Книга Малышка для зверя - Дана Стар

– Ладно. Скажу, где они. Но для их безопасности… ты, как и был трупом, им же и останешься.

Глава 3

Настя

– Здравствуйте, Анастасия. Проходите, присаживайтесь…Как вы себя сегодня чувствуете?

Снова я в этом небольшом, но уютном кабинете, лежу на кожаном кресле, пытаясь разобраться в себе, в своих эмоциях, чувствах, довериться и раскрыться другому человеку, с которым за несколько месяцев более-менее подружилась. Моему психологу.

Лариса Сергеевна, как обычно, улыбается, пытается копировать мою позу, импонируя, но я… как и прежде. Просто мешок с кровью и костями. Отвечаю на автомате, что всё, мол хорошо, хотя, на самом деле, ни черта не хорошо. Из вежливости лишь отвечаю, а сама вру. Себе вру и ей тоже. Но я стараюсь. Стараюсь жить иначе, стараюсь играть в игру под названием «Жить – это здорово!», ибо надеюсь, что игра плавно перерастёт в реальность. Но кого я обманываю?

Как может чувствовать себя женщина-одиночка с двумя детьми на руках, полюбившая бандита и едва не погибшая в перестрелке?

– Какие у вас планы на сегодняшний вечер? – психолог кивает, что-то бегло чёркает в блокноте и снова миленько улыбается.

– В приют поеду. Потом в реабилитационный центр.

– Опять себя делами заваливаете?

Ага! Лишь бы не думать о плохом. Иначе депрессия… От послеродовой ещё не пришла в себя, а тут ещё и посттравматическая на мозги давит.

– Люблю работу, что поделаешь. Новый центр у нас в городе вот только недавно открыли. Небольшой правда, но я исполнила свою мечту.

– Это замечательно!

Киваю.

И снова почему-то о Лёше вспоминаю. Куда бы ни пошла, что бы не делала… все обязательно о нём напоминает. Ведь этот центр я в его честь построила. На те деньги, которые он после смерти своей мне оставил.

Почему именно мне? Неужели настолько сильно любил?

Словно мысли мои прочитала, Лариса Сергеевна переспросила:

– Анастасия, а как часто вы на кладбище ходите?

– Каждый день, – тяжело выдохнула.

Лариса тоже вздохнула, сняла очки, глаза потёрла и затем ко мне на диванчик присела. По плечу погладила, ласково прошептала:

– Пообещайте мне, что сегодня в последний раз к нему идёте. Хорошо? Иначе наши сеансы бесполезны. От вас все зависит, милая, только от вас! Ведь вам есть к чему стремиться. У вас дети. Много детей и вы нашли своё признание в жизни. А прошлое… его отпустить нужно. Прошлое должно остаться в прошлом, а мы с вами живём будущим. Понимаете?

– Понимаю. – Киваю, а сама чувствую, как сердце на части рвётся, как оно кровью обливается, умирает, но снова возрождается. Потому что так надо. Потому что я не я, если вот так вот просто сдамся и детей своих на произвол судьбы брошу.

Да больно. Да трудно. Но нет у меня другого выбора. Не мы решаем кому жить, а кому умирать.

– Хорошо, моя дорогая. Тогда на сегодня всё. Увидимся на следующей неделе.

Попрощавшись с психологом, я вышла на улицу. Цветочная лавка находилась всего в нескольких шагах от реабилитационного центра, где я, не только плакалась другим людям о своих проблемах, но и набиралась опыта. Я решила выучиться на детского психолога, а после, ещё и на педиатра.

Стоило мне только покинуть крыльцо многоэтажного здания, как вдруг резко дождь начался. Странная погода сегодня. То дождь, то солнце, то тепло, то холодно. Я быстро раскрыла зонт и в сторону магазинов поспешила. Сначала ещё долго стояла, не решаясь зайти внутрь цветочного магазина, обдумывая слова специалиста, но всё-таки зашла.

Зашла и, не пожалев денег, самый красивый букет купила. Последний.

А через полчаса уже возле кладбища припарковалась.

Пока ехала, ливень кончился. На небе даже светло-розовая радуга появилась, а облака немного рассеялись. Ненадолго, наверно.

Его могилу я могла даже с завязанными глазами найти. Каждую ямку, каждую кочку знала. Но сейчас я понимала, что в последний раз сюда иду.

Хватит. Лариса права. Чем чаще, чем только больнее. Пора бы отпустить. Отпустить и забыть. Ему тоже больно. Там, на небесах. Очень больно, когда я плачу. Я это чувствую. Сердцем и душой чувствую. Он ведь снился мне. Недавно снился. Просил, чтобы не ревела. На сердце своё показывал, шептал, что болит. Болит, когда слёзы мои видит. А затем руку мою в свою взял и к груди прижал… Но потом вдруг исчез. Улыбнулся, в лоб поцеловал и исчез. Больше не снился. Всего лишь один раз. Когда Катюша родилась. Мне тогда совсем плохо было. Потому что не приходил к нам никто. Никто кроме Антона. А мне… мне Алексея вернуть очень хотелось. Ведь он… так и не увидел свою дочь, о которой так сильно мечтал. Точнее, он даже не знал, что я в положении. Как и я не знала.

Рожала я в Италии. В Россию Антон запретил возвращаться. Сказал, что Ярослав теперь главный туз в городе и что ищет всех тех, кто со Зверем что-либо и когда-либо имел. Больной выродок! Решил нишу у Константина отжать. Завидовал, ненавидел «друга» своего. По молодости что-то не поделили. Криминальные авторитеты, они ведь такие.

Я когда узнала, что он поместье сжёг, жутко испугалась. Если бы не Алексей… тоже бы погибла.

Я дождалась пока Катюшка подрастёт, затем, как всё утряслось, решила вернуться. За детьми соскучилась. За приютом. А когда вернулась, Антон мне какую-то карточку передал, заявив, что это всё, что от Алексея осталось. Точнее, он велел мне передать, если с ним что-нибудь случиться. А там, оказалась приличная сумма. Мы бы могли до конца жизни на эти деньги с детьми жить. Но я решила их с пользой использовать – новый реабилитационный центр для детей сирот открыла. Небольшой, но свой, зато.

Когда я к его месту подходила, каждый раз ноги отказывали и слёзы на глазах выступали. В этот же раз было вдвойне мучительно. Рядом на корточки присела, новые цветы в вазу поставила, а старые на выброс отправила. С минуту сидела молча, рассматривая простую мраморную плиту, на которой только имя и даты были выгравированы. Которые, из-за бесконечных слёз постоянно в глазах расплывались. Я влажную землю в руки взяла, голову низко-низко к надгробию склонила и прерывисто прошептала:

– Лёша… Лёшенька… Сегодня в последний раз. Я больше не приду. Психологи советовали отпустить воспоминания и начать жить с нуля. Я с ума сходить начинаю. А у меня дети. Наши с тобой дети. И я должна о них позаботиться.

Прости. Прощай. Пусть земля тебе пухом будет.

Всё. Уходить надо. Иначе не могу… Тяжело. Тяжело очень. Чем дольше тут нахожусь, тем только больнее.

Резко обернулась и побежала. А в груди как-то странно заныло. Я тогда голову в сторону леса повернула и вздрогнула… Или галлюцинации, или призраки, или ещё чёрт знает что! Но там я словно фигуру увидела. Высокую, крепкую фигуру. В темной мешковатой пайте с объёмным капюшоном.

Остановилась. Прищурилась… Ничего. Темнота, тишина, пустота.