Книга Жена Болотного царя - Купава Огинская

— Ненавижу тебя.

А потом, кажется, превратилась в дерево.

ГЛАВА XXII. Сказанные слова

Я состояла из бинтов, боли и нытья. И решительно не понимала, как Ксэнар может все это терпеть.

Сидеть рядом, сжимать мою ладонь и слушать.

О том, что это царь вытащил меня с поляны, а потом упрямо нес до поселения, игнорируя нужды своего измотанного тела, я узнала от Сэнара. От него же узнала и то, что после своей глупой героичности Ксэнар рядом со мной как мертвенький лежал, заставляя Ллэт работать на износ.

Меня одну она, без сомнений, смогла бы вытащить с того света, но для того, чтобы зацепить еще и надорвавшегося царя, ей понадобились все ее силы и даже немного заемных.

Сэнару потом досталось и от Ллэт, настрого запрещавшей посещения, и от царя, который не хотел, чтобы я знала о том, чего ему стоило мое спасение.

Чтобы я не считала нас квитыми, не иначе. Я его немножечко спасла, он меня немножечко спас, вроде бы никаких долгов и нет…

— Иногда мне кажется, что я тут самая рассудительная и здравомыслящая, — поделилась я с царем своими мыслями, пока он рассеянно перебирал мои перебинтованные пальчики.

— Правда? — спросил Ксэнар без особого интереса.

Он на два дня раньше меня пришел в себя и успел застать завершение страшного периода неопределенности, когда было еще не понятно, выживу ли я, или Топь уведет меня за собой.

Ему этого хватило, чтобы что-то для себя решить.

Я не могла понять, что именно с ним не так, но отчетливо чувствовала произошедшее в царе изменение.

С самого моего пробуждения он был какой-то тихий. Потерянный, что ли.

Это злило. Царь должен был быть уверенным в себе, немного равнодушным, чуть-чуть неэмоциональным и очень далеким от простых человеческих чувств.

Он должен был бесить меня своим спокойствием.

А вместо этого мне было его жалко.

— Только я здесь веду себя как взрослая. И думаю о будущем.

Ксэнар поднял на меня потрясенный взгляд. Будто бы он не мог поверить, что я могу так нагло врать.

— Ты чуть не проросла деревом у моего трона, — напомнил он.

— Я вас спасала, — возмутилась я и тут же получила по носу.

— Я спасал Зыбь. — Ксэнар повел плечами, будто непосильную ношу сбросил. — Но я признаю свою вину. Из-за моей самоуверенности тебе пришлось рисковать жизнью. Прости.

Это было уже слишком. Извинений я совсем не ожидала.

Но он все равно извинился.

* * *

В кровати я провела десять мучительных дней. Кожа под бинтами зудела из-за целебной мази Ллэт, ходить самостоятельно я могла с трудом и только до уборной… И лишь на пятый день ко мне снова начали пускать посетителей. И я смогла увидеть кого-то, кроме периодически потерянного, часто витающего в своих мыслях царя.

Первым пришел Сэнар, как всегда энергичный и разговорчивый.

Рассказал то, что не успел рассказать в прошлый раз. В красках описал, как Арис помог им добраться до поселения сквозь орду растерянной и напуганной нечисти. Уходя, Топи освободили магический источник мага и отпустили на волю всех живых и не очень живых солдат своей армии, отчего те пребывали в легком шоке.

Они были свободны и вновь могли делать то, что велели им их инстинкты, а не чужая подавляющая воля. И лишь память об этой воле не позволила нечисти напасть на наш беззащитный отряд. Они чувствовали отголоски своей беспомощности и покорности в Арисе, ощущали его магию и не нападали.

— Довел нас до ворот и просто исчез, — закончил рассказ Сэнар.

— И вы так спокойно об этом говорите? — поразилась я. — Он не получил по заслугам!

О том, что я тоже не была наказана, очень удачно и своевременно забыла. Я готова была искупить свою вину, а Арис… просто сбежал.

— Он выполнил условия сделки. — Сэнару и самому не нравился исход дела, но изменить ничего он не мог, а потому просто постарался смириться с решением брата. — Главное, Зыбь снова в безопасности.

— Стараниями царя, — не удержалась я от язвительного замечания. — Которого чуть Топи из-за Ариса не съели!

Хотелось верить, что мы с магом еще когда-нибудь встретимся. И вот тогда… тогда я выскажу Арису все, что думаю, и, если очень повезет, даже что-нибудь ему сломаю…

— Не из-за мага. — попытался чуть укротить мою кровожадность эва. — Ксэнар был слишком слаб Топи не желали забрать его жизнь, он просто не мог выбраться. Брат не должен был стать жертвой, понимаешь?

Я понимала, но смирять гнев не желала.

После Сэнара пришла Агнэ.

Она злилась на меня за то, что я бросила ее одну в ту страшную ночь и ушла с ее отцом рисковать жизнью. Но, даже злясь, царевна хотела убедиться, что со мной правда все в порядке.

Убедилась. Расплакалась.

Залезла ко мне на кровать, обняла так, что дышать стало трудно, и пробурчала в плечо, щедро орошая мою сорочку слезами:

— Пока я тебя не видела, злиться было проще. Я вообще ругаться шла… вот что это такое, а?

— Прости, — сказала я, даже не стараясь скрыть улыбку.

Наученная царем, я попыталась сразу же обезвредить Агнэ, и это сработало. Тяжело вздохнув, она прижалась ко мне и расслабилась, позабыв о том, что собиралась меня отчитывать.

Впервые за последние дни вечер я провела не с молчаливым царем, а с его уютно посапывавшей мне в плечо дочерью.

Агнэ самым бессовестным образом уснула в моей кровати, избавив меня от необходимости придумывать тему для беседы с Ксэнаром. Конечно, он приходил просто так, не требуя, чтобы его развлекали болтовней, вероятно, царь с бОльшим удовольствием просто посидел бы в тишине, но я не могла молчать.

Я чувствовала себя неловко, вся перебинтованная, осунувшаяся, непричесанная и в мятой сорочке, и старалась перекрыть эту неловкость болтовней.

Царю приходилось с этим мириться.

Нэшар навестить меня не приходил, но как-то вечером одна из его сов постучалась в окно. Я помахала ей рукой, мы перемигнулись, и она улетела. А я еще долго не могла согнать с лица глупую улыбку, таким забавным мне показался этот случай.

* * *

Снятие бинтов по торжественности момента можно было бы приравнять к какому-нибудь празднику. Ллэт пришлось выгонять из моей комнаты любопытных эва — особенно досталось упрямому Сэнару, ссылавшемуся на свой ученический статус и острую нужду в новых знаниях.

— В конце концов, почему я помогал тебе накладывать бинты, а от помощи их снять ты отказываешься? — негодовал он. Но потом получил подзатыльник и был вынужден отступить.

Сначала от бинтов Ллэт освободила мои руки — на это ушло не больше десяти минут. Потом старательно и осторожно освобождала ноги. Пока она работала, я лежала не шевелясь и старательно жмурясь. Ждала, когда на мне не останется бинтов совсем, чтобы увидеть все и сразу.