Книга Пелена страха - Рафаэль Абалос

– Но эта информация открывает новые перспективы в деле. По крайней мере, теперь у нас есть прямая связь между этой девушкой и Лейпцигом.

Клаус Бауман смотрел на чашку кофе, стоявшую перед ним на столе. Внезапно он резко поднял голову и пристально посмотрел в глаза Маргарит.

– Что с тобой? Ты побледнел?

– Ты привезла ее фото?

– У меня есть только те, которые мне прислали из Гааги сегодня утром. И еще есть несколько снимков мужчины, которого она убила. О чем ты думаешь?

– Эта девушка может быть той самой, которой сдавал комнату преподаватель консерватории. Помнишь, она тоже была из Сербии?

– Тебя отстранили от дела, Клаус! Ты не можешь продолжать расследование, – напомнила Маргарит.

Инспектор Бауман снова посмотрел ей в глаза и рассказал все, что прочитал в докторской диссертации по поводу некрофильских оргий, которые устраивали во время войны Хелена Майтнер, ее муж капитан Штрут и еще четыре офицера СС.

– Черно-белая фотография открытого саркофага, найденного в руинах ее дома, с мумифицированным трупом девочки внутри, – это просто кошмар. Меня ужасает одна мысль о том, что с моей дочерью и другими пятью исчезнувшими девочками может случиться что-то подобное, – сказал он.

– Клаус, эти преступления совершены более семидесяти лет назад. Сейчас мир, и ни в одной цивилизованной стране не может произойти ничего подобного. То, что Густав Ластоон сделал с девушками, было просто художественным воссозданием сцены смерти для его клиентов-некрофилов. Он просто переборщил с парализующим наркотиком, который дал им. Только поэтому эти пять девушек погибли, и он решил воспользоваться историей, рассказанной в докторской диссертации, с которой он давно знаком, – возразила агент Европола.

– Помимо всего прочего профессор Тонвенгер утверждает, что именно Хелене Майтнер пришла в голову мысль основать тайное нацистское общество «Стражи смерти» и сделать его символами шестиугольный саркофаг и триксель. Первоначально в общество входили сама Хелена, ее муж и еще четыре офицера СС. После войны в этот тайный орден вступили другая женщина и другие мужчины. Они продолжили устраивать тайные сборища в крипте монумента Битвы народов, где исполняли жуткие обряды своих предшественников. Когда кто-то из членов общества умирал, ему на смену приходил новый нацист-эзотерик, и так должно было продолжаться из поколения в поколение, пока они снова не завладеют миром. Единственное прописанное правило общества состояло в том, что среди стражей смерти всегда должна быть одна женщина.

Маргарит Клодель знала, что в ее версии преступления по-прежнему остается слишком много вопросов без ответа.

– Женщина, которая оставила часть своего ногтя на одном из холстов с нарисованным саркофагом? – предположила она.

– Да, но кто она?

– Не знаю.

– Маргарит, что со мной происходит? Я не знаю, с чего начать, чтобы распутать эту паучью сеть.

Временами Клаусу казалось, что он сходит с ума. Он никогда в жизни не чувствовал себя таким потерянным и беспомощным. Девушки и смерть, саркофаги, трехмерные картины, эротичное белье, эсэсовские даги, наркотики, вызывающие паралич, эзотерическая символика, военизированные отряды неонацистов, пропавшие девушки-подростки и его собственная дочь в руках психопата вроде Густава Ластоона, который мог оказаться главарем секты некрофилов, организованной в Германии.

Этим утром агент Европола тоже не могла избавиться от ощущения тревоги, мучившей ее, пока она летела из Парижа в Берлин и пока ехала поездом из Берлина в Лейпциг. Несмотря на то что она нашла правдоподобное объяснение поведению Густава Ластоона и смерти девушек у монумента, новые происшествия совершенно сбивали ее с толку.

– Нам нужен конкретный план, очень четкий и ясный. Надо обдумать все заново, посмотреть на все направления расследования под другим углом, определить связи, существующие между всеми событиями, по поводу которых у нас нет сомнений, – сказала она.

– Прежде всего у меня не вызывает сомнений то, что исчезновение Карлы и пяти других девочек-подростков связано с делом пяти мертвых девушек и с жестокими убийствами, совершенными тайным нацистским обществом. Об этом мне настоятельно советовал прочитать Густав Ластоон, перед тем как сбежал из своего дома.

– Ластоон и «Стражи смерти» – это одно и то же. Но у меня такое впечатление, что ты до сих пор не видишь того, что совершенно очевидно, – твердо заключила Маргарит Клодель.

– Сегодня утром я побывал в библиотеке университета и просмотрел записи с камер видеонаблюдения за пятницу. Какой-то студент, пришедший в главный зал библиотеки раньше меня, следил за Густавом Ластооном. Он записал на свой мобильник момент, когда Ластоон передавал мне книгу профессора Хенгеля Тонвенгера.

– Может, это полицейский, который за ним следил?

– Нет, полицейский остался ждать на улице, когда Густав Ластоон выйдет из библиотеки. Он знал, что в зале за ним прослежу я.

– Тогда кто это мог быть? – спросила Маргарит.

– Тот, кого тоже интересует, что делает Густав.

– Или тот, кто знал, что ты собираешься встретиться с ним в библиотеке, – добавила она.

– Я отправил его фото инспектору Мирте Хогг. Она попробует что-нибудь выяснить, когда вернется из Нюрнберга. Она готова помогать мне и продолжать наше расследование.

– Наше?

– Мое и Мирты. Я не хочу втягивать в это тебя. Понятно, что ты должна работать с федералами.

– Обо мне можешь не беспокоиться. Давай-ка лучше навестим преподавателя музыки.

Глава 9

На мобильнике Сусанны скопилось уже несколько пропущенных звонков. Все от матери. Она видела по испанскому телевидению и в Интернете, что происходит в Лейпциге, и волновалась. Ответ Сусанны был привычно лаконичным и холодным: «Мама, я жива, не волнуйтесь за меня. Я уже давно не подросток».

После занятий Сусанна зашла в бар неподалеку от университета и посмотрела новости по второму общенациональному каналу. Она взяла сэндвич с томатным соком и села как раз напротив одного из экранов, висевших на стенах. Еще до полудня по аудиториям поползли слухи о новых загадочных исчезновениях, расследованием которых теперь занималась федеральная полиция. Илиан Волки позвонил ей по телефону, он тоже хотел узнать, все ли с ней в порядке. Он съехал из студенческого общежития и поселился в квартире рядом с факультетом точных наук, которую снял с одним перуанцем и девушкой из Греции. Илиан рассказал, что недавно на выходе из бара они попали в серьезную переделку со скинхедами. Это случилось совсем недалеко от Карли. Выйдя на площадь, его приятель-перуанец собрался поиграть на индейской флейте, но его начали оскорблять, отняли флейту и поставили синяк под правым глазом. И никто ничего не сделал, чтобы этому помешать. Его друг тоже не захотел заявлять о нападении в полицию. Он испугался.

– В Лейпциге п-происходит что-то с-странное… а может, и во всей Германии, – сказал Илиан, не в силах справиться с заиканием.