Книга Американская мечта - Норман Мейлер

– ведь предстояло еще пройти по двум сторонам, я выполнил только треть своего задания. И я застыл на повороте и поглядел на улицу подо мной, и бездна показалась мне вдвое глубже, чем была на самом деле, словно сама мостовая разверзлась, как пропасть, углублявшаяся прямо у меня на глазах.

Что-то задышало у меня за спиной, какой-то порыв ветра, и, влекомый им, я преодолел поворот и, не останавливаясь, прошел два, три, четыре, пять шагов, и почти добрался до середины пути. Ледяной дождь хлестал меня – температура за поворотом понизилась градусов на пять. Я сделал шаг и еще один шаг. Я уже больше не подтягивал одну ногу к другой, но тело мое было чуть наклонено в сторону балкона – мне было страшно выпрямиться и снова поглядеть вниз, в бездну. Я одолел чуть больше половины пути, но уже чувствовал себя таким же усталым, как моряк, во время шторма на долгие часы привязанный к мачте парусного судна. Струи дождя кололи меня, как булавки. И вдруг ветер задул еще сильнее, криком боли пронзив мне уши, и принялся раскачивать меня из стороны в сторону, чуть не столкнув на балкон, а потом оттолкнул к улице, нога моя заскользила, и в этот миг я снова заглянул в бездну. Колени у меня задрожали, я застыл на месте, вслушиваясь в вой ветра, который доносился сейчас отовсюду. Такой вой раздается, когда кого-то рвут на части. И тут я чуть не упал на одно колено, потому что кто-то ударил меня кулаком в спину – но ведь Келли находился в десяти футах от меня? Надо было идти дальше, как только я останавливался, становилось еще хуже. Но ноги почти не слушались. Я шагнул вперед, и мощный порыв ветра обрушился на меня. И печальные зеленые глаза Деборы заглянули мне в глаза. Она положила мне руки на плечи, пытаясь столкнуть меня вниз, я почувствовал ее дыхание – а может, мне только так показалось? – и затем все исчезло. Я сделал еще два шага и добрался до второго поворота. Теперь нужно было дойти до стены. Но ветер стал еще сильнее. Зрение отказывало мне, узкая полоска парапета плыла перед глазами, поехала влево, поехала вправо – нет, это я закачался. В глазах у меня померкло, потом зрение вернулось, исчезло и вернулось вновь. Мне захотелось убраться прочь с балкона, воспарить ввысь. Некая нервная сила наверняка поможет мне, поможет взлететь, но тут я пришел в себя и понял, что стою на самом краю пропасти, как усталый водитель, засыпающий на дороге в машине, и сказал себе: «Пора кончать. Ты уже ничего не видишь».

Но кто-то другой сказал: «Взгляни на луну». Луна серебряным китом выплыла из-за туч и сияла, покоясь на полуночном морском просторе, я видел ее бледный призрак. Луна, владычица усопших, понимала, что я не в силах освободиться от ее чар. И вот очень спокойный голос произнес: «Ты совершил убийство. И теперь заточен у нее в темнице. Так что изволь заслужить свою свободу. Пройди по парапету еще раз». И эта мысль была сформулирована столь четко, что я пошел дальше по третьей стороне парапета, я приближался к стене, и тело мое оживало, и с каждым шагом в меня вливалось нечто благое, и теперь я уже знал, что сумею сделать это, детское блаженство растекалось у меня по легким. Я приближался к стене – еще десять футов, восемь, шесть. И тут ко мне подошел Келли, и я остановился.

– Похоже, ты это осилишь, – сказал он.

Мне не хотелось объяснять ему, что я должен пройти еще раз, в обратном направлении.

– Вот уж не думал, что ты это осилишь, – сказал Келли. – Мне казалось, что ты сразу же сорвешься. – И на лице у него появилась сладкая улыбка. – Знаешь ли, Стивен, а ты не так уж плох. Но я не позволю тебе выкрутиться так легко.

И он уперся кончиком зонтика мне в ребра и толкнул, собираясь сбросить меня вниз. Но я вовремя обернулся, и толчок получился смазанным. Я схватился за зонтик и спрыгнул на балкон. Он выпустил зонтик, и я ударил его ручкой так сильно, что он рухнул на пол. Я чуть было не ударил его еще раз – но если бы я сделал это, то уже не смог бы остановиться, я лупил бы и лупил его, ничто не могло бы меня удержать. И с каким-то облегчением, не знаю уж с каким, я отвернулся и выбросил зонтик Шаго на улицу, и зонтик исчез, и я вошел в библиотеку, прошел через бар и был уже у дверей в холл, как вдруг вспомнил, что не прошел по парапету в обратном направлении, и вновь прямо перед собой увидел зеленые глаза Деборы. «Нет, нет, нет, – сказал я себе.

– Я и так сделал достаточно». «Этого не достаточно. Если ты не пройдешь еще раз, это не засчитается», – сказал голос. «Да пошел ты, – ответил я. – Я и без того чуть было не рехнулся».

В холле я заметил выходящую из комнаты Руту. Она была уже в пеньюаре. Но я прошмыгнул мимо и помчался вниз по пожарной лестнице, пробежал четыре этажа, пять, шесть, семь, а на восьмом, выбившись из сил, направился к лифту. Выждал секунд десять-двадцать, борясь с искушением вернуться на парапет. И понял, что, если лифт не подойдет в ближайшие секунды, я пойду обратно наверх. Но лифт прибыл и мгновенно спустил меня вниз к тому выходу, где раньше толпились полицейские. Возле отеля стояла машина, словно поджидая меня. Я назвал адрес Шерри, и мы поехали. Но на Лексингтон-авеню вспыхнул красный свет, и вопреки воле я вновь ощутил тревогу, вернувшуюся ко мне, как рецидив болезни. «Первый проход по парапету ты совершил ради себя самого, – сказал голос. – Второй следовало совершить ради Шерри». И я представил себе парапет и дождь, замерзающий на лету, и мне стало страшно возвращаться.

– Поехали, – сказал я водителю.

– Красный свет, приятель, – ответил он.

Но потом вспыхнул и зеленый, и мы поехали по Лексингтон-авеню через анфиладу огней со скоростью двадцать две мили в час. Но уже через несколько минут я почувствовал себя совершенно паршиво.

– Который час? – спросил я у шофера.

– Без четверти четыре.

– Я выйду здесь.

Я зашел в бар прямо перед закрытием и выпил двойной бурбон – спиртное влилось в мои недра, как любовь. Через несколько минут я увижу Шерри, а завтра мы купим машину и будем путешествовать очень долго. И потом, если Господу будет угодно, вернемся к Деирдре. Я выкраду ее у Келли, какой-нибудь способ наверняка отыщется. Я почувствовал, как забилось мое сердце при мысли о Шерри, – жизнь с нею сулила мне счастье. Смакуя свой бурбон в этой забегаловке, я заглядывал себе в душу – воспоминания о Деборе были теперь подобны свитку, который надлежало прочесть в обратном порядке, от конца к началу, и мысль «ты легко отделался» удерживала меня в баре, потому что страх опять волной накатил на меня. Я вдруг увидел дом Шерри, охваченный пламенем, и услышал вой пожарных машин. Но это и в самом деле была пожарная машина, которая через несколько секунд с воем пронеслась мимо бара.

Я вышел на улицу и попытался поймать такси. Ничего не происходило – было лишь ощущение прерванного сна, и люди шептались, ворочаясь в своих постелях. Город просыпался. В Нью-Йорке обитает некий демон. Иногда он на время засыпает, и в какие-то ночи его нет в городе, но сейчас его присутствие ощущалось повсюду. Я понял, что случилось что-то скверное и все неожиданно сорвалось, – но было уже поздно возвращаться на парапет. В трех кварталах от меня послышались крики и вопли уличной банды. Я почувствовал, как внутри у меня все обрывается, такое бывало со мной в долгие ночи последнего года, когда Дебора делала очередной шаг во тьму нашей разлуки. В воздухе повеяло бедой. И тут подошло такси. Перед парком Гремерси мы свернули на Вторую авеню, поехали в южном направлении в сторону Нижнего Ист-Сайда и через Хьюстон-стрит выбрались на Первую. Но когда мы поехали к северу по Первой, дорога оказалась заблокированной. Три пожарные машины перегородили проезжую часть, и несмотря на столь ранний час там собралась большая толпа. Пожар бушевал в здании, находившемся в полутора кварталах от дома Шерри, довольно далеко, и потому никто не обращал внимания на то, что у ее дома стояли полицейская и санитарная машины. На улице не было людей, только лица в каждом окне. Такси остановилось, и я расплатился. Подъехала еще одна полицейская машина, и из нее вылез Робертс. Он быстро направился ко мне и схватил меня за руку: