Книга Дымная река - Амитав Гош

хотеть, мы беседа говорить.

Бахрам старался смотреть на окутанную туманом протоку, но взгляд его невольно возвращался к Даваю, который ткнул иглой в опий, подержал ее над фитилем лампы, а затем перенес вспузырившуюся каплю в трубку и жадно, с присвистом затянулся. Бахрам учуял сладкий пьянящий аромат, совсем не похожий на запах сырца.

— Мистер Барри хотеть мало-мало? Шибко хорош внутри.

Бахрам промолчал, но не воспротивился, когда Давай вложил трубку ему в руки. Он зажал губами мундштук, шипящая капля переместилась в чашку. Бахрам сделал затяжку, потом другую и тотчас ощутил легкость во всем теле. Заботы и тревоги, донимавшие последнее время, стихли, он ощутил себя кораблем, после злобного шторма вставшим на ровный киль.

Давай забрал у него трубку и, поднявшись, взял поднос.

— Мистер Барри теперь отдыхать. Моя придет скоро-скоро.

Бахрам лег навзничь, наслаждаясь божественным покоем, какой давал только опий, освобождая от всех земных тягот. Невесомое тело как будто покоилось на облаке, плывшем сквозь густой туман. Бахрам прикрыл глаза, отдаваясь дреме.

Неизвестно, сколько длилось его забытье, но он вдруг понял, что уже не один — в изножье дивана сидела женщина. Все ясно: вопреки запрету ее прислал чертов Давай. Если б она была надушена, размалевана и обвешана дешевой бижутерией, как обычная шлюха, Бахрам тотчас ее погнал бы, да еще обругал. Но эта женщина, одетая очень просто в серые брюки и блузу, не кокетничала, не заигрывала. Голову ее укрывала шаль, словно защищая от туманной сырости реки. Женщина и не думала приставать, но сидела неподвижно на краю дивана, подтянув колени к груди и обхватив их руками. От нее веяло каким-то удивительным покоем, от чего возникшая злость на Давая растаяла — он, конечно, баламут, но вообще-то добрый и по-своему заботливый парень.

Женщину, похоже, вполне устраивала ее позиция, и она никак не откликнулась, когда Бахрам поманил ее к себе. Он сел и взял ее за руку, оказавшуюся приятно мягкой, совсем не похожей на мозолистую ладонь человека, привычного к тяжелой работе. Рукав блузы был влажен; Бахрам оголил запястье женщины и поднес его к носу. Никакого намека на духи, пахло рекой, дымком костра, илом. В глубине души шевельнулось некое желание, настолько потаенное, что Бахрам уже и забыл о его существовании. Он потянул женщину к себе, но ощутил сопротивление и тогда улегся навзничь, положив голову ей на колени. Он как будто вновь был вместе с Чимей и барахтался в сумбуре их отношений, не имевших точного названия — не любовь, но и не просто «справление нужды».

— Иди ко мне, — сказал Бахрам. — Я дам бакшиш. Хороший, большой.

Женщина не шевельнулась, и он испугался, что получит отказ. Для проверки Бахрам коснулся губами ее соска, обтянутого влажной тканью, но даже не обратил внимания на странную сырость ее одежды, обрадовавшись, что его не оттолкнули. Расстегнув пуговицы блузы, он уткнулся лицом в ложбинку между маленьких упругих грудей и глубоко вдохнул, упиваясь ароматом дыма и реки.

Теперь и женские руки пришли в движение, умело занявшись его одеждой: распахнули чогу, распустили вязки ангаркхи, осторожно выпростали седре из-под пояса кошти, развязали тесемки рейтуз и скользнули к сокровенному месту. Она приняла его в себя без всяких усилий и только отвернула в сторону укрытое шалью лицо, позволив Бахраму прижаться щекой к ее влажной шее.

За всю жизнь он не изведал столь долгого, столь полного и вместе с тем столь неподвижного соития — идеального слияния двух существ, не обремененных потными телами из плоти, кожи, мускулов и потому ничем не разделенных, слияния, в финале которого возникло ощущение, что он рухнул с водопада, но его подхватило и плавно понесло мягкое облако.

Расстаться с этой женщиной было немыслимо, Бахрам крепко держал ее в объятьях, уткнувшись лицом в ее шею. Лодка вроде бы повернула, и он, приподняв голову, увидел, что они подошли к концу протоки, впереди расстилалась Жемчужная река. Дымки от тысяч лодочных жаровен у причала смешивались с туманом, клубившимся над водой. В плотном, но быстро двигавшемся мареве проглядывали воронки и быстрины, отчего казалось, будто вся река стала взбаламученным дымным потоком.

Бахрам закрыл глаза и вновь прижался щекой к женщине; опять невесомый, он плыл в тумане, его несла дымная река. Когда дрему его прервали, он поразился тому, что он один, а женщина исчезла.

— Мистер Барри! Причал «Очко». — С фонарем в руке над ним стоял ухмылявшийся Давай. — Твой довольный?

— Да, довольный, — хмуро кивнул Бахрам, оправляя чогу, усеянную ночной росой. Вся его одежда отсырела и пахла рекой. Он затянул вязки штанов и ангаркхи. Ощупав внутренний карман, Бахрам с удивлением понял, что все деньги на месте, хотя был почти уверен, что карман окажется пуст. Он бы ничуть не расстроился, если б женщина поживилась его серебром. Он ведь обещал бакшиш и охотно отдал бы ей все, что было с собой.

— Куда ушла девушка? — спросил Бахрам. — Позови ее.

— Кто звать, мистер Барри?

— Девушку. Ты же ее прислал.

Давай смотрел озадаченно.

— Моя никто присылать. Мистер Барри сказать девка не надо. Ты моя сердиться, да?

— Верно, но ты все равно прислать, так?

Давай помотал головой:

— Нет, моя не присылать.

Бахрам взял его за плечи и мягко встряхнул.

— Слушай, мой на тебя не сердиться. Мой очень рад, что ты прислать эта девушка. Мой хочет знать, кто она? Как звать? Мой хочет дать бакшиш.

Курносое лицо Давая расплылось в широкой улыбке.

— Мистер Барри видеть опий сон. — Он понимающе подмигнул. — Трубка курить — девка мечтать.

Бахрам его выпустил и плюхнулся на диван. Тяжелая голова соображала плохо. Возможно, Давай прав, и все это было видением, навеянным опием. Теперь понятно, почему он не видел ее лица, а соитие было восхитительным, как в ночных грезах подростка.

— Твой говорить правда? Ты не прислать девушка?

Давай энергично закивал:

— Пиравда, пиравда. Моя не присылать, мистер Барри видеть сон, твой курить трубка и вся дорога спать. — Он показал на пристань, маячившую сквозь дымную пелену.

— Ладно. — Бахрам пожал плечами. — Мой идти домой.

Давай согнулся в поклоне:

— Моя проводить мистер Барри.

Бахрам сунул ноги в туфли, встал, сделал шаг и тотчас поскользнулся на лужице. Он бы упал, если б Давай его не подхватил.

— Откуда здесь вода? Дождя-то не было.

Глянув под ноги, Бахрам увидел мокрый след, тянувшийся от дивана к лодочному борту. Давай тоже уставился на лужицы, отстоявшие друг от друга на ширину шага. Лицо его испуганно перекосилось, но он быстро с собою справился и сказал:

— Пустяк, мистер