Книга Мой брат, мой враг - Иван Козлов

Бильбао так резко повернулся к Сиротке, что вспугнул утку, которая сорвалась с места, круто взмыла среди темных деревьев и тотчас пропала в пасмурном небе.

— Где Елена?

— В гостинице остановилась, в «Байкале», по-моему.

— Сними ей квартиру, дай денег, пусть живет тут и смотрит за мальчишкой. Потом я что-нибудь придумаю.

— Ты знаешь, брат, сколько на это бабок надо? А я себя миллионером не считаю.

— Я дам тебе столько, сколько надо.

В больницу Бильбао позвонил с таксофона. Женский голос ответил, что Захар Скрипач упросил врачей выписать его и уже два дня как дома.

Он снимал квартиру в Балашихе, и Бильбао поехал туда. Вошел в нужный подъезд старенькой пятиэтажки, где в нос ударил запах хлорки. На втором этаже пожилая женщина мыла пол, сказала извиняющимся голосом, видно посчитав Сергея жильцом этого дома:

— Завтра с утра не смогу убраться, на вокзал еду гостей встречать.

Бильбао поднялся еще на этаж, надавил кнопку звонка. Надо было, конечно, заранее позвонить, подумал он, но была уверенность, что не до конца долечившийся Захар прогулкам предпочтет телевизор и диван.

Трель звонка глухо слышна даже через дверь. Стало ясно: хозяина нет дома. Сергей машинально тронул ручку двери, и она неожиданно подалась.

В коридоре, несмотря на то что на улице еще вовсю светило солнце, горел свет. Горел свет и на кухне. Здесь стояли три чашки с недопитым кофе. В единственной комнате, казавшейся большой из-за отсутствия мебели — только диван и телевизор на узкой тумбочке, — света не было, но и без него в лежавшем на полу человеке Бильбао безошибочно узнал Захара. Кровь под ним уже успела подсохнуть.

Гладиатора, побеждавшего волкодавов и самих волков, нашпиговали пулями, во всяком случае, полный магазин в него точно разрядили. Наверное, боялись, что и на этот раз крепкий организм окажется сильнее смерти.

Почему? За что? Кому мог стать поперек пути доверчивый, безобидный великан?

Бильбао вызвал по телефону милицию, а сам, не дожидаясь ее, вышел из квартиры.

Уборщицы в подъезде уже не было.

Пугачев сидел перед ним грязный, неопрятный, кожа на его лице приобрела нездоровый зеленоватый оттенок. Воняло то ли давно не мытым телом, то ли гниющими продуктами.

Бильбао встал из-за стола, подошел к окну, открыл форточку:

— Значит, говоришь, Чума получил задание…

— Да, Благой ему приказал… Лучше, сказал, не убивать, а притащить на дачу, чтоб он у меня ноги целовал и чтоб его жена это видела… Она вроде ничего, Бильбао, но я ее все же не пойму. Что она против тебя имеет? Сделайте, говорит, так, чтоб он уехал отсюда, навсегда уехал и никогда не появлялся на горизонте. Это о тебе. А Благой, слышь, готов ей чулки стирать. Не мужик стал, а карикатура.

— Об этом не будем, — хмуро сказал Сергей.

— Тогда всё, я больше ничего не знаю. Приговор тебе подписали, и я думаю, если даже отдашь им документы по нефти, то все равно… Эти ребята перевернут всю Москву, но тебя найдут. Узнаешь? — Пугачев достал из кармана и протянул Сергею фотографию. На ней Бильбао был в костюме, при галстуке — так он был одет на собственную свадьбу. — Благой их распечатал больше сотни и раздал своим. У него и связи, и осведомители — похлеще, чем в милиции. К тому же наши же знают, где ты живешь, время от времени туда наведываются.

— Наведываются. — В этом Бильбао убедился, побывав сегодня в своей квартире. Те, кто в нее проникал, даже не удосуживались скрывать свое присутствие там: окурки в пепельнице, из холодильника взяты продукты.

— Еще Благой говорил, что будет тебя искать по адресам твоих друзей.

— У меня нет друзей, — сказал Сергей.

— Ну, знакомых. Про певицу, знаю, речь шла, про Сереброву. Потом, он Чуме сказал, чтоб тот за Захаром Скрипкой проследил: ты, мол, можешь на квартире, которую он снимает, объявиться. Правда, они пока не знают, где эта квартира. А самого Скрипку выписали из больницы. Чума вообще предложил такое…

«Значит, к Захару приходили справиться обо мне, — отметил Бильбао. — А что произошло дальше? Ссора? Но следов борьбы не видно. Захар волков рвал, а тут так просто впустил к себе бандитов, провел в комнату, стал угощать кофе? Непонятная задачка».

Он совершенно неожиданно увидел себя как бы со стороны — в лодке под палящим солнцем, с удочкой в руках. Может, и вправду плюнуть на все, вернуться в маленький дом, жарить бычков, писать статьи в районку?

— Чума предложил, — продолжил Пугачев. — Давайте, сказал, убьем Скрипку, а Наталье скажем, что это сделал Бильбао, ну, ты то есть. В отместку как бы за то, что жена от тебя ушла, сестра его, значит. Они дураки, не понимают, что в это она не поверит… Да нет, конечно, Скрипке они ничего не сделают, это надо быть совсем отморозками.

— Где можно найти Чуму? — спросил Бильбао.

— Он на одном месте не живет. Снимает номера в гостиницах. Неделю в одной, неделю в другой. В какой конкретно сейчас, не знаю.

— Это денег стоит, — сказал Бильбао.

— У Чумы они есть. На него пацанва на Курском работает. Он их на квартиры наводит, они чистят. Он еще и квартиру с девками держит. Сейчас хороших проституток подобрал, трех молдаванок и одну украинку. Они мужиков тоже на Курском ищут. По вечерам Чума часто там отирается. Сидит в машине, следит за своими красотками. Если видит, что клиент богат, сам на хату отвозит.

Уже когда Бильбао выходил, Пугачев остановил его вопросом:

— Слышь, а почему ты меня не убил еще, а?

— Мне уже некого убивать. Ты сам себя, по-моему, убил.

Пугачев жалко улыбнулся:

— Жизнь любого сломать может. Но все ж таки и с колен поднимаются, а? Или думаешь, у меня один путь — по вокзалам бомжевать?

— Бомжи разные бывают, — ответил Бильбао. — Со своей философией.

— У них одна философия: ни они никому не нужны, ни им никто не нужен. Мимо такого пройдешь — не взглянешь.

Бильбао прикусил губу, словно обдумывая слова Пугачева, потом чуть кивнул:

— Правильно, наверное.

В маленьком кабинете, приспособленном для гримерной, Марина переодевалась, не обращая внимания на стоявшего у окна Бильбао.

— Я не видела тебя в зрительном зале.

— Это естественно. Меня там не было.

— Я вообще тебя сто лет не видела. Ты почему отказался пожить у меня?

— Ты слышала, что убили Скрипача?

— Да. Но это не ответ на мой вопрос.

— Это ответ.

Сереброва, застегивая блузку, встревоженно взглянула на Бильбао:

— Думаешь, Гладиатора убили из-за тебя?

— Не думаю — знаю.

Она повернулась к нему спиной: