Книга Лучший коп Мегаполиса - Лариса Куницына

в доброй сказке с хорошим концом.

— Ты старался для меня? — она прищурилась. — А, может, для себя? Ты хочешь занять его место?

— Для этого кресла у меня нет достаточных связей.

— Я не о кресле.

— Что, о постели? Что-то не припомню, чтоб там было что-то, что толкнуло бы меня на подобный шаг.

— Торнадо! — зарычала она мелодичным басом. — Ты играешь с огнём!

— Нет, огня с меня хватит. Иди домой, Рузаф.

— Значит, Рирм вернётся?

— Думаю, что да.

— Это только ты думаешь?

— В данном случае важно, что это думаю именно я. Расследование веду я, и решаю всё я.

— И ты решил не заканчивать расследование? Ты вернёшь мне мужа?

— Пришлю заказной бандеролью, обвязанной алой ленточкой, чтоб ты без помех могла сорвать на нём свою злость. Катись, дорогая, мне нужно работать.

— Я вижу, как вы работаете! — она бросила свирепый взгляд на меня. — С меня хватит! Я улетаю на Орму и вернусь не раньше, чем Торсум выйдет из ваших застенков.

— Застенки были ваши, — парировал он. — У нас вполне комфортабельные камеры. А с Ормой тебе придётся подождать, пока ты не получишь соответствующее разрешение от Ле Соланжа. Поторопись домой, пока он ещё там.

Рузаф развернулась и с гордым видом удалилась.

— Змея, — проворчал ей вслед Лонго.

X

Через час вернулся Антуан.

— Ну и женщина… — пробормотал он. — Вулкан! Как он с ней справляется?

— Ты о комиссарше? — уточнил Торнадо, небрежно соскакивая на «ты».

Ле Соланж кивнул.

— Ворвалась в кабинет мужа, где мы работали, и закатила грандиозную истерику, требуя отпустить её к маме. За время рыданий и во­плей, успела покататься по полу, посидеть у меня на коленях и по­висеть на шеях у всех присутствующих мужчин. Затихла только через час, на столе, в весьма живописной позе.

— Но ты устоял.

— Это было нелегко, но я устоял.

— А у нас прочный тыл, — усмехнулся Лонго. — Это радует.

— Легко тебе говорить… — покачал головой Антуан.

— Ладно, передохни немного. События скоро начнут развиваться.

— Они уже начали, — вздохнул он. — На виллу Торсума сообщили, что два часа назад с Граукугеля угнан сторожевой звездо­лёт. Найти его не удалось до сих пор.

— А это точно связано с нашим делом? — нахмурился Лонго

— Экипаж перебили из лучевого оружия и бросили на взлётно-по­садочной площадке. Один из стрелков оказался землянином и выжил, благодаря регенерации. Сейчас его везут сюда, но из предварительного опроса ясно, что среди напавших на сторожевик был Бирас. Парень описал его в точности.

— Это всё?

— Нет. Оказалось, что ещё вчера оттуда же был угнан небольшой спейс-глиссер. Хозяин сказал, что поручил его ремонт какому-то не­знакомому механику, а на утро обнаружил, что того и след простыл, с глиссером вместе, естественно.

— Тилаб?

Антуан кивнул.

— Похоже, Тилаб сбежал с Граукугеля, а Бирас бросился вдогонку, — заметила я. — Причём, Бирас так торопился, что решился на весьма рискованное предприятие по угону сторожевика.

Лонго задумчиво посмотрел в окно, а потом подошёл к пульту связи.

— Центральная? Срочно установите постоянный канал с Клондайком, Мегаполис, двадцать шестой участок восточного округа.

Спустя несколько секунд раздался щелчок и знакомый голос про­изнёс:

— Двадцать шестой участок, сержант Урманис.

— Привет, малыш, — поздоровался Лонго. — Если меня будет искать бородатый тип, то немедленно переключи его на Изумрудную. Мы будем держать канал свободным.

— Ты имеешь в виду, что он будет искать тебя по видеотектору?

— Не знаю! Может, по спецсвязи, по радиосвязи, по личному коду, может, просто позвонит по межпланетной.

— О’кей, мой лейтенант. Я понял.

Урманис исчез с экрана.

— И что теперь? — спросил Ле Соланж.

— Ждать. Один шанс из тысячи, что он позвонит, но это всё-таки шанс…

— Хорошо. А пока я дам указание продолжать патрулирование.

Оба звездолёта: и спейс-глиссер, и сторожевик, как в воду кану­ли. Прошло уже десять часов, а о них никто ничего не мог сообщить. На улице начало темнеть, но никому и в голову не приходило уйти. В комнате стояла тишина. Только Антуан изредка подходил к пульту свя­зи и вызывал комендантов баз, а потом оборачивался к нам с Лонго и отрицательно качал головой.

Уже ночью неожиданно раздался негромкий щелчок, который прозвучал в тишине, как выстрел. Лонго сорвался с места и бросился к пульту. На большом экране возникло размытое изображение измождённого бородатого ормийца. Он окинул комнату лихорадочным взглядом и наткнулся на Лонго.

— Торнадо! — прохрипел в динамике голос, искажённый помехами. — Торнадо! Выслушай меня!

— Я слушаю, Тилаб!

— Я убил Аблада!

— Я знаю.

— Да, я убил его, но мне не оставалось ничего другого. Я пло­хо соображал. Теперь я соображаю хорошо. У меня есть достаточный запас Би-3. Знаешь, что это?

— Наркотик.

— Да, Торнадо. У меня он есть, и пока это так, я в здравом рас­судке. Ты должен мне поверить. Пока я соображаю, я не предам тебя. Я бы и Аблада не убил, хотя он мой кровник, но они сказали, что не дадут мне Би-3, пока я его не убью и не подсуну в чемодан свой передатчик. Я поставил на бластере какие-то отпечатки и швырнул его в море. Приспособления вроде маленьких подушечек тоже дали они. Ес­ли за это дело вы кого-то взяли, то отпустите. Это моя работа.

— Это были мои отпечатки.

— О, шармы! — зарычал он. — Я и в бреду не причинил бы тебе зла, майор. Я не знал.

— Как ты привык к этой дряни?

— Би-3? Я работал на Амальтее и однажды попал в зону облучения. Эти черти-земляне почти не следят за малыми дозами радиации, им с их регенерацией на них плевать, а мне хватило. Я начал слышать чу­жие мысли. Целыми днями, как будто в голове включён приёмник, рабо­тающий сразу же на многих волнах. У меня раскалывалась голова. Вот тогда-то один парень и предложил мне лекарство — Би-3. Я привык к этой мерзости, не зная, что это сильный наркотик. Мне помогало, Торнадо, понимаешь. А когда до меня дошло, что случилось, было поздно. Я попал в зависимость и уже ничего не мог с собой поделать.

— Кто этот парень?

— Я не могу тебе