Книга Замуж – никогда - Таня Винк

— Перестань, — прошипела Надя. — Я очень люблю твоего папу. А это просто нервное. Все беременные психически неуравновешенны, плачут по любому поводу.

И тут раздался телефонный звонок.

— Надька, привет!

— Ой, Димка! Я так рада тебя слышать! Я чуть не умерла, когда узнала, что ты сегодня уезжаешь!

— А я собирался тебе позвонить. Мне Серж обо всем рассказал. Как ты?

— Нормально. Скоро рожать.

— Надо же… Серж с ума сходит от счастья. У вас будет мальчик?

— Ага… Слушай, а нельзя на денек задержаться?

— Нет, у меня сложный эксперимент.

— Вот те на… — разочарованно протянула Надя. — А когда ты снова приедешь?

— Не знаю… Я не думал, что сегодня прилечу. Надюша, перерыв заканчивается, а следующий, обеденный, будет в час дня. Слушай, ты могла бы приехать к офису, в то кафе, где мы когда-то были? Я смогу ненадолго вырваться. Или тебе слишком тяжело?

— Перестань, мне совсем не тяжело.

— Тогда в час?

— Да, в час, — сказала Надя, и сын снова лягнул ее, но уже по поджелудочной железе.

Вот паршивец!

Без десяти час Надя припарковалась на офисной стоянке, с трудом выбралась из «фольксвагена-жука» и, одной рукой на ходу нажимая кнопку блокировки автомобиля, а другой поправляя развевающуюся тунику, легким шагом направилась к кафе. Такая походка давалась ей с трудом, но Надя не хотела, чтобы Дима заметил, что она стала неуклюжей, как утка.

Он сидел у окна. Увидел ее, помахал рукой, вскочил, побежал навстречу. Открыл дверь, придержал ее, чтобы Надю ненароком не стукнуло.

— Надька! — Дима смотрел на нее, улыбаясь до ушей. — Ты такая красивая…

— Коровы красивыми не бывают, — усмехнулась она, — но мерси боку за комплимент.

— Je t’en prie[1]. — Дима развел руки в стороны. — Тебя можно обнять?

— Только осторожно.

Он заказал кофе, Надя — сок и яблоки, запеченные в меду. Они сидели за столиком и, улыбаясь краешками губ, задумчиво смотрели друг на друга. Первым молчание нарушил Дима:

— Как ты живешь?

— Нормально. — Надя погрузила ложечку в нежную яблочную мякоть. — А ты?

— Нормально. — Он отхлебнул кофе и уставился в окно.

— Ты выглядишь усталым, — озабоченно заметила Надя, коснувшись кончиками пальцев его руки.

— Есть немного. — Дима поморщился.

Надя положила локти на стол, почувствовала, что это неудобно, и, тяжело вздохнув, откинулась на спинку стула.

— Как Анечка?

Дима нахмурился и потер пальцами подбородок:

— Мы расстались.

Надю будто чем-то тяжелым по затылку стукнули, и она подалась вперед:

— Как расстались?

— Расстались, и все. — Он пожал плечами и тяжело вздохнул.

— Я… — Она мотнула головой. — Я не понимаю… Ты серьезно?

— Да.

Надя положила обе руки на живот, глубоко вдохнула, надула щеки, шумно выпустила воздух и покосилась на Диму:

— Расскажешь, что случилось?

На лицо Димы наползла тень; он медленным движением ослабил галстук.

— Рассказывать нечего — все давно кончено.

— Как кончено?

— Надя… — Дима запнулся, но вскоре продолжил: — Я не хочу говорить об этом, все уже в прошлом.

— В прошлом? Не понимаю… Вы так любили друг друга…

— Я не хочу об этом говорить.

— Да что ты заладил как попугай! — воскликнула Надежда, и посетители маленького кафе как по команде повернули головы в их сторону. — «Не хочу…», «давно кончено…». — Она взмахнула руками. — Я по твоему лицу вижу, что ничего не кончено! Итак, что случилось? — Надя наклонила голову набок. — Дима, мы же не чужие…

Он кивнул и облизал пересохшие губы.

— Да. — Дима улыбнулся и снова стал серьезным. — Я рад, что мы с тобой смогли стать друзьями, но об этом пока говорить не могу… Пойми и прости…

— Дима, скажи, ты сходил на сторону и Аня об этом узнала?

Глаза Дмитрия едва не выпали из орбит.

— Нет, что ты! Ничего подобного не было. Я люблю ее! Очень люблю. Но случилась дурацкая история. — Он сжал виски пальцами. — Я до сих пор не понимаю, почему все рухнуло. Не понимаю!

— Давай вместе попробуем понять.

Некоторое время Дима молчал, и на его лице одна эмоция сменяла другую, а потом выпрямился, вдохнул полной грудью, расправил плечи, задержал на Наде долгий взгляд и тихо начал:

— Это случилось в прошлом году, в декабре, в день рождения Сони, Женькиной подруги…

С каждым словом Надя все сильнее чувствовала его боль. Она сверкала ртутным холодом в глазах Димы, владела его телом, жестами, биением сердца, вздохами. Иногда он замолкал и смотрел куда-то мимо Нади, а иногда словно глядел в себя. Это продолжалось минуту, две, и все это время Надя сжимала его руку в своей, а другой быстро смахивала предательские слезы. Врач сказал, что она не должна сдерживать свои эмоции, но эмоции, охватившие ее сейчас, выплеснулись наружу слишком уж горькими слезами.

— Надюша, ты что? — испуганно спросил Дима.

— Это ужасно… — Надя всхлипнула, и он поспешно подал ей салфетку.

— Перестань, прошу тебя, тебе нельзя плакать. — Он смотрел на нее во все глаза. — Ну, Наденька… — Дима погладил ее по плечу.

— Я не могу… — сдавленно прошептала она, — это ужасно… — Надя высморкалась в салфетку. Дима протянул ей еще одну. — Я не могу, а-а-а… — И из ее глаз хлынул новый поток слез. — Зачем она так? Так нельзя! Нельзя! Это жестоко! А-а-а… А я ей свой свадебный букет отдала… — Надя снова судорожно всхлипнула. — Ты ее до сих пор любишь…

— Пожалуйста, принесите воды, — попросил Дима пробегающего мимо официанта, и через минуту его просьба была выполнена.

Стуча зубами о край стакана, Надя опустошила его, несколько раз судорожно втянула носом воздух, сглотнула и задумчиво посмотрела на Диму.

— И больше ты ее не видел?

Он отрицательно мотнул головой. Несколько минут они молчали. Первым заговорил Дима.

— Мне уже пора. — Он посмотрел на часы.

— Что ж… Жаль, но все проходит, — с грустью сказала Надя.

Дима помог ей встать и прошептал на ухо:

— Ты похожа на маленькую капризную девочку, у тебя нос покраснел.

Надя легонько ударила его кулаком в живот:

— Сам дурак.

— Да, я дурак, — согласился Дима и повел Надю к выходу.