Книга Повязанный кровью - Павел Корнев

Усевшись на запруду, я забрал у притащившего мою котомку и ковш колодезной воды Олафа кусок сыра и ломоть хлеба и принялся завтракать, посматривая то на дорогу, то на монотонно вращающееся мельничное колесо. Плеск и журчание воды успокаивали, блестевшие серебром струи радовали глаз, и в кои-то веки мне захотелось стянуть сапоги, опустить ноги в серое зеркало запруды и просто отдохнуть. А если б еще и удочку…

Человеку на самом деле совсем немного надо для полного счастья – просто позабыть в минуту отдыха обо всех накопившихся проблемах и невзгодах. Что будет дальше – это второй вопрос. Живи сегодняшним днем, не гадай о будущем, и, быть может, некоторые вещи перестанут казаться тебе столь незыблемо фатальными.

Подул легкий ветерок, по водной глади побежала рябь, и мне почудился чей-то внимательный и не слишком приветливый взгляд из глубины. Бред, конечно, но игривое настроение как рукой сняло. Забеспокоившись от нехорошего предчувствия, я огляделся по сторонам, но вокруг все было спокойно. И даже волонтеры не расслабились и оставили арбалеты во взведенном состоянии. Вот это меня и добило окончательно – если уже эти оболтусы что-то такое почувствовали… А не надеть ли мне шлем?

Я уже начал беспокоиться из-за чересчур долгого, на мой взгляд, ожидания, но тут на дороге со стороны деревни в сопровождении трех пехотинцев показались Шутник и Бернард. Они уже почти дошли до нас, когда из-за околицы выехала карета проповедника в окружении верховых телохранителей. Следом маршировали пешая охрана и солдаты нашего отряда. Лейтенант Эмерсон и капралы на выделенных бароном Анвольдом лошадях замыкали процессию.

К моему удивлению, Арчи не пришлось топать пешком, и он преспокойно себе ехал, примостившись на задках кареты. И болтавшийся рядом с ним на ухабах охранник проповедника ничуть против этого не возражал. Нет, я способностям мастера Арчибальда пролезть во все щели решительно удивляюсь.

Достигнув мельницы, процессия перестроилась, и впереди вместе с телохранителями поехали капрал Брольг и лейтенант Эмерсон. Пешие охранники шли следом за каретой, после вклинились волонтеры, а капрал Линцтрог и пехотинцы тащились в арьергарде.

Я шагал рядом с насвистывавшим веселенький мотивчик Шутником и никак не мог понять причину своего отвратительного настроения. Вроде все идет лучше некуда: скоро прибудем в Старый Перент и появится возможность пообщаться с «Серыми волкодавами». Вряд ли кто-нибудь из них откажется пропустить стаканчик кишкодера и поведать о том, как они изловили опасного лазутчика. Ну и что приключилось с его спутниками, тоже, думаю, выяснить труда не составит. Как ни крути, все просто здорово. Но точит меня маленький такой червячок сомнения, что это всего лишь иллюзия и по торной дороге я направляюсь прямиком в ад.

Поля вскоре закончились, и мы углубились в лес. На узкой извилистой дороге скорость передвижения заметно снизилась, и, опасаясь нападения из засады, я все же надел шлем и затянул ремни. Шутник, пристально посмотрев на меня, ничего говорить не стал и тоже на всякий случай проверил снаряжение. Волонтеры зашушукались, но я показал им кулак, и они все как один начали надевать салады. Капрал Линцтрог улыбнулся, от чего его морщинистое лицо стало напоминать печеное яблоко с узкой прорезью рта, и что-то сказал своим парням. Те тут же принялись подтягивать ремни доспехов и куда более внимательно поглядывать по сторонам.

Все, шутки кончились. Леса за последние дни по праву стали считаться вотчиной мятежников. И пусть командиры рассказывают о жалких бандах недобитков, чтобы заполучить в горло стрелу, хватит и одного удачного выстрела из чудом не развалившегося от старости дедова самострела.

В кронах деревьев стрекотали лесные птахи, рыжие белки, не обращая внимания на людей, прыгали с ветки на ветку, а дождавшееся своего часа комарье пыталось наесться на седмицу вперед. Шутник ни на минуту не переставал хлестать себя по щекам, но это ему не помогало: все лицо у него вскоре покрылось красными припухшими точками укусов.

– Да что за напасть, Господи? – вконец замаявшись, взмолился он. – Чего они все на меня накинулись?

– Кровь, наверное, у вас, у южан, шибко вкусная, – пошутил я.

– Нет, кровь у него вкусная, потому что питается регулярно, – на полном серьезе поддержал меня Бернард и, пытаясь скрыть улыбку, потеребил короткую бородку.

– А вы, можно подумать, голодаете! – разозлился Габриель.

– Да ты только посмотри на Кейна – он же бледный как смерть. – Тайнознатец натянул на правую руку пошитую из толстой ткани перчатку и несколько раз сжал и разжал кулак. – Ясно ведь сразу – малокровие у человека, много не высосешь. Я уже старенький, а вы, мастер Габриель, как раз в самом соку мужчина.

– Очень смешно! – фыркнул Шутник и состроил кислую мину. – Все-то вы знаете!

– Элементарная наблюдательность.

– Да что вы говорите?

– Именно.

– Тогда скажите, раз вы такой наблюдательный и всезнающий, – ехидно заулыбался придумавший какую-то каверзу Габриель, – сколько полновесных Йоркских талеров мятежники посулили за скальп сопровождаемого нами духовного лица?

– Полторы сотни двойных талеров серебром. Но, с учетом аутодафе в Краснявке, можно смело добавлять еще десяток-другой.

– Откуда вы… – начал было донельзя пораженный Габриель, но Бернард не дал договорить:

– Имеющий уши да услышит.

– Тише вы там! – прикрикнул ведший по обочине на поводу коня Линцтрог, который только что едва не упал, споткнувшись о сосновый корень. – По сторонам лучше смотрите.

А чего тут особо смотреть? Лес как лес. А засаду, организуй ее мало-мальски знакомый с местностью человек, мы все равно не углядим. И тем не менее совет не лишен здравого смысла. Я вздохнул и поднял глаза к небу. Оно действительно такое серое или мне только кажется?

Высоченные сосны, словно гигантские стрелы, тянулись к небу, густые елки темно-зеленой стеной выстроились вдоль обочин, на которых оставили после себя глубокие промоины стекавшие в низины ручьи.

И именно в одну из таких промоин и угодило колесо кареты проповедника. Едва удержавшийся от падения Арчи тут же спрыгнул на землю, а охранники священника начали прикидывать, как бы половчее вытащить экипаж. И к тому же при этом не поломать ось.

– Смотрите, еж! – воскликнул вдруг один из уже закатавших рукава камзола солдат. – Ну что, братцы, забацаем печеного ежа на ужин?

Охрана проповедника одобрительно загудела, но тут что-то хлопнуло, и во все стороны полетели серые ошметки. И не только они – сотни иголок взорвавшегося ежа разлетелись, прошивая тела сгрудившихся в кучу охранников. Находившиеся с другой стороны кареты Арчи и трое телохранителей уцелели, а остальным не помогли даже доспехи: иглы без труда пробивали и стальные панцири.

Шутник удивленно уставился на глубоко засевшую в моем щите иголку, потом перевел взгляд на точно такую же иглу, пробившую одну из пластин бригандины у него на груди, и медленно осел на дорогу. Я бросился к нему, но тут из леса полетели стрелы. Жертвами первого залпа стали вернувшиеся к карете конники, и вовсе не у всех латы отразили выпущенные из кустов короткие стрелы, тем более что большинство их с просто нечеловеческой меткостью оказались нацелены в стыки защитных пластин, кольчужные вставки и не защищенные доспехами места.