Книга Книга пяти колец. Том 4 - Константин Александрович Зайцев

даже не заботился об украшении этого места. Оно было олицетворением первобытной мощи и силы, которая не нуждается в каком либо подтверждении. Возле небольшого алтаря расписанного очень грубой и затейливой вязью на столь архаичном наречие, что даже я владеющий памятью Ву Яна, которого готовили к становлению шугендзя, не могу их прочитать, стояли прогоревшие свечи.

— Еще теплые. — Произнесла Мэйлин, потрогав свечной воск. — Похоже наш жрец еще жив. Вопрос где он?

— Не разделяемся, только демонам известно, что тут творится. — В подтверждении моих слов, в тяжелые ворота храма начали ломиться мертвецы. Судя по двум закрытым засовам, толщине стен и дверей на поиски пропавшего святоши у нас есть все время мира, вот только, что будет когда появится чангай?

Судя по лежащим вещам, священник жил в небольшой келье на первом этаже храма. Узкие, словно бойницы, окна были расположены так высоко, что свет попадающий через них едва освещал эту маленькую комнату. В ней не было никаких украшений, только голая функциональность. Грубая деревянная кровать с жесткой циновкой на ней, рядом с которой стоял письменный стол заваленный бумагами с набросками какой-то красивой женщины. Наш жрец судя по всему еще и не плохой художник любящий прекрасное. Подойдя ближе я начал рассматривать лицо изображенное на пергаменте пока меня не осенило:

— Посмотрите, — Я окликнул Мэйлин и По, — Это же наш чангай. Уберите неестественную бледность и багровый огонь из глаз. Это точно она!

— Становится все интереснее и интереснее. Жрец связан с чангай, которая получается только из самоубийц. — Задумчиво произнесла акула.

— Вы лучше посмотрите, что я нашел, — Цилинь выдернул небольшую книгу в кожаном переплете и раскрыв ее начал читать. — Это дневник нашей пропажи.

— Что он пишет?

— Все демоны Дзигоку! Все очень плохо…

Судя по дневнику ситуация у нас хуже не придумаешь. Этот идиот влюбился в местную красавицу и начал с ней встречаться нарушив свои обеты. Чем дольше они встречались тем сильнее становилась их связь, от которой девушка забеременела, но не сумела сохранить ребенка. Этот идиот посчитал, что это кара богов за его нарушенные обеты и вместо того, чтобы поддержать любимую дистанцировался и попытался найти свое спасение в молитвах и постах.

Находящаяся в жуткой депрессии женщина начала встречаться с каким-то странным человеком, от которого веяло злой силой, но у жреца не хватило мужества решить вопросы самому или же изгнать этого странного человека при помощи местных. По итогу чужак исчез сам, а женщина начала медленно чахнуть превращаясь в тень самой себя. Прошло еще немного времени и она исчезла из деревни. Староста организовал поиски, которые ни к чему не привели. А через какое-то время на пороге храма появилось чудовище в человеческом облике, которое жрецу удалось изгнать. Решив предупредить местных и заручиться их помощью он попытался добраться до деревни, но был встречен чангаем, которого ему удалось отогнать силой своей веры. С тех пор он сидит забаррикадированный в храме питаясь чем придется и с ужасом наблюдает за тем какая темная магия творится на древнем кладбище.

— По, там сказано где этот выродок? — Мне было откровенно плевать на труса бросившего свою женщину в одной из самых страшных бед, которые могут произойти.

— Чем дальше тем менее разборчивый почерк. Похоже он медленно сходил с ума. Тут даже есть размышления о том, что может ему стоит попробовать плоть грабителей могил, которых чангай развесила по ограде. — По лицу цилиня было видно, что он испытывает омерзение от прочитанного.

— По! — Я коротко рыкнул не желаю слушать, жизненную историю жреца. Пусть с этим разбираются в нефритовой обители, ведь именно этот человек своим халатными действиями спровоцировал и поднятие мертвецов и само появление чангая. Зная насколько милосердны наши законы ему повезет если он умер.

— Ищу-ищу. Похоже нашел! Он не нашел спасения в жизни и решил сдаться, повесившись на храмовом колоколе!

Словно заправские спринтеры мы рванули к чугунной громадине. Совершенно неподъемный для обычных людей он быстро сдался под напором трех аколитов.

— Живой! — Пока мы убирали колокол в сторону, Мэйлин, успела проверить заросшее худое существо в грязном жреческом облачении с веревкой привязанной к шее. Судя по все цепь не выдержала дополнительной нагрузки и само Небо даровало нам способ справиться с чангаем.

Чтобы привести в чувство жреца нам потребовалось минут десять. Когда он открыл свои глаза, то от него просто веяло безумием. Впервые видел как человек сидя пытается уползти спиной вперед.

— Кто вы? — Заикающимся голосом произнес неудавшийся самоубийца.

— Посланцы нефритовой обители, — Серебряная пайцза, которую я достал из-за ворота, магическим образом подействовала на него. Буквально через пару мгновений он уже был почти адекватным.

— Вы пришли из-за нее? Но как? Сколько я пытался меня не пускали в деревню, чтобы я смог передать послание. — Резким взмахом руки я остановил его словесный понос.

— Мы пришли решить то, что ты умудрился натворить. Обитель слишком давно не получала твоих отчетов и мы здесь. Как ты допустил появление чангая? — Не знаю, что его пугало больше серебряная пайцза или мое злое лицо, но он поник и едва слышно начал говорить:

— Господин, я заслуживаю смерти, но умоляю вас освободите ее. Не дайте ей лишиться благословенного перерождения.

— За воротами храма, сейчас не меньше трех сотен жаждущих человеческой плоти мертвецов и солнце им не помеха. Ты понимаешь, что это значит жрец? — Последнее слово цилинь словно выплюнул вложив туда все свое презрение. — И виноват в этом ты!

— По, сейчас не время выяснять кто виноват. Куда важнее понять, что делать. — Похоже Мэйлин, на нашем фоне, решила сыграть в доброго полицейского. — Как вас звать?

— Юншен, госпожа. — С низким поклоном представился жрец.

— А меня Мэйлин. Это Ян и По. Мы пришли сюда за оружием против чангая. Хватит ли у тебя знаний и духу, чтобы провести ритуал изгнания и отпустить ее душу на новый виток круга перерождений? — Если до этих слов он был словно испуганный котенок, то сейчас он сглотнул и уверенно посмотрел акуле в глаза.

— Госпожа, я сделаю все в моих силах, чтобы спасти ее душу.

— Меня не интересует, что ты можешь сделать. — Я смотрел на этого, еще не очень старого, но очень слабовольного человека. — Нам надо знать не побежишь