Книга Из западни - Александр Чернов

С приходом в эту гостеприимную бухту мы получили свежие газеты, из которых стало ясно, что обстановка накаляется не только на Дальнем Востоке. Корабли адмирала Вирениуса уже захватили несколько британских судов с грузом военной контрабанды. Это произошло в Средиземном море и Индийском океане. А теперь еще и в Средиземном наши крейсера захватили четыре парохода-контрабандиста. Причем один потопили, и именно английский! Два же других, один бельгийский, другой французский, были куплены черногорцами и сейчас вооружались как вспомогательные крейсера, дабы также ловить контрабанду! Реакция Даунинг-стрит была предсказуема: уже мобилизована мальтийская эскадра. Но решатся ли там на более резкие шаги, чем политический демарш? Нам придется идти дальше кружным путем, вокруг Африки, или произойдет нечто худшее?

Многое зависело от решения Петербурга, но там, похоже, на уступки идти не собирались. На все английские угрозы было заявлено, что русские корабли имеют портом бухту Бар, арендованную у союзной нам в войне с Японией Черногории. И если данный факт является в международном плане незаконным или несет в себе нарушение прав третьих сторон, причем недвусмысленно указывалось на англо-японское морское соглашение, Россия готова передать решение вопроса по данному спору в международный трибунал. Дабы Англия одна не выступала голословно от лица мирового сообщества… Упоминался, кстати, в лондонских газетах и наш отряд. Причем нас, вместе с кораблями, находившимися уже в Средиземке, обозвали «Безобразовскою шайкой». Смеялись все от души!

Почти сутки мы получали кардиф и ждали решения о дальнейшем образе действий от нашего адмирала. И решение он принял: аврально догрузившись испанским углем, немецкий на пароходах решили приберечь, отряд на следующий день в два часа пополудни, вышел в Бизерту. Гибралтар миновали, как и было рассчитано штурманами, ночью. Увязавшийся за нами от Виго английский двухтрубный крейсер 2-го класса отстал, однако поутру нас догнали два броненосных, типа «Монмут». Обменявшись положенными салютами, британцы отошли к горизонту, но затем мачты их торчали у нас на траверзе как неизбежная деталь морского пейзажа на всем нашем пути почти до Мальты.

* * *

Приход в Бизерту совпал с очередным кругом дипломатической схватки. В ответ на английские вопли о «Джибути и Баре как рассадниках русского пиратства» французская официальная пресса также выступила с осуждением наших крейсеров! Союзный нам Париж неожиданно заявил о своем строгом нейтралитете и рассмотрении вопроса о всеобъемлющем соблюдении правила 24 часов. Вдобавок парижские бонзы «настоятельно призывали» нас отказаться от права ловить нейтральных контрабандистов вне зоны боевых действий! Было очень горько и досадно понимать, что дело, похоже, опять идет к ситуации, сложившейся во время прошлой войны. Осталось только дождаться чего-то подобного от Германии. Снова вся Европа становится против нас. Как это уже привычно…

Но ответ на французскую риторику прозвучал не из Петербурга. Германские газеты вышли с сенсационными заголовками, такого примерно плана: «Галльское предательство», «Сватовство по-парижски», «Против кого собираются дружить Лондон и Париж» и, наконец, «Петербург не останется в одиночестве». Причем последняя, короткая, но хлесткая статейка была подписана генералом Шлиффеном, начальником Генерального штаба немецкой армии. Немцы вывалили на всеобщее обозрение некоторую подноготную заключенного в апреле англо-французского договора, хотя, как потом стало ясно, далеко не всю. Разведка у кайзера даром щи не хлебала! Вечером кают-компанейские франкофилы остались в меньшинстве…

Удивительно, но портовые власти Бизерты повели себя в этой щекотливой ситуации более чем корректно, не только продав нам кардиф по практически не завышенным ценам, но и предоставив трое суток для бункеровки. Воспользовавшись этим, мы приняли угля больше обычного, судя по всему, впереди был дальний переход. Когда английские агенты кинулись на второй день с протестом, выяснилось, что официальных французских начальников в данный момент нет на месте, все приглашены на свадьбу любимой дочери кого-то из местных бедуинских вождей. Где искать? Пустыня большая…

Этих трех суток хватило штабу нашего отряда на то, чтобы после оживленного обмена шифротелеграммами с Санкт-Петербургом принять решение. Без захода в греческий Пирей мы пошли к Порт-Саиду. Но информацию о том, что мы направляемся именно в Пирей, мы на берегу распространили. Кроме того, мы приняли с «немцев» наши бронебойные снаряды. Они, как оказалось, были секретно загружены в Киле. Планировалось перегрузку осуществить в Пирее, но поскольку все практические снаряды мы уже благополучно расстреляли, адмирал затягивать с этим не стал. Тем более что заход в Грецию теперь отменялся.

«Суффолк» и держащийся у него в кильватере «Камберланд» были на ходу, поджидая нас при выходе в море из Бизертского озера. Учитывая стесненное положение наше в узости, адмирал приказал, на всякий случай, пробить артиллерийскую тревогу. Когда просвещенные мореплаватели увидели, как ожили в нашей носовой башне 12-дюймовки, как повернулась на левый борт сама башня, попутно проведя через прицелы оба их крейсера, а на фор-стеньге «Наварина» пополз вверх до половины красный флаг, они резко отвернули и, не произведя положенного салюта, отдалились к горизонту.

Англичане хорошо знали наши обычные маршруты в Средиземном море. Из Бизерты русские корабли обычно шли в Мессину, а оттуда в Грецию. Поэтому надо думать, что на их мостиках родилось некоторое удивление, когда там поняли, что курс наш проложен прямо на Мальту! Но еще больше там должны были удивиться с рассветом, когда обнаружили на этом курсе только три усердно дымящих германских парохода. Теперь, когда на их борту оставался только уголь, до следующего рандеву они могли спокойно идти и без нас.

Мы же за ночь, спустившись строго на юг миль на семьдесят, вышли к группе необитаемых скалистых островков у побережья Триполитании, где без лишних соглядатаев провели боевую стрельбу по берегу. Результаты разрывов двенадцатидюймовых и девятидюймовых фугасов были впечатляющими. Снарядов, не давших разрыва, по нашим подсчетам не было. Здесь мы не только достигли, но и превысили новую паспортную скорострельность наших орудий.

Адмирала итог учения вполне устроил. Комендоры и вся башенная прислуга получили «Особое благоволение» командующего, лишнюю чарку и по пять рублей премии. Старшие артиллеристы броненосцев тоже были премированы, как и плутонговые офицеры. Нам были вручены новые германские бинокли с памятными табличками «За отличную стрельбу. Броненосец „Наварiн”». Мы тогда долго смеялись тому, что буква «и» в названии корабля оказалась написанной по-латински, с точкой. Но сам факт того, что начальство, заказывая приборы и оборудование в Германии, позаботилось о такой мелочи, как наградные подарки, говорил о тщательности, с которой готовилась вся наша экспедиция. С этого момента мои предположения о таком количественном превосходстве фугасов в нашем боекомплекте начали принимать более определенные черты…

Между тем наш отряд, по словам адмирала, как «окончательно боеготовое корабельное соединение», проложил курс на Порт-Саид. К Суэцкому каналу мы планировали подойти, имея в ямах не более четвертой части нормального запаса угля, что давало нам возможность немедленно по оформлении бумаг и финансовых вопросов вступить в него. Придраться к нам по осадке и водоизмещению было невозможно.