Книга Вик Разрушитель - Валерий Гуминский

Иван Олегович только хмыкнул, увлеченно поглощая ужин.

– У Ромки есть велосипед, на котором он практические не ездит, – сказал он, почувствовав на себе пристальный взгляд жены. – Пусть на нем катается.

– Не дам! – возмутился Роман. – Вик сломает его! Как только сядет – раздавит его своим весом!

– Ты давно с Виком встречался? – спросила Света, незаметно от родителей показывая младшему брату кулак.

– Не понял! Вон же сидит! Рядом с тобой!

– Ну так еще раз погляди! Знаешь, сколько он веса сбросил? Тебя бы так погоняли, ветром снесет! Жадюга!

– Рома, ты не прав! – покачала головой Людмила Ефимовна. – Мне кажется, ты должен в некоторых случаях делиться своими вещами. Велосипед относится к такой категории.

– А мне дашь покататься? – тут же оживилась Ленка. – Если не дашь, обзывать буду!

– Кругом одни шантажисты! – засмеялся Артем. – Как там дела со «скелетом», Вик?

– Нормально, – я пододвинул к себе тарелку с супом и нехотя стал хлебать. Аппетита не было. – Сделали гибкий каркас, по нему будут собирать костюм. Нужны композиты, легкие сплавы и прочая ерунда. Дядя Боря говорит, все зависит от Главы. Как пошевелится, такая и отдача будет.

– Твой дядя Боря излишне ершист, – не преминул заметить опекун. – Но гений от Бога. В его руках даже мертвый металл оживает.

Булгаковы говорили еще о чем-то, но я уже их не слушал. Быстро подчистил свою тарелку, хоть и через силу, поблагодарил хозяев, не забыл горничных, получив от женщин улыбки, и поднялся к себе в комнату.

А ночью я уже метался в постели от жара. Странно, что недомогания вообще не почувствовал; оно настигло меня неожиданно, в жутком сне. Я так же лежал в кровати посреди пустого огромного помещения, часть которого терялась в темноте, а потолок нависал одной массивной глыбой, сдавливая мне дыхание. Захотелось подтянуть к себе одеяло и закрыться с головой. Настолько все вокруг дышало иррациональным ужасом, что поневоле мой взгляд рыскал по комнате, подсвеченной сумрачным серым светом.

Вдруг из серой мглы выступила фигура в белом. Это была женщина. Она медленно ступала босыми ногами по полу, приближаясь ко мне. Лицо ее оказалось закрыто какой-то легкой накидкой навроде фаты невесты, колыхающейся от едва уловимого дыхания. И это колыхание привело меня в панику. Женщина оказалось живой, с тонкой фарфоровой кожей, с прожилками вен на запястьях. На пальцах тускло блестели массивные перстни из серебра.

Почему-то вспомнился умирающий Пашка Тихий. А ведь он, наверное, точно так же метался, сжираемый внутренним огнем. Неужели это все? Я тоже умру? С моих губ слетел тонкий скулеж.

Незнакомка-призрак подошла к моей постели и остановилась. Я замер, беззвучно открывая рот. Хотелось заорать и проснуться, но не получалось. Пришелица как будто держала меня невидимыми путами. И самое страшное, она вообще не шевелилась, не говорила. Просто стояла и смотрела на меня сквозь полупрозрачную кисею накидки. Долго стояла, а потом вдруг встрепенулась, подняла голову и прислушалась к чему-то.

– Ви-ииик! – послышался шелестящий, едва слышимый зов. – Вик!

Призрак – а это был он, я твердо в это верил – сделал несколько шагов назад и пропал в сером мареве.

– Смерть! – я взвился на постели, вытаращив глаза. – Она приходила сюда! Зовите кощуна! Пусть остановит ее!

– Вик! Все хорошо, нет здесь никакой смерти! – ласковый и встревоженный голос Людмилы Ефимовны слегка остудил мой порыв бежать сломя голову из комнаты. Ее очень холодная ладонь легла на мой лоб и требовательно надавила, чтобы я вернулся в исходное состояние.

– У него сильный жар, – откуда-то наплывал мужской голос, слегка усталый, но уверенный. – Не могу понять причину болезни. Вроде бы все органы в норме, аура спокойная, но почему-то белая. Не могу идентифицировать проблему. Но налицо элементарный жар. Я мог бы выправить ауру, но не вижу, что делать. Ты знал, Иван, что у мальчика необычный эфирный контур?

– Олаф, я знал об этом с тех пор, как привез его сюда, – голос Ивана Олеговича плывет, искажается и куда-то проваливается, а я оказываюсь в черной пустоте, ощущая себя крошечной точкой, вокруг которой вертится купол мироздания. – Магию применять бессмысленно. Она будет неэффективна.

– Н-да, я слышал о вашем опекаемом от Старейшины. Жаль мальчика. Лечение затянется. Вот список лекарств, которые необходимо купить, если их нет в вашем доме.

– В моем доме, кроме ягодных настоек ничего нет, – усмехнулся Иван Олегович.

– Лечить будем обычными методами, мирскими, – хмыкнул в ответ Целитель. – Давненько мне не приходилось выписывать лекарства! Ну, что ж, тогда посылайте кого-нибудь в аптеку. Антибиотики, уколы в филейную часть два раза в день в течение недели. Так мы лучше достигнем результата. Обильное питье, витамины. Вот, все здесь написал. Кто-нибудь умеет ставить уколы?

– Найдем, это не проблема.

– Олаф, а может, это не болезнь? – женский голос успокаивает, а ее ледяная ладонь такая приятная…

– Не понял, Людмила Ефимовна. Вам что-то известно?

– Вдруг это инициация Дара?

– У Вика Дар инициирован несколько лет назад, Люда, – напомнил Булгаков. – Забиякин спровоцировал инициацию. Но это плохая версия. Почему именно сейчас?

– Почему? – голос доктора вплетается тяжелой вязью в мои уши, причиняет беспокойство. – Дар Разрушителя уже активирован. Думаю, зажигается искра. Тогда антимагия покинет мальчика в течение нескольких недель.

– Проклятье, – Булгаков, судя по расстроенному голосу, сильно взволнован.

– Дорогой, сначала нужно убедиться, что именно так и будет, а потом переживать, – Людмила Ефимовна вздохнула. – Вам всем нужно от Викентия только одно. Боюсь представить, что вы с ним сделаете, если способность исчезнет.

– Люда, прошу тебя, не говори так! Надеюсь, ничего страшного не произойдет.

– Пожалуй, я пойду, – заторопился Целитель. – Список готов. С утра пошлите кого-нибудь в город. Все расписал, когда и что давать. До свидания!

– Спасибо, Олаф, что откликнулся на просьбу!

– Пустяки! Мне уже самому интересно, что происходит. Если не против, я завтра вечерком загляну в гости.

– Обязательно заходите.

– И еще, – голос невидимого Олафа уплывает. – В случае ухудшения срочно вызывайте. Днем или ночью. Весьма интересные симптомы. Мне, как Целителю, будет полезно понаблюдать за течением болезни.

Голоса стихли, а в мои губы ткнулось что-то жесткое.

– Пей, это брусничный морс, – голос смутно знаком. Кажется, это одна из девушек-горничных. Имя у нее забавное.

– Ванда? – разлепляю губы, потрескавшиеся от жара.

– Я, я, – раздалось в ответ. – Эка тебя корежит-то, болезный. Потихоньку давай, вот молодец! Я тебе сейчас мокрую тряпку на лоб положу. Не понимаю, почему господин Олаф не стал лечить тебя магией! К утру был бы свежий, как огурчик!