Книга Диана де Пуатье - Филипп Эрланже

— Что вы читаете, мадам?

— Историю этого государства, где, как я вижу, в любую эпоху, время от времени, потаскухи управляли королевскими делами!

Это оскорбление перенеслось из одного дворца в другой, прогремело на весь Христианский мир. После двадцати четырех лет трагикомедии маски, наконец, были сорваны, и обе соперницы дали выход ненависти, которой они пылали друг к другу.

Диана отомстила, назвав королеву тем же словом, которое прозвучало, как пощечина. Коннетабль добавил, что из всех детей короля только Диана, дочь Филиппы Дучи, была на него похожа. Действительно, эта молодая вдова Горация Фарнезе была обещана в жены его старшему сыну Франциску Монморанси.

Генрих, несказанно опечаленный этой шумихой, желая избежать супружеской ссоры и опасаясь злобы Гизов, естественно, нашел прибежище рядом со своей любовницей, причем их отношения стали настолько теплыми и задушевными, как никогда ранее.

* * *

Семнадцатого ноября 1558 г. умерла Мария Тюдор, из-за чего заключение мира было отложено, так как Филипп II, в надежде жениться на новой королеве Англии Елизавете, не хотел отдавать Кале, территорию, которую король был полон решимости сохранить.

Проведение совещаний было приостановлено вплоть до февраля, но уже 21 декабря в Сен-Жермен вернулся освобожденный коннетабль, которому король устроил еще более теплый прием. Он вновь обрел неограниченную власть, а Гизы впали в немилость.

Уязвленный герцог изъявил готовность удалиться в свои владения. Генрих не осмелился принять это предложение, или, может быть, воспоминание о старой дружбе стеснило душу этого странного, сентиментального человека.

— Вы не правы, — сказал он, — я люблю Вас.

Глава государства, достойный своего титула, отпустил бы восвояси этих утративших значение, разъяренных, но популярных в народе и слишком могущественных визирей. Позволив им жить рядом со своими врагами и следить за всеми делами правительства, даже за самыми незначительными, он создал благоприятную среду для зарождения гражданской войны.

В начале 1559 года лишь только из-за боязливости короля галереи Лувра и Сен-Жермена не стали свидетельницами кровавых столкновений между двумя противоборствующими группировками.

Далекая от того, чтобы изображать ангела примирения, которым она притворялась раньше, Диана сделала смелый выбор: она и Монморанси образовали настоящий дуумвират, который, по мнению послов, держал несчастного короля «в ежовых рукавицах». Желчный старик и красавица в летах обедали вместе и осыпали друг друга «бесконечными ласками».

Бракосочетание их детей, которое скрепляло их договор, подобно союзу двух государей, состоялось 29 января. Антуанетта де Ла Марк была любимой внучкой Мадам. Молодой Монморанси-Дамвиль — которому его отец запретил учиться читать и писать — получил в качестве свадебного подарка должность губернатора Лангедока с правом преемственности и обещание, что в скором времени ему вручат маршальский жезл. Это ничуть не уменьшило его отчаяния, так как он был пламенно влюблен в королеву-дофину.

Необыкновенная дружба коннетабля и герцогини стала после этого еще тесней. Альваротти в довольно резких выражениях докладывал герцогу Феррары:

«Они подобны коже и ногтям, чтобы не сказать заду и ширинке… Господин де Гиз уже взбешен донельзя».

Женитьба молодого герцога Лотарингского, их кузена, на Клод Французской, второй — больной кокситом155 — дочери короля, несколько возвысило попавшее в опалу семейство. Королева теперь притихла. Все жаждущие реванша группировались вокруг Марии Стюарт и молодого дофина, который, совершенно очевидно, был от нее без ума, как будто лишь шестнадцатилетняя обольстительница могла разрушить колдовские чары старой волшебницы.

Переговоры возобновились 10 февраля в Като-Камбрези. Филипп II, потерявший надежду на брак с королевой Англии, согласился заключить семейный союз, то есть взять в жены старшую дочь Генриха II, Елизавету. Но проблема Кале в течение долгого времени тормозила развитие событий. Наконец, было принято непростое решение: город должен был оставаться во владениях Франции восемь лет, после чего королю предоставлялся выбор, отдать его, или выплатить сто тысяч экю.156 Фактическое положение дел в Трех Епископствах, где стояли французские войска, осталось неизменным. Испанцы отдали Сен-Кантен, Теруан, Ан, Ле Катле. Дело о маркграфстве Кротонском наконец было улажено в соответствии с пожеланиями герцогини де Валентинуа.

«Что касается тех господ, которые лишились своих владений за время проведения военных действий… Претензии госпожи Дианы де Пуатье, герцогини де Валентинуа в отношении маркграфства Кротонского, графства Шатюзар и других земель будут удовлетворены… справедливость так быстро восстановлена стараниями Его Святейшества…»

Взамен… Взамен Франция возвратилась на семьдесят лет назад, лишилась завоеваний и приобретений четырех царствований: Мариенбурга, Тионвиля, Монмеди, Дамвилье, Бовиньи, Бульона, Корсики, Монферрата, Милана, Сьены, Савойи, графства Ниццы, Бресса, Бюже, Пьемонта, не считая нескольких альпийских крепостей.

— За тридцать лет войны вы не теряли столько, — сказал Гиз Генриху, — сколько хотите отдать в одночасье.

Ему вторили Монлюк, Таванн и многие другие. Когда Бриссак узнал об этом из письма самой Дианы, он воскликнул:

— О, несчастная Франция, какая потеря, какое бедствие постигли тебя, что главенствовала над всеми нациями Европы!

Генрих бесстрашно стоял на своем. Полномочные послы обеих сторон занимались подписанием мирного договора 2 и 3 апреля; 8-го в Париже отслужили благодарственные молебны. Бедный люд восторженно воспринял то, что до глубины души возмутило знать. Даже четыре века спустя потомкам не удалось рассудить их.

В действительности, мнения специалистов XVI века по вопросу о договоре, заключенном в Като-Камбрези, расходятся несравненно больше, чем по какому-либо другому. Из множества осуждающих и защитных суждений, настолько же отличающихся знанием дела, насколько противоречивых, мы выбрали высказывание барона де Рюбля:

«Франция, по сравнению с другими странами, получила наибольшее преимущество… Возврат Кале, захват Меца, Туля и Вердена, признание автономии Лотарингии и Эльзаса обеспечили безопасность наших естественных границ. Все эти успехи вместе наделили государство Валуа такой силой сплоченности, какой даже в наши дни не достигла никакая другая страна. Это качество Франции подверглось испытанию во время религиозных войн. Страну раздирали внутренние противоречия, за ее границами ей изменяли безжалостные сторонники, но ей не угрожала потеря ни одной из ее провинций… Расположение границ государства никем не оспаривалось. Ситуацию гражданской войны никогда не усугубляла одна из тех серьезных внешних угроз, что требует от страны сплочения всего ее народа в единую силу».157