Книга В плену любви - Алина Лис

Если я о чем-то и мечтала, то совсем о другом. О том, чтобы прижаться к обнаженному телу. Поймать губами губы, ощутить горячие ладони на спине, провести языком вдоль шеи, почувствовать вкус его кожи. Отдаться неспешным уверенным ласкам, окунуться в любовь и нежность, как в теплые волны моря…

— Хочешь быть сверху, — предложила я, вдруг осознав, что совсем не обязательно, чтобы кто-то из нас был связан.

— Нет, давай попробуем по-другому.

Подчиняясь его желанию, я легла на бок. Дэмиан прижался сзади, повторяя контуры моего тела. Ухом я ощутила теплое дыхание. Руки накрыли грудь, к бедрам сзади прижался возбужденный член. Внизу живота заныло от желания почувствовать его внутри. Я сама выгнулась ему навстречу, и ахнула, ощутив, как он медленно и глубоко входит в меня.

Это было непривычно — заниматься с ним сексом вот так. Неторопливо, без лихорадочного страха быть застигнутыми. Не на хлипком скрипящем столе, а в кровати. И невозможность контроля не пугала, потому что мы были единым целым. Каждое сладкое движение усиленное резонансом моих и его ощущений дарило такой мучительно-острый всплеск удовольствия, что я могла только стонать и громко вскрикивать. Так громко, что будь в этом доме еще хоть кто-то, я бы постеснялась потом смотреть ему в глаза.

Мы лежали в обнимку, ловя последние затухающие волны удовольствия, я чувствовала, как любовь и забота Дэмиана окутывает меня теплым облаком и понимала — я не одна. Больше не одна против всего мира. Больше могу не притворяться сильной, когда хочется быть слабой. А если захочу быть сильной, муж не станет подрезать мне крылья.

Рядом с ним я могу быть такой, какой сама пожелаю.

— Снова голодная, — пожаловалась я ему. — Завтрак был какой-то символический.

— Не вопрос, моя радость. Сейчас поедим и повторим.

Но повторить нам не дали. Зазвонил магофон. Дэмиан выслушал сообщение, покивал и пообещал, что скоро будет.

— Ты уезжаешь? — я подумала, что буду делать одна в этом странном особняке, и настроение мгновенно испортилось. Может, и мне тогда вернуться домой? Или во дворец — мы как-то совсем не обсудили с императором, как в принципе дальше будут строиться наши отношения. Полагается ли мне теперь какое-то содержание, станет ли Его Величество платить за учебу?

Впрочем, если даже откажется платить — не страшно. Кое-какие средства на личных счетах остались, и дом в городе на меня записан — на жизнь хватит. Вряд ли император будет крохоборствовать и требовать назад свои подарки. И теперь я смогу перевестись на ту специальность, которая мне по-настоящему интересна! Бросить опостылевшую экономику и теорию управления, чтобы заняться магическим модифицированием или неестественной зоологией!

От этой мысли захотелось немедленно лететь в академию, чтобы перетрясти свое расписание. Но Дэмиан мое воодушевление не поддержал.

— Знаешь, я боюсь оставлять тебя без присмотра, — прямо заявил он, когда я поделилась с ним своими планами. — Мы не знаем пока кто из заговорщиков остался на свободе.

— Даже если кто-то остался, зачем я им?

— Все равно: я не могу рисковать, — его лицо потемнело. — Не вынесу, если с тобой снова что-то случится.

Я открыла было рот, чтобы начать спорить.

— И принц Хестор пока всего лишь под домашним арестом, — ровным голосом напомнил муж. — Не хочу, чтобы ты где-то появлялась без охраны, пока я полностью не нейтрализую этого ублюдка.

— Да, это звучит разумно, — вынуждена была признать я. — Но ты считаешь, что одна в твоем доме я буду в безопасности?

Он покачал головой.

— Нет. И с собой тебя взять не могу. Но как ты относишься к тому, чтобы погостить у моего кузена?

* * *

Я провела у ди Форкалонена неделю. Поначалу немного напрягала необходимость жить в совершенно чужой семье, но меня так радушно приняли, что уже к вечеру я чувствовала себя как дома. Если план Дэмиана был в том, чтобы сдружить нас, то надо признать — муж все правильно рассчитал. Мне нравился его ехидный и саркастичный кузен, а еще больше нравилась Дженнифер — сильная, гордая и веселая. А их сынишка Мартин буквально не слезал с меня, с детским эгоизмом объявив, что “тетя Рина” — его собственность и он обязательно женится на ней, когда вырастет.

Я чуть не упала, когда услышала такое от трехлетнего шкета, который и слова пока не все выговаривает. К счастью, родители Мартина отнеслись к его капризам с пониманием.

— Тетя Риана уже замужем, — строго сказала ему Дженнифер. — Но она часто будет приходить поиграть с тобой, — тут она вопросительно и виновато покосилась на меня, но я совершенно не возражала против того, чтобы иногда играть с Мартином.

— Ума не приложу, что это с ним, — озабоченно сказала она позже.

— Ты не демон, детка, — рассмеялся ее муж. — Не чувствуешь, как фонит от Ее Высочества.

Точно! Как я не подумала, что защиты больше нет. Вот ведь… демон. Маленький, а туда же.

— Но… — тут Дженнифер растерялась. — Я думала, что истинная сущность просыпается только в юности.

— Голод появляется в подростковом возрасте. Но эмоции людей я ловил всегда, сколько себя помню. И они были вкусными.

Вопреки моим страхам, ни Дженнифер, ни Раум не стали ко мне после этого хуже относиться. Раум беспечно заверил, что в таком возрасте восприятие эмоций совсем другое, без сексуального подтекста. И хотя жизненной потребности в кормлении истинной сущности в этом возрасте и нет, подпитка маленького демона эмоциями анхелос все равно идет Мартину на пользу.

— Успеет еще встретить свою единственную, — посмеиваясь сказал он. — Таисия обещает, что чары позволяющие выбирать расу ребенка станут доступны для всех максимум через пару лет. Так что анхелос скоро будет много — на всех хватит.

Таисия? Мне показалось, что я ослышалась. Или просто совпадение — не мог же он говорить о той самой девушке, которая когда-то была их рабыней.

Оказалось, речь шла именно о ней — Таисии ди Небирос, жене Армеллина. Поразительно, но ди Форкалонены и ди Небиросы дружили семьями. Глядя на Дженнифер, которая вполне по-дружески мило общается с бывшей рабыней своего мужа, я так и не решилась спросить у нее знает ли она о связавшем их прошлом.

Если знает и решила не придавать этому значения — это ее право. А если не знает, не я стану той, кто откроет ей глаза.

К тому же Таисия оказалась совсем не похожей на все, что я успела себе придумать. Может поэтому я не чувствовала к ней ревности. Просто не получалось поставить знак равенства между гениальным ученым, счастливой женой, доброжелательной молодой женщиной и забитой девицей, согласившейся подписать рабский контракт на троих. Вот никак не состыковывались у меня в голове эти два образа.

Мужа Таисия искренне любила — достаточно было посмотреть, как озарялось ее лицо рядом с ним. Армеллин же буквально боготворил ее, и это тоже было странно — как при таком отношении он мог делить ее с братьями.