Книга Наталья Кирилловна. Царица-мачеха - Таисия Наполова

Когда был жив царь Алексей, он умел свести меж собой несоединимое: Нарышкиных и Милославских.

Они съезжались в Преображенское и подолгу живали там. Связующим звеном был не только царь Алексей, но и созданный им театр. Места были благословенные, живописные, и рядом была Москва.

Но после смерти царя Нарышкины и Милославские поселились в своих палестинах и уже не скрывали взаимного нелюбия. Нарышкины обосновались в Преображенском, Милославские в Коломенском и Измайлове.

Царевна Софья облюбовала Коломенский дворец за его истинно королевское великолепие. Этот дворец действительно изумлял многих иностранцев своей красотой и роскошью. Некий поэт и учёный монах сравнивал его с Соломоновым дворцом и называл восьмым чудом света.

Всё в палатах дворца блестело золотом и серебром. Развешанные на стенах картины покоряли воображение обилием библейских сюжетов: тут были картины «Пленение града Иерусалима», «Град Иерихон», «Видение царя Константина». Красочно, с эпическим размахом были представлены картины природы. Шестьдесят три аршина занимала одна только картина «Лунное течение, солнце, месяц, звёзды».

Дворцовая мебель была выдержана в современном вкусе. У стен стояли модные немецкие и польские столы на львиных ногах, украшенных резьбой. Расписаны были столы красками по золоту и серебру. Имелись тут и кипарисовые столы с серебряной оправой и перламутровой инкрустацией, мраморные столики на колёсах. Кресла были обиты атласом и бархатом либо кожей и золотыми тканями и украшены искусной резьбой. Внутренние комнаты поражали зеркалами в причудливых рамах, столовыми стенными часами.

В одной из таких внутренних комнат царевна Софья ожидала князя Василия Голицына. С той поры, как они жили в Преображенском, оба сохранили сблизившие их чувства и мысли. Чувства Софьи были более чем нежными, хотя к этому времени князь Василий был женат и имел детей. Но она по-прежнему называла его Васенькой и ожидала встречи с ним словно праздника.

Ради него Софья сегодня накрыла и сама сервировала стол. Будучи европейцем в одежде и вкусах, князь Голицын любил, однако, простую пищу, предпочитал всяким деликатесам деревенское жаркое, хорошо протушенное в деревенской печке, в обыкновенном горшке. А на десерт Софья круглый год держала его любимые засахаренные сливы.

Из окна Софье видна посыпанная золотым песком дорожка, в конце которой должна остановиться карета князя. Дорожка усажена густыми елями, которыми он всегда любовался.

Вот, наконец, показалась польская, на лёгких рессорах карета князя. Её свежая позолота блестела на солнце. Софья видела, как открылась дверка, и князь быстро, точно юноша, сошёл со ступенек. Он был в коротком тёмном кафтане. В угоду его вкусам Софья уговорила царя Фёдора ввести в Москве такие же короткие кафтаны европейского образца, и теперь она любовалась элегантностью князя, его лёгкой походкой. Подумала: «А ведь князь Василий мог бы ныне быть царём». Некогда Голицыны соперничали с Романовыми, и святейший патриарх Гермоген называл князя Голицына в числе возможных претендентов на трон. У Голицыных и прав родовых было больше, чем у Романовых. Но фортуна поступила своевольно.

И тем не менее она, Романова, в большой дружбе с князем Голицыным, и это тоже было волей фортуны...

Между тем князь Василий бросил быстрый взгляд на окно, увидел Софью, улыбнулся и через минуту уже был в знакомых покоях дворца, обнимал свою подругу-царевну, и его шелковистая борода мягко ласкала её нежную зарумянившуюся щёку.

На глазах Софьи радостные слёзы. Свет очей её, Васенька. Её жизнь, её сегодняшняя отрада, её будущее. Другого у неё не будет...

Он смахнул платком её слёзы, поцеловал глаза. Но в его глазах как будто тревога.

Первым её порывом было спросить о делах, но она удержалась, чтобы, не дай Бог, не омрачить радость встречи. Поговорить можно и попозже. Она уже привыкла к тому, что, будучи старше её, он считал своей обязанностью учить её уму-разуму.

Она повела своего желанного гостя к столу, сообщая свежие новости из жизни Коломенского, он же рассказывал ей о беседе с царём и царицей.

Софья внимательно слушала и кивала головой.

— Правда твоя, Васенька. Царица Агафья очень милая. И как умна, приветлива, добра...

С первых дней знакомства с царицей Софья подружилась с ней и всем хвалила живой характер, чуткость и весёлый нрав царицы.

Словно торопясь высказать главное, Софья продолжала:

— Фёдор души в ней не чает, да что-то боязно мне за неё. Нашим недругам она не по душе. Боюсь, как бы не умыслили над ней чего дурного. Не сделали бы и Фёдору какого дурна...

Она печально задумалась. А князю припомнилось сказанное о Софье покойным царём Алексеем: «Великого ума и самых нежных проницательств, больше мужского ума исполненная дева...» Что мог сказать сам князь? Он гордился дружбой с царевной.

— Станем думать, Софьюшка, как уберечь от беды наших державных. У тебя, царевна, много при дворе доброхотов. Перво-наперво надобно отвести от царицы всякую хулу.

— Али слыхал что плохое об Агаше?

— А то! Недаром молвится: «Худая молва не по лесу ходит. По людям». Злые люди пустили внушение, будто царица ляшской веры и всех москвитян хочет в ляшскую веру перевести.

Софья и прежде слышала о разговорах, будто царица вторая Марина Мнишек, а надо было знать, какая недобрая память осталась в народе о самозванце Григории Отрепьеве и приведённых им в Москву поляках.

Слушая князя, Софья посуровела лицом:

— Надобно с патриархом поговорить, дабы предал порицанию безбожную хулу царицы, а на виновных наложил покаяние.

Князь задумчиво опустил голову.

— Не было бы хуже. Еретики и над патриархом начнут ругаться и добрых людей с толку сбивать.

— Как же быть, Васенька? Ужели всё смолчать?

— Молчи не молчи — всё одно. Лучше будем думать, как царя с царицей спасти от урона их здоровью.

— Как думаешь, князь, чем неугодна царица Агафья нашим недругам?

— Им надобно Матвеева из ссылки вернуть. Они знают: Агафья не станет просить об этом Фёдора.

— И никто не станет!

Голицын покачал головой.

— Я догадываюсь об их тайных замыслах, но догадки приходят самые смутные. А каково на самом деле — один Бог ведает.

— Не тяни душу, князюшка, сказывай, что за догадки у тебя?

— Ныне Нарышкины норовят[21] Апраксиным.

— Ну что из того? Умных людей среди Апраксиных сроду не водилось.

— Нарышкины, однако, за что-то ценят их. Зачем-то ведь задумали ближника царя Языкова свести с Марфой Апраксиной. Она крестница Матвеева. Стало быть, мыслят, что Марфа будет держать руку Матвеева.