Книга Хорошо быть богом - Дмитрий Олегович Смекалин

на пятках.

Боня обошел вокруг храма. Ни памятников, ни кладбища не обнаружилось. Собственно, делать тут было нечего, так что можно было идти назад.

— Это место мертво, духи предков ушли отсюда, — важно сказал он Сартеку, чтобы у того не возникло лишних вопросов. — Видимо, все-таки придется искать их в старом городе.

Пока они обходили храм, на площади перед ним появились новые действующие лица. Уперев руки в боки, на Боню смотрел какой-то немолодой воин, сопровождаемый десятком других. Все были одеты в блестящие панцири, плечи покрывали небесно-голубые плащи. Боня подозрительно глянул на них. Нет, ночью он встретил отряд в зеленых плащах. Даже при ярком искусственном свете голубые плащи так выглядеть не могли.

К Бониному удивлению Сартек довольно почтительно поклонился незнакомцу.

— Приветствую праведный меч хифчаков, Джамкун, — сказал он.

Боня подумал и тоже кивнул, молча рассматривая батыра. Не меньше двух метров ростом и почти так же велик в ширину. Правда, не только в плечах, но и в брюхе, но все равно, впечатление дядя производил серьезное. Остальные воины были ему под стать.

— Говорят, ты великий воин, чужеземец. — Голос Джамкуна гудел как из бочки. — Великий хан послал меня узнать: чем ты так отделал нукеров Барбэ-бека?

— Просто посохом. — Боня старался отвечать спокойно и солидно.

— Посохом? Интересно посмотреть, какой же ты мастер, — неожиданно улыбнулся Джамкун. — Давненько я не дрался на дубинках. Ты не откажешь мне в этом удовольствии?

Тон батыра явно не допускал возражений. Боне оставалось только кивнуть. Спутники Джамкуна быстро образовали вокруг них кольцо, освободив место для схватки.

«Слушай, ты бы и этого за шею прихватил, — мысленно обратился он к посоху. — Только совсем убивать не надо. Справишься?»

Радостные эмоции, хлынувшие от побега, Боню немного взбодрили, потому что «дубинка», которую батыр взял в руки, невольно вызывала сомнения в спортивном характере схватки. Ее и дубинкой-то назвать было нельзя: стальной шестопер двухметровой длины и толщиной с Бонину руку, на конце которого красовался ребристо-шипастый цилиндр. Боня стал срочно наращивать свой доспех из твердой маны.

В обычном состоянии Боня покрывал слоем твердой маны одежду в стиле античного доспеха: панцирь, наручи, поножи и шлем на лысой макушке. Сгибы суставов и лицо оставались открытыми. Теперь же он срочно превратил свой костюм в герметичный скафандр, постаравшись, чтобы перед глазами поверхность твердой маны была ровной и гладкой, не очень мешая обзору. Хотя смотреть через ману приходилось, как через золотистое стекло.

Двигаться так было не очень удобно: Боня мысленно лепил форму твердой маны, как пластилин. Кроме того, приходилось все время следить, чтобы слой маны нигде не прорвался при движениях. Перехватив посох поудобнее и выставив его вперед, Боня плавно двинулся навстречу противнику.

И немедленно схлопотал по кумполу. Видимо, у батыра было свое представление о спортивных поединках, поскольку лупил он с двух рук и со всего размаха. Наверное, если бы на Боне был обычный шлем, он сейчас превратился бы в блин. Вместе с головой. К счастью для Бони, свойства твердой маны были таковы, что никто, кроме него самого, не мог ее даже поцарапать, так что удар пришелся как бы по статуе из очень крепкого материала. Под пятками у Бони захрустели камни мостовой — и все…

Джамкун даже несколько растерялся, чуть не выронив отскочивший от Бониной головы шестопер. Боня приблизился к противнику еще на шаг, на всякий случай добавил посоху еще маны и коснулся его концом шеи противника. Побег немедленно обвился вокруг. Голову не оторвал, но немного придушил.

Батыр вылупил глаза, но оружие не бросил, а изо всех сил обрушил шестопер Боне на руку. Пропитанный маной посох был как бы продолжением руки Бони и вместе с ним составлял монолитную статую. Если бы деус просто стоял с вытянутой рукой, он, скорее всего, перекувырнулся бы вперед от силы удара. А так Джамкун вогнал кольцо посоха и заодно собственный доспех себе в ключицы. Раздался неприятный хруст, и у батыра подогнулись ноги. Боня срочно попросил посох отпустить шею противника, и Джамкун без сознания упал на мостовую. Побег фонил ехидством.

Спутники кинулись к своему командиру, быстро освободив его от искореженного доспеха. Откуда-то выскочил старичок с большой сумкой и склонился над ним. Видимо, лекаря воины с собой все-таки прихватили.

— Ну как? — не очень вразумительно обратился Боня к лекарю.

— Могло быть и хуже, — не оборачиваясь, ответил тот. — Обе ключицы сломаны, и гортань ты ему слегка помял. Кажется, более серьезных повреждений нет, хотя и это немало. Ну и болевой шок.

Воины переложили Джамкуна на плащ и занесли его в находящийся рядом большой дворец. Лекарь ушел вместе с ними.

Боня некоторое время поколебался, но следом не пошел. Во дворец его пока не приглашали. Но это только пока…

ГЛАВА 3

Лудим, паяем, артефакты починяем…

Боня очнулся от задумчивости и посмотрел вокруг. Никакой радости победа в только что проведенном поединке ему почему-то не доставила. Наоборот, на душе было паршиво. Мужика жалко. Почему-то он Боне понравился. Но счесть его хорошим мешало то, с какой силой он Боню по голове своим шестопером стукнул, ласково при этом улыбаясь. Любой другой уже был бы трупом.

Может, он не нарочно, а просто у орков головы такие крепкие, что их ничто не берет? Вряд ли… Или у кочевников спортивные бои до смерти ведутся? Эх, не знает Боня их обычаев, а желающих его просветить что-то не видно. Вон Сартек-муаллим сам с открытым ртом стоит. Но молчит.

Боня решил, что надо что-то делать. Хотя бы с настроением. Похулиганить, что ли?

Он повернулся к пикси:

— Господа гусары! Не могли бы вы меня с Сартеком по воздуху в лагерь доставить? Только аккуратно, а не вниз головой!

Пикси радостно загудели.

— А вы, ребята, — Боня повернулся уже к притихшим ученикам, — бегом к юрте учителя! Мы с ним сверху за вами наблюдать будем.

Мнение Сартека он спрашивать не стал — слишком сложно объяснять, да и куда он денется! Только предупредил, чтобы не волновался и вел себя солидно.

Пикси аккуратно подхватили обоих, сформировав из своих тел что-то вроде летающих кресел. Правда, Сартеку руки-ноги при этом зафиксировали. Взлет прошел успешно. Толпа дружно охнула и проводила летунов глазами. Боня не удержался и помахал зрителям рукой. Шаман стиснул зубы и судорожно сжал кулаки. Видимо, за воздух держаться пытался. Но постепенно выражение крайнего напряжения стало сменяться у него улыбкой.

Сгрузив Сартека у входа в его юрту, Боня собрался было двинуть к своему шатру, но