Книга Леди не летают - Мария Самтенко

улыбнулся завхоз, отпуская Клариссу. — Пойдем.

До озера было не так уж и далеко, но все же в этой короткой прогулке было свое очарование. Дорожки и фонари, разгоняющие полумрак, и строгие очертания окутанного тьмой замка, и в воздухе плывет тонкий аромат роз, и можно поговорить ни о чем:

— Вот эти кустовые розы начинают пахнуть после заката, — рассказывал Магарыч. — Только они чуть более прихотливые, тут уже драконий навоз не подходит.

— Я думала, ты уже отослал его Рагону с Карниэлем, — фыркнула Кларисса. — Ну, чтобы в замке не оставалось их сомнительного имущества…

Следующие пять минут они обсуждали дорогих родственников Магарыча и их очаровательную привычку срывать свадьбы — пока Кларисса не сказала, что такие беседы ее немного пугают. Она слишком молода, чтобы выходить за кого-нибудь замуж, и вообще, они же только что решили ничего не усложнять!

— Конечно, — подозрительно быстро согласился завхоз. — Ну, я же могу помечтать, какими глазами они будут смотреть на мое новое завещание? А розы ты тоже не любишь или только тюльпаны? А то я не знаю, можно ли тебе их дарить.

— Я разлюбила тюльпаны после идиотских ухаживаний лорда Ригаллиона, — призналась Кларисса. — Насчет роз нет претензий, дари. Только не прямо сейчас. Мало ли кто тут может бродить. Главное, не говорить о шта… тьфу!

Кларисса остановилась и оглянулась в поисках лорда Грайси, припоминая, что он тот еще любитель появляться при упоминании чьих-то штанов. Но обошлось — видимо, зловредный преподаватель манер был занят поисками своей случайной любовницы. А, может, слово «штаны» следовало произнести полностью.

Магарыч с интересом выслушал теорию Клариссы насчет непреодолимого влечения Грайси к штанам, и, в свою очередь, предложил впредь именовать этот предмет гардероба «то, что нельзя называть». Какое-то время они развлекались, прикидывая, во что переименовать остальной гардероб, но пирс и черная гладь озерной воды ожидаемо вернули дознавательницу к мыслям о расследовании:

— Внимательно посмотри на эти скамейки и постарайся вспомнить, кто на тебя напал. Я думаю, что это Аррадион или его сообщник. Только эта зараза клянется, что действовал в одиночку! Боится, наверно, что старший товарищ доберется до него первым.

Перед тем, как отправиться на поиски лорда Генриха, дознавательница немного понаблюдала за допросом крокодила-сдавалы. Странно, но Аррадион не спешил никого сдавать и утверждал, что готовил зелье и давал его леди один, без сообщников. Увы, ей не удалось дослушать до нападения на завхоза: после того, как Аррадион описал во всех красках соблазнение, полет и смерть Жанны, Кларисса разозлилась настолько, что едва не последовала примеру лорда Генриха, и начальник отправил ее отдыхать до завтра. Он явно подозревал, что леди еще не совсем отошла после зелья — а что, собственно, он мог подумать, услышав предложение «кастрировать этого прекрасного урода»?

— Нет, я не помню, кто на меня напал, — покачал головой Магарыч. — У меня весь день как в тумане. И если про шпиль я еще запомнил, то потом как будто вырезали кусок.

К сожалению, воспоминания Магарыча действительно были почти бесполезны для расследования. Все, что он помнил, это всякую ерунду вроде козней Клариссы и визита Крылатого Короля.

— И я опять задолжал ему жизнь, ужас! И знаешь, я… я не готов его о чем-то просить. И чтобы кто-то просил за меня. Так даже хуже. Я лишусь последнего уважения, и останется только отравиться.

— Как будто Крылатый Король кого-то послушает, — фыркнула Кларисса. — Пойдем отсюда. Ты же проводишь?..

Странно, но на пути к Академии им удалось ни на кого не наткнуться. Магарыч был недоволен и возмущался, что когда он несет в лекарскую леди, завернутую в камзол, то попадается на глаза половине Академии, а когда эта леди идет своим ходом, до них и дела никому нет! Ну, если не считать шныряющих по коридорам Осиных дочек и пары студентов с первого курса.

— Спокойной ночи, — чуть улыбнулся завхоз, прощаясь с Клариссой у дверей ее комнаты. — Я все же немного жалею, что мы не могли встретиться раньше… или позже. Лет этак на пятьсот. Сейчас я могу предложить тебе только прилетать в Академию на выходных. А тогда я бы пообещал тебе вечный полет…

Вот тут-то Клариссу и пробрало!

Аррадион говорил Жанне то же самое — за пару минут до того, как она превратилась в дракона. Он даже записал это в протокол — как и множество других подробной. Крокодил-сдавала не скупился на них, пытаясь убедить следствие в том, что действовал один и выгораживая сообщника.

«Я бы пообещал тебе вечный полет, но»…

Кларисса почувствовала вспышку адреналина в крови. Подумалось: почему, собственно, они исключили Магарыча? Только из-за драконьей цепи? Да, он не может соблазнять леди и варить зелье, но он может давать Аррадиону задания, покупать ингредиенты и запутывать следы, потому, что его никто не подозревает.

Нападение? Возможно, это попытка отвести подозрения… а, может, Аррадион перетрусил и попытался убить сообщника. Конечно, теперь он со страху будет молчать.

Мотив? Тогда Кларисса решила, что Магарыч теряет больше, чем приобретает. А что, если он был уверен, что заслужит прощение, вернув леди крылья? А если и нет, завхоз мог заняться этим просто со скуки. Такое вот милое развлечение, самое то после архитектуры, роз и ловушек.

А, может, Магарыч был невиновен. Мало ли от кого он мог это услышать? И он был бы осторожнее, правда?

А, может…

А, может, дознавательница просто увлеклась слишком сильно и ищет оправдания там, где их нет?

Кларисса должна была во всем разобраться.

— Мне кажется, или ты… — осторожно начал завхоз, и дознавательница поняла, что все-таки привлекла его внимание.

— Иди сюда, — тихо сказала она. — Времени слишком мало.

Вцепившись в рукав камзола, она затащила завхоза к себе и закрыла дверь. Прижалась к нему, целуя, и схватилась за застежки камзола.

— А ты уверена, что… — пробормотал Магарыч, опуская руки ей на плечи в попытке не то обнять, не то отстранить.

В его золотых глазах — ясных, еще не затуманенных страстью — читалась растерянность.

— Уверена. Знал бы ты, что я терпеть не могу…

«Отдаваться преступникам», — подумала дознавательница. — «Культистов поганых хватило до конца жизни. Ну что ж…».

Она на секунду коснулась связки амулетом на шее, выбирая один, подаренный отцом, и снова прижалась к Магарычу в страстном поцелуе. Потом расстегнула камзол и рубашку, скользнула пальцами по коже и хищно улыбнулась, чувствуя ответные прикосновения. Позволяя ему сначала ответить на ласки, а потом забыться и потерять голову, отдаваясь страсти.

Вот только сама она терять голову не собиралась.

— Иди сюда, — прошептала Кларисса, прикусывая кожу