Книга Случайная - Екатерина Риз

В ответ на вопрос сестры, я лишь неопределённо пожала плечами.

- Ничего пока не знаю.

Анька меня разглядывала, после чего схватила за локоть и сжала его в знак ободрения.

- Будь сильной. Ты самая красивая, самая классная, и пусть сдохнут от отчаяния те, кому мы не достались.

Я всё же улыбнулась, такому напутствию грех было не улыбнуться. Потом взяла сумку, негромко попрощалась и вышла из раздевалки.

Ни в какие хорошие новости я не верила. Я знала, что, скорее всего, это будет наш с ним последний разговор. И пока шла к стоянке, просила себя лишь об одном: не плакать. Хотя, слёзы уже жгли глаза, и я на себя злилась. Хорошо, что в машине царил полумрак, и когда я села на пассажирское сидение, Давид хоть и посмотрел на меня, но предательского волнения, вылившегося на мои щёки лихорадочным румянцем, заметить не должен был.

- Привет, - сказал он ещё раз.

А я снова кивнула, как и час назад.

- Привет.

- Как у тебя дела?

- Неплохо. А у тебя?

Он потёр щёку ладонью, а я с жадностью ловила каждое его движение, пытаясь запомнить.

- Я пару дней вёл себя плохо.

- Пил?

- Откуда знаешь?

Я отвернулась, нацепила на лицо лёгкую усмешку.

- Птичка на хвосте принесла. Тебе стало легче?

- Не знаю. По-моему, от вина легче не бывает. Лида, я хотел попросить прощения, - сказал он после короткой паузы. – Я наговорил тебе всякого, и вёл себя, как скотина. Я был не прав, извини.

- Наверное, я в чём-то тоже была не права. Тоже наговорила лишнего.

- Тебе простительно, ты женщина.

- Прозвучало снисходительно.

Давид сидел боком, лицом ко мне, и в какой-то момент протянул руку, будто хотел коснуться моей щеки, но в последний момент себя одёрнул. И его ладонь легла на спинку моего сидения.

Зато он сделал попытку улыбнуться, как раньше, легко и игриво.

- Я не должен был воспринимать тебя так, теперь я понимаю. Я думал, что мы с тобой хорошо проведём время, и не больше. А с тобой так нельзя.

Вот оно, началось. Я очень аккуратно перевела дыхание, чтобы Давид ни в коем случае не понял, что я еле сдерживаюсь.

- Ты очень хорошая, Лида. По-настоящему классная.

В желании прервать его хвалебные речи в мой адрес, я задала вопрос в лоб:

- Ты помирился с женой?

Давид опустил глаза, потом откинулся назад, и его рука соскользнула со спинки моего сидения. А ведь почти касалась моего плеча. Он молчал дольше, чем следовало, словно ему было неловко передо мной, словно прежде ему предстояло развестись со мной.

- Я, наверное, уеду на некоторое время.

Я горько усмехнулась, отвернулась от него.

- Спасибо, что сообщил. Что сказал лично, а не просто исчез.

- Лида, ну зачем ты так? Я бы так не поступил. Но… Всё сложнее, чем ты думаешь.

- Уверена в этом.

Давид развернулся, откинулся на спинку сидения, а руки положил на руль.

- Я тебе уже говорил, мы с ней… знакомы сто лет, и вместе были долго.

- Я помню. Ты её любил.

- Да, - отозвался он и повторил: - любил. Поэтому…

Он замялся, даже поморщился, а я решила ему подсказать:

- Поэтому ты решил дать вашим отношениям ещё один шанс.

Давид на меня посмотрел.

- Ты издеваешься?

Я качнула головой.

- Нет. Я же сказала всё правильно. И ты… вы с ней имеете на это полное право. Я же видела, что с тобой происходит, что ты мучаешься, и я первая тебе об этом сказала. Так что, мне не на что обижаться. – Давид молчал, будто насторожившись, и меня слушал. А я продолжала, как заведённая: - Ты мне ничего не обещал, ты мне ничего не должен, даже объясняться со мной среди ночи, ты был не обязан. Но ты набрался смелости и терпения. Я рада. – Ещё минута и один долгий взгляд. Я смотрела на него и понимала, что эту минуту я не продержусь. – Надеюсь, ты поступаешь верно, и будешь счастлив.

- Ты злишься?

- Я не могу на тебя злиться! – вырвалось у меня. Я всё-таки коснулась его, на прощание, пальцы скользнули по рукаву его пиджака, но я тут же отдёрнула руку. – Пока, - сказала я, и потянулась к ручке двери.

- Я отвезу тебя домой, - попытался остановить меня Давид, но я уже на него не смотрела. Качнула головой и вышла из машины. Слёзы потекли из глаз, перед глазами пелена, а я шла по стоянке, видя неподалёку мутный контур такси. Даже не слышала, как Давид из автомобиля вышел и направился следом за мной. Но не догнал, не остановил. Я дёрнула ручку задней двери, села на сидение, и лишь услышала его голос у окна со стороны водителя:

- Брат, отвези девушку домой, проследи, чтобы всё было хорошо. – И денег таксисту дал.

А я сидела, отвернувшись, и смотрела в окно.

Меня только что бросили.

Анька приехала утром. У нас с ней был выходной, но, видимо, ей было неспокойно, раз она встала спозаранку и примчалась ко мне. Я открыла ей дверь и молча отошла в сторону. Сестра переступила порог, с тревогой ко мне присматривалась.

- Ну что? – спросила она негромко.

- Всё нормально, - сказала я. – Всё, как и должно быть. – Я захлопнула входную дверь и направилась в комнату. – Он помирился с женой, и, кажется, куда-то уезжает.

- С ней?

- Всё может быть. – Я широко махнула рукой. – В закат! Пусть катятся оба, - разозлилась я, в конце концов.

Анька стояла посреди комнаты, уперев руки в бока, и за мной наблюдала. А когда я сорвалась на крик, поддержала:

- Вот это правильно, лучше злись!

Я улыбнулась, чувствуя, что нахожусь на грани истерики.

- Я злюсь, я злюсь! – Потом лицо руками закрыла.

Анька подошла и попыталась руки от моего лица отвести.

- Лид, не надо реветь. – Она вдруг в меня вцепилась. – Знаешь что, а поехали на дачу к Витькиным родителям? Их сейчас там нет, а я ключи у него забрала. Там сейчас красота, золотая осень. Подышим воздухом… Вина купим и пирожных!

Я дышала глубоко и ровно, заставляла себя так дышать. Затем сделала один глубокий вдох, расправила плечи, взглянула на сестру ясным взглядом, и кивнула.

- Поехали. Поехали куда угодно.

- Вот и хорошо, - засуетилась Анька, - вот и замечательно. Иди, переодевайся.

Наверное, сестра заранее знала, что я соглашусь, она у меня умная. Потому что за дверью обнаружился увесистый пакет с бутылкой вина, упаковкой моих любимых пирожных и всякой снедью. Мы вызвали такси, Анька в предвкушении трясла ключами от дачи, и расписывала мне тамошние красоты. А я вдруг сказала: