткость, и я постаралась проглотить все свои переживания и поспешила обратно в больничный отсек. Работы предстояло немало.

Наступил вечер, а мы ещё продолжали возиться с лекарствами. Вэнди попросила меня приготовить отвар для Ли, и я принялась толочь сушёные травы. Конечно, у неё были и обычные препараты, но их следовало экономить. Рейт — большой, а лекарств мало. Удивительно, что они вообще у нас были.

Внезапно дверь распахнулась, и в комнату вошёл Двэйн. Вэнди радостно бросилась ему навстречу, а я замерла, не зная, как следует себя вести, и ощущая странный панический страх. Мы не виделись столько времени, и я не представляла, что нужно сказать, как себя вести. Первые минуты он казался мне наваждением, трудно было поверить, что мучительная неизвестность закончилась, что он на самом деле стоит перед нами живой и практически здоровый. Кажется, до этого момента, я и не осознавала, насколько сильно переживала за Двэйна. Старший посмотрел в мою сторону и улыбнулся:

— Привет!

— Привет! — ответила я, быстро отводя взгляд и с особым усердием принимаясь за травы.

— Я надеялась, ты раньше объявишься, — весело щебетала Вэнди, усаживая Двэйна на скамью для медосмотра как раз напротив меня. — Все остальные уже побывали, с ними всё в порядке, лёгкие ушибы. Снимай, давай! — старший стянул рубашку, позволяя Вэнди заняться изучением всех его царапин и синяков. Не думаю, что он придавал им значения, но побывать на подобном осмотре Эйрин велела всем, даже ему.

— Что с Ли? — посерьезнев, спросил старший.

— Он простужен, — мягко ответила Вэнди, — но всё обойдётся, — она говорила уверенно, хотя час назад делилась со мной своими опасениями. Я восхищалась её выдержкой! — Это что след от пули? — в голосе послышалось такое возмущение, будто Двэйн нарочно получил рану. Я испуганно подняла глаза, но из-за спины девушки ничего не смогла разглядеть.

— Лишь зацепила слегка. Не страшно. Так что с Ли?

— Мы сделаем всё, что сможем. Ты знаешь, он нам всем как родной, — отрезала Вэнди, ей явно не хотелось продолжать этот разговор. — Лучше расскажи о вашем деле. Мы все с ума посходили, так долго без известий!

— Так получилось, — сухо ответил старший.

— Но сопротивление хоть приносит свои плоды? Ой… — девушка со смущением посмотрела в мою сторону, но я упорно продолжала свою работу, стараясь не обращать внимания на их разговор. Желание услышать ответы на свои вопросы у меня отпало уже давно.

— Да, кое-что есть, — к моему удивлению произнёс старший. — Но я слишком устал, чтобы сейчас об этом говорить. Извини.

— Я понимаю. Так, мне нужно сбегать за раствором. Посиди спокойно, я мигом.

К моему величайшему ужасу, Вэнди выскочила из дома. Я знала, что запасы некоторых средств у нас здесь закончились, и их необходимо было вытащить со складов, которыми заведовали старшие, но ощущение, что Вэнди нарочно оставила меня наедине с Двэйном, немедленно засело в голове. Я чувствовала себя неловко, и не знала, следует ли что-то сказать теперь, когда нас только двое. Поэтому единственным выходом из положения я считала продолжить колдовать над своим отваром.

— Ты выглядишь больной, — прервал молчание Двэйн. Я не удержалась и подняла на него возмущённый взгляд:

— Ты же в курсе, что говорить это девушке нетактично?

— А я предпочитаю быть честным, — на его лице мелькнула тень усмешки.

— И не поспоришь,