Книга Поединок сердец - Карен Хокинс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ох, только не плачь. — Бабушка достала тонкий кружевной платочек и сунула его в руку Кейтлин. — Мы что-нибудь придумаем. — Задумчиво хмуря брови, она налила две чашки чаю и разложила пирожные. — Расскажи мне о двух первых испытаниях и как ты с ними справилась.
И Кейтлин принялась рассказывать, а бабушка задумчиво кивала. Потом они сидели молча, наслаждаясь отличным чаем. В конце концов бабушка пробормотала:
— Что делать, что делать… Тебе нужно искупаться перед ним голой. Но если тебя за этим застанут, твоей репутации конец, да и семье не поздоровится.
— Точно.
— Хм. Значит, нужно обставить дело так, чтобы этого не произошло. Держать Маклейна в руках.
— Держать Маклейна в руках? Как, Бога ради…
— Предоставь это мне. Думаю, я знаю, что тебе нужно. — Она бросила на внучку проницательный взгляд. — Я могу помочь тебе выиграть пари, но суть дела ведь не в этом. Тут я бессильна. Ты понимаешь, девочка, о чем я?
Кейтлин осторожно поставила чашку на блюдце.
— Да. Я его люблю.
Признаться вслух оказалось не так трудно, как она думала. Бабушка кивнула:
— А как он к тебе относится?
— Он видит во мне только соперника. Знаю, что он меня не любит.
— Ты уверена?
— Да. Я спросила его сегодня утром, и он…
Кейтлин изо всех сил сдерживала подступающие слезы, даже глотать не могла — горло судорожно сжалось. Она так его любила, а он не мог предложить ей ничего, кроме мимолетной плотской связи. Разделив с ним ложе страсти, она лишь осложнила свое положение. Каждый раз, когда они были вместе, в постели или просто так, чувство Кейтлин к Маклейну только росло.
— Я не согласна на простую связь, но ничего другого он мне не предложил.
Бабушкины голубые глаза потемнели от сочувствия.
— Ах, девочка! У тебя такой грустный вид…
Ей действительно было очень грустно. Казалось, каждая косточка в ее теле сделалась каменно-тяжелой, грудь ныла, глаза предательски жгло. Но она не привыкла уступать без боя. У нее еще есть несколько дней, прежде чем придет пора покинуть замок Баллох. Нужно, чтобы ни дня не пропало даром.
Она заморгала, прогоняя слезы, подняла голову и посмотрела бабушке в глаза:
— Значит, у тебя есть мысль насчет того, как мне справиться с заданием? Я хочу уехать из замка Баллох победительницей.
Усмехнувшись, бабушка пошарила в ящике письменного стола в углу комнаты.
— Вот, держи. Это поможет тебе решить задачу.
С этими словами она сунула в руку внучки какой-то маленький предмет.
Кейтлин уставилась на крошечный флакончик с притертой пробкой.
— Но…
— Четыре капли ему в питье, и он не сможет пошевелиться целых три или четыре часа. Тогда плавай перед ним сколько угодно, и он не сумеет даже крикнуть, чтобы созвать зрителей. Твоя репутация не пострадает. — Она захихикала. — Ему не хватит сил даже на то, чтобы моргнуть.
— Это не опасно?
— Четыре капли — нет. Даже восемь — нестрашно. Вот если ты дашь ему двенадцать и больше, тогда я ни за что не поручусь. Но в бутылочке столько не наберется.
Кейтлин сжала флакончик в ладони.
— Спасибо, бабушка.
Почтенная Нора вздохнула и обняла Кейтлин.
— Девочка, я не могу помочь тебе справиться с главной бедой, и ты это знаешь. Придется тебе решать самой. — Она поцеловала внучку в лоб. — Но ты умница, и я знаю — ты найдешь выход. Только обещай слушать собственное сердце, когда придет время. Оно подскажет, что тебе делать.
— Обещаю, бабушка… но не думаю, что для нас с Маклейном «придет время». Этого просто не может быть.
— Посмотрим! Поживем — увидим, детка.
И почтенная Нора заговорила о сестре Трионе, как она подружилась со своими падчерицами, да о лошадях, которых лорд Хыо разводит в своем поместье.
Кейтлин слушала — ей всегда было интересно, как поживает ее сестра-близняшка. Но в глубине сердца некий голос нашептывал ей, что ее страдания только начинаются.
Лишь глупец пытается понять путь к собственному сердцу.
Старая Нора из Лох-Л омонда однажды холодным вечером трем своим внучкам
— Милорд, я должен просить вас выбрать другой костюм.
— Нет.
— Пойдут разговоры.
— Пусть болтают. Это мне даже нравится.
Александр посмотрел на себя в зеркало. На нем были меховые сапоги по колено, обмотанные кожаными шнурами, и длинная клетчатая юбка-килт, прикрывающая колени. На широком кожаном ремне висела меховая сумка-спорран, придерживая килт, чтобы ветер не задирал подол. Широкая перевязь из шотландки свисала через плечо на грудь.
— Милорд, по крайней мере наденьте рубашку к вашей… — Маккриди содрогнулся. — Вашей юбке.
— Я иду на маскарад к Джорджине в образе моего предка, Дункана Маклейна. Он не носил чертовых рубах, и я тоже не собираюсь ее надевать.
— Так он был варвар, милорд.
— Сегодня я тоже варвар. Открывай дверь, Маккриди.
Неодобрительно вздыхая, камердинер бросился исполнять приказание.
Александр целый день провел в седле, сломя голову носясь на лошади по владениям Роксбурга. Скачка помогла разогнать туман в голове, но вопросы, которые его терзали, так и остались без ответов.
«Когда она проиграет пари, как и следует ожидать, я должен сделать ее своей любовницей на целых две недели. Но стоит ли мне рисковать, ведь дело может только запутаться. С другой стороны, могу ли я удержаться от соблазна?»
Это вряд ли! Целых две недели в обществе роскошной Кейтлин Херст! Черт возьми, при одной мысли об этом начинает кружиться голова.
Но где-то на задворках его души осторожный голос шептал: «Неужели все дело исключительно в плотском желании? Или ты слаб, как Чарлз?»
На верхней площадке лестницы Маклейн задержался. Где же она? Девица уехала из дома вскоре после него; он видел, как она садилась в карету.
С вершины холма он наблюдал, как карета ползет по аллее. Возникло желание поскакать за ней, но Маклейн отмел эту глупую мысль.
Напротив, он пустил коня вскачь, пытаясь бешеной скачкой хотя бы частично выжечь из крови свои неуемные страсти. Когда он вернулся в дом, Кейтлин еще не было. Остальные гости разошлись по своим комнатам, чтобы привести себя в порядок и одеться к маскараду. Джорджина пригласила уйму соседей, поэтому предполагалось, что вечером в замке будет толчея. Впрочем, Александру это было даже на руку. Чем больше будет толпа, тем легче будет вызвать Кейтдин в укромный уголок для разговора, после того как он выйдет победителем из последнего испытания.