Книга Пион не выходит на связь - Александр Аввакумов

Он снова сделал паузу и, поправив на своем крючковатом носу очки, продолжил:

– Прошу усвоить только одно, что солдат, притворяющийся больным, так же, как и «самострел», приравнивается к дезертиру. Прошу вас об этом не забывать и своевременно информировать о выявленных фактах в первую очередь меня, а в мое отсутствие – сообщать сотрудникам НКВД.

«Сука! – подумал Романов о немецком офицере, который прострелил ему ногу. – Вот и верь им. Если бы не воспаление и начавшаяся гангрена, то опытный хирург мгновенно вычислил бы меня, как «самострела». Меня бы вот так, как этих мужиков, чекисты вытащили бы из палаты и застрелили в кустах».

– Романов! Вы что побледнели? Не волнуйтесь, вас уже проверяли работники НКВД. Ваши товарищи подтвердили, что ранение вы получили во время боя, хотя я изначально и засомневался в этом, рассматривая вашу рану, – произнес хирург. – Так что успокойтесь, вам не стоит переживать.

Павел сглотнул слюну и, взяв себя в руки, тихо произнес:

– Мне, доктор, нечего бояться. Я чист перед Родиной.

Павел снова открыл глаза. По вагону шел воинский патруль и проверял документы. Он расстегнул карман гимнастерки и, достав из кармана документы, положил их на столик перед собой.

***

Редкий лесочек слева от шоссе полностью простреливался автоматными и пулеметными очередями противника. Остатки батальона майора Гупало залегли, а затем рассредоточились на местности, укрываясь за деревьями и кочками. Утром батальон тихо снялся с позиции и стал отходить на восток, пока не напоролся на немецкий мотоциклетный разъезд. Красноармейцам удалось уничтожить несколько мотоциклистов, однако остальные немцы залегли и открыли огонь из пулеметов и автоматов по красноармейцам.

– Тарасов! Возьми людей и обойди немцев с фланга. Их необходимо уничтожить, пока они не подтянули сюда резервы. Нужно это сделать быстро, а иначе они зажмут нас в кольцо и уничтожат. Ты понял меня?

– Разрешите действовать?

Майор махнул ему здоровой рукой. Александр отполз от него и, взяв с собой полтора десятка бойцов, скрылся в густых кустах орешника. Пройдя по дну глубокого оврага, они оказались в тылу немецких мотоциклистов, которых было более тридцати человек. Он достал из-за пояса гранату и, вырвав чеку, швырнул ее в залегших немцев. Раздались несколько взрывов, и, пока не рассеялся дым, красноармейцы бросились на немцев. Схватка длилась недолго. Уничтожив гитлеровцев, Тарасов вышел на поляну и стал махать рукой, показывая командиру батальону, что путь свободен. Батальон поднялся и быстро двинулся вдоль опушки леса. Пройдя километра два, они настигли отходящий на восток полк.

Александр шел в общей колонне батальона. От его разведывательного взвода в живых остались лишь три человека, включая его самого. Мимо него, обдавая солдат дорожной грязью, мчались грузовики с ранеными бойцами. Он провожал их взглядом, воздавая хвалу господу Богу за то, что за все это время он не получил ни одного серьезного ранения. Он невольно вспомнил раненого Романова.

«Наверное, ему ампутировали ногу, – подумал он, чавкая по грязи разбитыми в хлам ботинками. – Когда я последний раз видел Павла, его нога была синей и опухшей, да так, что лопнула кожа. Как сказал мне тогда врач, спасти ему ногу практически невозможно».

Около него остановилась штабная автомашина. Дверь открылась, и он увидел сидевших там майора Гупало и офицера с нашивками НКВД на рукаве шинели.

– Тарасов? – спросил его капитан НКВД.

Он, молча, кивнул головой и остановился, чем вызвал некое замешательство среди проходивших мимо бойцов.

– Садись в машину, – приказал Гупало. – Давай быстрее, что «замерз», что ли?

Александр сел рядом с ним, и машина, набрав скорость, устремилась вперед, обгоняя идущую маршем колонну батальона. Он сидел в салоне машины и молча смотрел на командира батальона, стараясь угадать, зачем его пригласили сесть сюда, и куда везут. Они проехали километров пять, и машина, съехав с дороги, повернула в сторону небольшой березовой рощи. Вдруг она резко остановилась. Впереди, перед их автомашиной, стояло с десяток штабных автомашин. В стороне от них стояли три броневика и два легких танка.

– Выходи! – скомандовал капитан. – Давай, Тарасов, быстрее.

Александр вышел из автомашины и стал ожидать, когда из нее выйдет майор Гупало. К майору подскочил незнакомый старший лейтенант.

– Товарищ майор! Вас приглашает к себе командир дивизии.

Командир батальона поправил на себе гимнастерку и пошел вслед за штабным офицером. Тарасов растерянно посмотрел по сторонам, не совсем понимая, почему ему приказали следовать вместе с командиром батальона.

– Тарасов! – выкрикнул его фамилию капитан НКВД. – Подойдите сюда!

Александр забросил за спину автомат и направился к нему. Он приложил руку к пилотке, но капитан махнул рукой, как бы говоря, что ему не нужно представляться.

– Могу тебя поздравить, Тарасов, – произнес он загадочным голосом. – Тебе присвоено звание младшего лейтенанта. Теперь ты – офицер, и я рад за тебя.

Тарасов застыл от неожиданности. Что-что, но этого он не ожидал.

– Вы шутите, товарищ капитан?

– Какие шутки. Я сам видел твое представление за подписью генерала. Ты что, не рад?

– Я даже не знаю, товарищ капитан. Почему мне, а не кому-то другому?

– Это ты спросишь у генерала, а не у меня.

Через минуту из штабного автобуса выскочил старший лейтенант и направился к Александру.

– Тарасов? Следуй за мной.

Все остальное происходило, как во сне. Статный генерал с усталым и серым лицом, крепкое рукопожатие и какие-то напутственные слова. Щелчки фотоаппарата военного корреспондента. Он пришел в себя, когда возвращался на машине в расположение батальона. Теперь, по приказу командира полка, он командовал ротой, в которой набиралось чуть больше взвода подавленных и усталых бойцов.

***

О том, что близится бой, ради которого рота Тарасова всю ночь окапывалась и мерзла в полных водой окопах, они догадались сразу, когда вместо сухарей и консервов им привезли наваристый мясной суп.

– Ешьте, братишки, ешьте, – произносил пожилой кашевар, накладывая большим черпаком суп в котелки красноармейцев. – Когда еще поедите?

Не прошло и часа, как каждому бойцу налили по сто граммов водки. Отощавшие, простуженные мужики сразу захмелели. То тут, то там в траншеях слышались смех и громкий разговор. Тарасов сидел в наспех выкопанном им окопе и смолил цигарку. Утром его вызвал к себе майор Гупало и поставил перед его ротой задачу. Они должны были атаковать и выбить немецкую пехоту, оседлавшую небольшую высотку. С этой высоты гитлеровцы полностью контролировали дорогу, по которой отходили наши потрепанные в боях воинские части.

– Возьмешь высоту, Тарасов, представлю к герою, – произнес командир полка, ставя перед ним задачу. – Не возьмешь, пойдешь под трибунал. Понял?