Книга Святые грехи - Нора Робертс

— И уж совсем глупо отказываться от общества привлекательного, преуспевающего и фантастически занудливого доктора Фуллера.

— Такие вроде в твоем вкусе, — пробормотал Бен, присаживаясь на стульчак, чтобы снять туфли.

— Зануды в моем вкусе? — Тэсс откинулась назад и удивленно подняла брови. — Спасибо большое…

— Я про то, что это врач, костюм-тройка и в бумажнике золотая карта «Америкэн Экспресс».

— Ясно. — Посмеиваясь, она принялась намыливать ноги. — А у тебя золотой карты нет?

— Хорошо еще, что у Сирса мне продают в кредит нижнюю одежду.

— Ну что ж, в таком случае, не знаю, стоит ли пускать тебя ко мне в ванну.

На нем остались только джинсы, да и те уже висели до колен.

— Я серьезно, Тэсс.

— Вижу. — Она схватила несколько мыльных пузырей и задумчиво посмотрела на них. — Судя по всему, это должно означать, что меня ты считаешь практичной материалисткой, которой важно только положение мужчины и которая просто время от времени не прочь завести приятную интрижку.

— Ничего подобного я не имел в виду. — Бен опять устало присел на край ванны. — Просто у меня такая работа, что каждый день приходится иметь дело со всякой мерзостью.

Он почувствовал прикосновение влажной ласковой ладони.

— Что, особенно скверный день выдался?

— Да не в этом дело. — Он на мгновение задержал ладонь, задумчиво разглядывая ее. Рука у Тэсс была маленькая и узкая, кисть тонкая. — Мой отец продавал подержанные машины. Магазинчик был на самом краю города. У отца были три спортивные куртки, и он водил «Де Сото». Мать поджаривала ему булочки, когда могла позволить себе купить их. О развлечениях в городе они могли только мечтать. Я кое-как окончил школу, пробился в колледж, где проучился два года, потом академия, а всю остальную жизнь только и знаю, что разглядываю трупы.

— Ты что, пытаешь доказать, что не подходишь мне из-за разницы в происхождении, а также в культурном и образовательном уровне?

— Ради Бога, не затевай снова эту бодягу.

— Ладно. Тогда попробуем иначе. — Она потянула его в ванну.

— Что ты делаешь? — Мыло попало на губы, и Бен сплюнул. — Я ведь еще не разделся.

— Ну что поделаешь, если ты такой неповоротливый.

Не успел он восстановить равновесие, как она схватила его под мышки и прижалась к нему губами. Часто, как известно даже психиатрам, значение имеют вовсе не слова, а дела. Он еще и не коснулся ее, а по телу уже побежали горячие волны.

— Бен…

— М-м-м?

— Как ты думаешь, имеет ли сейчас значение, что твой отец продавал автомобили, а мой нет?

— Нет.

— Прекрасно. — Тэсс откинулась и, смеясь, стерла с подбородка мыльную пену. — Ну а теперь, как бы стащить с тебя брюки?

Пицца стала твердой, как булыжник, но все равно от нее не осталось ни кусочка. Бен едва дождался, когда вилка Тэсс упрется во влажное дно коробки.

— У меня для тебя подарок.

— Вот как? — Тэсс с удивлением и какой-то глуповатой радостью посмотрела на бумажный пакет, который он протягивал ей. — И что же в нем?

— Вопросы, вечно вопросы. — Он потянул пакет на себя, не давая ей открыть его. — Тебе действительно интересно?

— Да.

Бен нагнулся к ней и обнял за талию. От обоих все еще пахло душистой пеной. Непросохшие волосы Тэсс заколола шпильками.

— Знаешь, мне кажется, я совершенно теряю голову. Да, теряю голову из-за тебя.

Закрыв глаза, она подставила губы для поцелуя.

— «Крошка Антоний», — сказала Тэсс и про себя пропела несколько нот. — Когда это было — в 61-м, 62-м?

— Я предполагал, что психиатричка вроде тебя так примерно и откликнется.

— И не ошибся.

— Так ты хочешь посмотреть подарок?

— Угу. Но тогда отпусти меня, а то я даже открыть пакет не могу.

— Ну, это не проблема. — Бен протянул ей пакет. От него не ускользнуло, как изменилось у Тэсс выражение лица, когда она заглянула внутрь. Целая гамма чувств — сурово сдвинутые брови, изумление, усмешка.

— Засов. Да, Бен, тебе не откажешь в умении поразить женщину.

— Верно, у меня настоящий талант.

Губы Тэсс слегка изогнулись. Она поцеловала Бена.

— Он всегда будет мне дорог. Если бы был чуть поменьше, повесила бы на грудь, слева, ближе к сердцу.

— Меньше чем через час он будет у тебя на двери. Я на днях оставил инструменты в кухонном шкафу.

— Весьма предусмотрительно с твоей стороны.

— А ты пока найди себе занятие, чтобы не смотреть, как я его прилаживаю.

Пока Бен возился с засовом, Тэсс просматривала текст лекции, которую должна была прочитать в следующем месяце в университете Джорджа Вашингтона. Визг дрели и пронзительный звук от соприкосновения железа с деревом ей не мешали. Сейчас ей было даже странно, как это раньше, до появления Бена, она могла выносить полную тишину. Покончив с лекцией и выписками из медицинских карт, которые прихватила с собой, Тэсс повернулась к Бену. Он тоже почти закончил. На двери был новенький и надежный засов.

— Вот так-то лучше.

— Мой герой!

Он закрыл дверь, подбросил в руке связку ключей и положил ее на стол:

— Только не забывай запираться. Пойду отнесу инструменты и умоюсь. А ты можешь подмести пол.

— Что ж, это справедливо. — По пути к двери Тэсс остановилась и включила телевизор. Передавали новости.

Хотя мусора оказалось больше, чем можно было ожидать — засов ведь такой маленький, Тэсс безропотно смела металлическую стружку и ссыпала ее в ведро. Она разгибалась, все еще держа в руках щетку и ведро, когда с экрана донесся голос диктора:

— После звонка в квартире одного из домов в 354 северо-западной части города полиция обнаружила три трупа. Пришлось взламывать дверь. Предварительно связанным жертвам нанесены многочисленные ножевые удары. Установлены имена убитых — Джонас Лири, его жена Кэтрин Лири и их дочь-подросток. Предполагается, что мотивом убийства было ограбление. Репортаж с места события Боба Берроуза.

На экране появился рослый, атлетического сложения мужчина. В одной руке у него был микрофон, другой он указывал на кирпичное здание у себя за спиной. Обернувшись, Тэсс увидела, что Бен стоит на пороге кухни. Она сразу догадалась, что он был в этой квартире.

— О, Бен, как страшно, должно быть, было.

— Они пролежали там десять — двенадцать часов. Девочке не больше шестнадцати. — При воспоминании об увиденном у Бена появилось неприятное ощущение в желудке. — Они буквально разрезали ее на части, словно кусок мяса.