Книга Охота на охотника - Владислав Морозов

– Ja! Gut! Jodleidi-Jodleida! – ответил я ему и понес дальше на том же тарабарском: – Jakti istelene bagischlal idlende itler, kuldi jilir tukti ilir jansim bulgan tutkti urman jakscherdisulat sandslan, halkibinin girpisi gomga tulakchak!

– Oh, scheise! Er wurde verrukt! – заявил мой собеседник и, здраво предположив, что имеет дело с сумасшедшим, предпочел то ли отключиться, то ли уйти с волны.

Как по мне, так в тот момент он был волен думать про меня все, что угодно. Лишь бы его вдруг не осенила «гениальная идея» поднять кого-нибудь нам наперехват. Хотя, если они уже были в курсе про то, что здешние хозяева вовремя предали их, вслед за румынами и финнами, этому излишне внимательному и разговорчивому фрицу следовало как можно быстрее собирать манатки и чесать отсюда во все лопатки – немецких войск в Болгарии тогда было чисто символическое количество, и надрать им зад не было проблемой даже для болгар, не говоря уж о Красной армии.

– Кажется, немецкая наземная ПВО таки обнаружила нас, – сообщил я графине. – Запрашивали, кто мы такие и откуда.

– А вы что на это?

– А что мне оставалось делать? Послал, естественно. И где мы сядем, твое благородие? В Софии?

– София не подойдет, там сейчас слишком людно, нам надо к турецкой границе. Попробую туда!

Туда так туда. Практически «еду я на родину», приключения недостоверного турка в Турции. Чушь собачья, если вдуматься…

Соответственно, летели мы еще довольно долго – полчаса или даже минут сорок.

А потом везение наше резко закончилось и правый движок начал останавливаться. Спустя пару минут он окончательно заглох, лопасти винта замерли как палки, и мы потащились дальше на одном моторе, с сильным и все увеличивающимся правым креном. Стало понятно, что наш стихийный перелет подходит к логическому концу. Живописного трагизма обстановке добавляло проклюнувшееся сквозь облака красноватое закатное солнце.

И здесь я неожиданно услышал звук, заставивший живо вспомнить любой из российских телеканалов 8 или 9 мая, когда что ни включишь наугад, обязательно получишь легкую контузию, нарвавшись на непрерывное тарахтение пулеметов, канонаду, взрывы снарядов, вой «катюш» или лязг траков идущих в атаку танков. Аналогичный звуковой ряд, по-моему, можно услышать разве что в каком-нибудь «Терминаторе-2».

С дадахающим треском нам множественно ударило по левому крылу и двигателю, после чего в десятке метров над нами проскочили два выскочивших из-за ближайшего хребта и атаковавших нас в лоб одномоторных истребителя. Вот так всегда – помяни дураков, и они уже тут как тут. Причем на сей раз это были дураки импортные, из тех, что потребляют жвачку, фастфуд и кока-колу.

Это были остроносые, серебристые Р-51 В «Мустанг» с раскрашенными под черно-желтую «шахматку» хвостами и сине-белыми звездами ВВС США на крыльях и фюзеляжах. Ну кто сказал, что поведение американских стервятников чем-то отличается от гитлеровских? Одни, было дело, расстреливали с бреющего полета все, что шевелится, во имя фюрера и высшей расы, а другие делали и делают примерно то же самое ради неких «идеалов демократии» (очень удобная отмазка для оправдания любых мерзостей), которых у них, за океаном, никто отродясь не понимал и не понимает. Хотя, это для меня, знающего, что было потом, в Корее, Вьетнаме и Югославии, между ними и нацистами стоит знак равенства, а для аборигенов это вовсе не очевидно. Во всяком случае, пока. К тому же, я в тот момент сидел внутри самолета с хорошо различимыми нацистскими опознавательными знаками, а значит, и сам был немножко гитлеровцем, которого стоит убить, особенно если посмотреть на происходящее со стороны тех, кто нас атаковал…

«Мустанги» разворачивались на новый заход, и было до слез ясно, что сейчас они нас непременно добьют. По-моему, не стоит лишний раз объяснять, что благородные «Маэстро» со всеми их псевдорыцарскими «фриц, выходи драться, на взлете бить не буду» бывают только в кино. А в реальном воздушном бою, на любом меридиане и во все времена, принято атаковать всегда и везде – слишком уж лакомой целью является самолет, который взлетает, садится, дерется в меньшинстве или, как мы в этот день, будучи подбитым, ковыляет из последних сил, не имея ни патронов, ни горючки, ни элементарной возможности маневрировать. Страннее для меня было другое – с 26 августа 1944 года англо-американская авиация вроде бы не бомбила цели на болгарской территории и в небе над этой страной особо не показывалась. Соответственно, каких-то воздушных боев там тоже не было зафиксировано. Правда, это вовсе не означало, что те же американцы совсем не летали над Болгарией, ведь любое правило непременно имеет исключения. Тут, к примеру, до того же итальянского Бари (где у союзников тогда была крупнейшая авиабаза) по прямой всего-то километров шестьсот, а у Р-51 нормальная дальность под полторы тысячи. А ежели с подвесными баками – вообще вдвое больше. И еще я успел заметить на закабинном отсеке ведущего американской пары (у его Р-51 В кок винта был ярко-красный) какую-то характерную нашлепку. По-моему, это был обтекатель объектива фотоаппарата. А значит, это классические «фоторазведчики на тропе войны». Вот вам и простой ответ на все вопросы.

Ни уйти, ни обороняться Ката уже не могла, тем более что после первой атаки американцев перебои стал давать и левый мотор «мессера», хотя в момент повторного открытия ими огня она все-таки немного сманеврировала.

Далее «Мустанги», работая словно на полигоне, один за другим зашли нам в хвост, превратив крылья Bf-110 в дуршлаг из своих 12,7-мм «браунингов». И все закончилось. Я даже не стал открывать по ним огонь, хотя бы с целью отпугивания – толку-то? У них все равно дальность прицельного огня явно больше, чем у меня. От этой атаки «рузвельтовских соколов» наш второй несчастный мотор встал намертво, потянув из-под капота густой черный дым. Однако огня, слава богу, не показалось. Видимо, от того, что в баках у нас было почти сухо.

Под нами мелькала поросшая травой зеленая долина с какими-то кривыми деревьями у горизонта. И, как мне показалось сверху, долина эта была не особо ровной. Но графиня быстро снижалась, заходя на вынужденную, без выпуска шасси.

– Ваша светлость! Ты, мля, уверена в том, что делаешь? Ведь гробанемся! Как не фиг делать!!

– Не бойтесь, геноссе Зур-Башлык! – успокоила она меня в своей привычной манере. Ей-богу, и смех и грех. Помаленьку я уже начал жалеть о том, что сгоряча приказал ей именовать себя подобным «титулом». В некоторых ситуациях это словосочетание звучало дико.

Через считаные секунды последовал чувствительный удар брюха нашего фюзеляжа о землю. Я чуть не прикусил язык, влипнув пятой точкой в жесткую чашку сиденья. С противным скрипом мы поползли по земле, вспахивая траву и оставляя на «пашне» позади себя диковинные семена в виде причудливых кусков металла. Во время данного процесса лопасти обоих винтов «мессера» согнулись причудливыми «розочками». Потом Bf-110 наконец зарылся носом в какое-то углубление и с резким толчком остановился. В воздух поднялась пылища и частицы срезанной самолетом травы.

Первое, о чем я подумал после остановки самолета, – садюги эти американцы или же нет? Вопрос был не праздный – на той войне любой основательный человек, имеющий к немцам какие-то личные счеты, мог попытаться добить вражеский экипаж, пусть даже и на земле. Однако, наши янки все-таки оказались скорее спортсменами, привыкшими не бить лежачих, во всяком случае – до смерти. Пара «Мустангов» пролетела над нами на минимальной высоте еще раз, но огня уже не открывала. Убедившись, что мы прочно отдыхаем на земле, они просто покачали крыльями и ушли куда-то на юго-запад. Спасибо, конечно, что не убили, но все равно те еще суки – явно зафиксировали или даже засняли факт нашего падения и полетели обмывать в кабаке свою «чистую победу». Теперь кто-нибудь из них непременно нарисует на фюзеляж очередной крестик. Асы из асов хреновы…