Книга Обреченные стать победителями - Марина Ефиминюк

Я невольно оглядела мокрую печальную улицу, фонари с дрожащими магическими светляками в колпаках. Обычно уличные огни сами собой зажигались с наступлением сумерек и гасли утром, но в последнее время окрестности Дартмурта накрывало плотное одеяло облаков, фонари, бывало, горели круглые сутки.

– Считаешь?

– Да, – кивнул он. – Помню, что ты ненавидишь прогулки, но, может, прогуляемся?

– Ладно, – дернула я плечом.

Мы зашагали по вымощенной пешеходной мостовой. Дождь капал, рисовал на лужах круги. Холодный ветер студил, забирался под одежду.

– Никогда не носишь перчатки? – прервал молчание Илай.

– Забываю.

Неожиданно он и сам снял перчатки. Думала, что захочет широким жестом предложить мне погреться, даже сжала кулаки, заранее отказываясь от привилегии покрасоваться в его вещах, но ошиблась. Илай обнял мои пальцы теплой широкой ладонью, спрятав в уютный кокон. Ошарашенная я даже не стала возражать, так и шли, крепко сцепив руки в единый замок, в одинаковых красных шарфах, точно были влюбленной парочкой.

И после двадцатиминутной прогулки бодрым шагом, а идти медленно просто не позволял ледяной сквозняк, налетавший на прямом и длинном, как труба, проспекте, меня привели – демон дери – в самое затрапезное заведение, какое видывал свет! На его фоне теткина таверна – столичная ресторация, не меньше.

Клянусь, без слез не взглянешь. Особенно на бочки с жалкими высохшими стебельками, стоявшие по обе стороны от обшарпанной двери. Наверное, хозяева полагали, что посетители решат, будто цветочная красота увяла с приходом осени, но наверняка растения издохли еще в засушливое лето, случившиеся во всем королевстве три года назад.

Все соображения на этот счет я немедленно вывалила на Форстада. С самодовольной ухмылкой, словно привел девушку в вертеп исключительно, чтобы попугать, и теперь испытывал прилив счастья, он открыл дверь:

– Добро пожаловать.

– Пожаловали, – согласилась я, входя.

В центре просторного, но тускло озаренного зала стояли широкие лохани из железного дерева – арены для игры в магические волчки. Конусы-волчки, собранные из металлических колец и острия, пробуждались с помощью колдовства и, ведомые магом, вертелись по игровому полю, сталкивались, танцевали, выбивали искры. Проигрывал волчок, разлетевшийся на части первым.

Самое приятное, что в отличие от подпольных кулачных боев, битвы магическими волчками законом запрещены не были. Бейся сколько душеньке угодно буквально под стенами академии, пока не зарябит в глазах.

– Как тебе идея? – спросил Илай.

– Неплохо, – одобрительно кивнула я. – Часто сюда заходишь?

– Бывает, – согласился он. – Остад с Дживсом любят побиться, но играют оба отвратительно.

Илай отошел к хозяину за волчками, а я придирчиво проверила арены. Выбор пал на самую широкую лохань с исчерченным кругами дном. В ней было достаточно места для маневра.

Пока я разделась и закатала рукава рубашки, напарник вернулся с горстью разобранных выщербленных деталей, прошедших не один турнир. Профессиональные игроки, зарабатывающие деньги на боях, обычно заказывали артефакторам собственные волчки с шипами на кольцах, с замысловатыми надсечками, тонко настроенные на магию хозяина. Мы довольствовались самыми простенькими, без особых выкрутасов.

– Помочь собрать? – спросил Илай.

– Справлюсь как-нибудь, – с высокомерием профессионала отказалась я и ловко, словно объемный паззл, сложила острие с металлическими кольцами. «Юла» размером с мой кулак оказалась довольно тяжелой.

– Умеешь играть? – Парень бросил быстрый взгляд из-под ресниц.

– Приходилось когда-то.

В средней школе, когда я еще не успела загореться идеей о поступлении в Дартмурт, постоянно выигрывала у одноклассников монетки на леденцовую карамель. «Лавочку» прикрыл преподаватель по стихийной магии, в то время крайне идейный и не считавший хмель пятой стихией. Тетка устроила мне страшную выволочку за азартные игры и, пораскинув мозгами, поставила арену для боев в таверне. Что сказать? Она всегда отличалась странными представлениями о воспитании детей. Иногда мне кажется, что Надин считала племянницу-сиротку чем-то вроде рейнсверской маграции, зубастым кустиком жизни, вечно пытающимся куснуть ее за палец.

К слову, арена продержалась недолго, развалилась после приезда столичных боевых магов. Надин заявила, что в гробу видела развлечения для одаренных, некоторых вообще альтернативно, и повесила безобидную мишень для дротиков. Истыканный «до мяса» круг в прошлом году незаметно сняли со стены, и мы не сумели вычислить вора.

Разделенные широкой ареной мы с Илаем встали друг напротив друга. Я сжимала волчок, напитывая его магией.

– Играть ради игры скучно, – заявил противник. Кольца волчка в его руке от любого движения вспыхивали яркими цветами.

– В средней школе тетка мне доходчиво объяснила, почему девочки не должны играть на деньги, – отказалась я делать ставки.

– А на что играют девочки?

– На интерес.

– Эден, в нашей команде может быть только один зануда и это Ботаник. – Он мотнул головой, убирая постоянно падающую на глаза длинную челку. – Если выигрываешь ты, то я прощу долг.

– Нет никакого долга! – взбунтовалась я. – Из-за тебя меня в женском туалете едва не избили! И кустик напугали! Он до сих пор при любом шуме мигрирует под кровать.

– Ты же сама понимаешь, что те стерв… милые дурочки были обречены, как только заперли в уборной дверь.

– Ну, хорошо. – Я выразительно закатила глаза. – Если выигрываю я, ты списываешь несуществующий долг, а если ты…

– То тебе покупать нам обоим содовую воду.

– Содовая вода? – с иронией уточнила я.

– Все, что крепче, обязан покупать мужчина, – развел он руками.

– Ты имеешь в виду кофе?

– Особенно кофе, – подмигнул он.

Глядя на парня, расслабленно сидящего на высоком стуле, я к собственному ужасу начинала понимать, почему девчонки рядом с ним сначала дурели, а потом, отлученные от тела, зверели. Он умел завлекать: лукаво смотрел из-под длинной челки, ухмылялся уголком рта, закидывал за голову руки, язвил, подтрунивал и вдруг резко, буквально на пустом месте, возвращал раздражающе-высокомерный вид столичного сноба. Другими словами, Илай Форстад выглядел неприступной горой, которую хотелось всенепременно покорить.

– Согласна, – кивнула я и отвела взгляд. От греха подальше, а то, знаете, думается всякая чушь.

Ставки были сделаны, сделка заключена. Первый бой начался!

Мы выбросили волчки одновременно, но если у Илая конус провернулся буравчиком и, оставляя в воздухе светящийся след, разноцветным мерцающим вихрем легко заскользил по арене, то мой еще в полете развалился и рассыпался по дну частями. Противник остановил игру, заставив волчок застыть в воздухе, и с ироничной улыбкой развел руками: