Книга Частная магическая практика. Заговор - Елена Малиновская

Я огорченно насупилась. Одна на это сборище я точно не пойду. А Вашарий, наверное, тоже откажется. У него наверняка накопилась куча дел в столице.

Приятель перехватил мой умоляющий взгляд, обращенный к нему. Недовольно качнул головой и произнес:

— Вообще-то я собирался вернуться в Нерий еще раньше — сразу после окончания бала. Но, если ты захочешь, могу задержаться на денек. — Дольшер скорчил крайне недовольную физиономию, и приятель поспешил добавить: — В любом случае, не стоит оставлять Киоту без присмотра. Так, мало ли…

Мой ненаглядный красавчик нехотя кивнул соглашаясь. Действительно — мало ли. Вдруг Эльрион выдал не всех своих сообщников. А я опять вспомнила, как на крыльце тетиного дома меня пытались убить. Пожалуй, стоит все-таки рассказать Вашарию, что заговорщики не имели к этому отношения. Но опять же — не запрут ли меня после признания без права на прогулки?

— Решай сама, милая, — сказал Дольшер и вновь обнял меня. — В конце концов, это твоя семья.

Зальфия возмущенно фыркнула. Конечно, ей было неприятно это слышать. Она и только она в ее представлении являлась моей семьей.

— Хорошо, — протянула я, глубоко вздохнув, будто перед прыжком в ледяную воду. — Я приду. Надеюсь, Вашарий составит мне компанию, если его не отвлекут важные государственные проблемы.

— Замечательно! — просияла улыбкой Ольфия, и на миг мне показалось, будто она на самом деле искренне рада тому, что я приняла приглашение. — Будем счастливы видеть тебя и… твоего друга.

Дольшер скептически кашлянул, уловив явный намек в словах моей бабушки. Генрих в свою очередь сально ухмыльнулся и прошелся придирчивым взглядом по моей фигуре, видимо желая напоследок оценить внешность новой родственницы. Такое внимание, несколько нетипичное для отношений между близкими родственниками, не осталось незамеченным моим ненаглядным. Он еще крепче привлек меня к себе и холодно произнес:

— Вот и договорились. А теперь, уважаемая Ольфия и не менее уважаемый Генрих, по-моему, вам пора удалиться. Мы и так потратили слишком много времени на разговор с вами. У нас есть масса более важных проблем, чем обсуждение воссоединения семьи, тем более что оно, по всей видимости, не привело Киоту в должный восторг.

Я тихонечко ахнула от такой прямоты. Нет, Дольшер во многом прав, но как-то слишком сурово он обошелся с моими родственниками. Какими бы гадкими они ни были, ругать их позволено только мне. Разве нет? Я же не оскорбляю его мать, хотя у меня на то есть куда более веские основания, чем у него для недовольства моими родными.

Однако что Ольфия, что Генрих совершенно спокойно отреагировали на недопустимый тон начальника магического департамента. Лишь в зеленых глазах кузена мелькнул и тут же пропал лучик гнева.

— Конечно-конечно, — промурлыкал он, неуловимым жестом перехватил мою руку и склонился над ней с поцелуем.

Я с отвращением почувствовала прикосновение к своей коже чего-то мокрого и скользкого. Боги, он что, лизнул мне запястье?! И я поспешно отшатнулась, едва не наступив на ногу Дольшеру, который продолжал придерживать меня за талию, после чего машинально вытерла руку о платье. Фу, мерзость какая!

Генрих сделал вид, будто не заметил моей реакции на его отвратительный поступок. Поклонился еще, на сей раз Дольшеру и Вашарию, и мягко увлек бабушку в темноту пустынного парка. Та едва успела сунуть мне в руки визитку с адресом дома, где должен был состояться ужин, и шепнула, что будет ждать. Излишне яркий мотылек последовал за ними, и вскоре мы остались в приятном полумраке. Лишь лежали под ногами тусклые отблески магических шаров, расставленных по основным аллеям, да изредка в небе вспыхивали россыпи огней праздничных фейерверков, запускаемых ради развлечения гостей с крыльца дома наместника.

— Я, пожалуй, тоже пойду, — проговорила Зальфия, когда в лиловой тьме окончательно стихли шаги незваной парочки. С неожиданной лаской посмотрела на меня. — Киота, смею полагать, мы все сегодня обсудили, и ты наконец-то перестанешь спать… — Она бросила опасливый взгляд на моих спутников и мудро предпочла более мягкий вариант предложения: — В общем, ты поняла мою точку зрения на свой образ жизни, который отнюдь не приводит меня в восторг. Вспоминай иногда мои слова. Я очень, очень надеюсь, что ты найдешь в себе силы вырваться из этой клетки с золотыми прутьями. Поверь, никакие блага жизни не стоят честного и доброго имени.

Я опустила голову, спрятав в уголках губ печальную усмешку. Интересно, что бы сказала тетя, если бы узнала, что отношения с Дольшером и знакомство с Вашарием пока принесли мне одни проблемы и никаких преимуществ? Я по-прежнему с величайшим трудом свожу концы с концами, а теперь рискую в любой миг загреметь навечно в магическую темницу, пока они не найдут способ совладать с моим некстати проснувшимся даром.

Тетя еще неполную минуту стояла около меня молча, словно ожидая, что я немедленно оттолкну Дольшера и со слезами раскаяния за прошлую разгульную жизнь кинусь в ее объятия. Осознав, что этого не произойдет, она с вызовом вздернула подбородок, недовольно сверкнула зелеными глазищами и неспешно растворилась во мраке, ступая так бесшумно, что под ее ногами не хрустнула ни одна ветка.

— Ну и вечер. — Вашарий нервно сжал и разжал пальцы, возобновляя вокруг нас блокирующее заклинание. Опустился на скамейку, устало вытянув перед собой длинные ноги. — Должен сказать, Киота, у тебя удивительная семейка. Полагаю, оно и к лучшему, что до сегодняшнего дня ты никого из них не знала. Зальфия самая добрая и человечная из них, хоть и оборотень.

— Ага, — вторил ему Дольшер, присаживаясь рядом. Дружески подтолкнул кузена в плечо. — Что скажешь насчет этого смазливого хлыща? Как его там, Генрих, что ли? Дружище, если я узнаю, что ты оставил Киоту с ним наедине, — лично оторву тебе голову, понял?

— Но это же мой двоюродный брат, — проблеяла я и осеклась, вспомнив, как он облизал мне руку. Нехотя кивнула, пристраиваясь на коленях Дольшера, поскольку крохотная скамейка была рассчитана всего на двоих. — Впрочем, ты прав. Я и сама ни за что на свете не захотела бы уединенной беседы с ним.

Дольшер обхватил меня за талию и зарылся лицом в мои распущенные волосы, окончательно утратившие хоть какое-то подобие прически.

— Ты говорил с Фиониксией? — прервал нашу идиллию Вашарий. — С чего вдруг она так взъелась на Киоту?

— Потому что моя жена ревнивая дура и стерва, — внезапно ответил ему кто-то другой.

Приятель стремительно обернулся в ту сторону, откуда раздался голос, а я с опозданием заметила, что блокирующие чары сгинули, будто их никогда и не было. Через миг вся наша троица слетела с лавочки и склонилась в глубоких поклонах, увидев, что у ближайшего дерева стоит его величество король Тицион собственной персоной. Без охраны, без свиты.

Маленький полный мужчина, мелко семеня, подошел ближе. Машинально поправил корону, сползшую ему на глаза, и неожиданно расплылся в широкой улыбке.

— Достаточно, мои хорошие, — проговорил он, взмахом руки указывая на скамейку. — Садитесь. Дольшер, Вашарий, мальчики мои, зачем обижаете старика? Знаете же, что я терпеть не могу этих ритуалов.