Книга Друзья и враги Анатолия Русакова - Георгий Тушкан

Виновники и свидетели подписали протокол допроса, и ребята поклялись честным пионерским словом никогда не совершать того, что позорит честь пионера. На прощанье лейтенант, встав из-за стола, сказал им несколько слов в назидание:

— Выполняйте общественное дело, например сбор металлолома, не для личной славы, не очертя голову, но думая об общих интересах. А у вас что получилось? Ценой обмана и воровства вы захотели отличиться и завоевать первенство. Вы обманули товарищей и нанесли ущерб хозяйству дома, в котором живете. Поступок этот позорный для пионера. Думаю, что никогда с вами больше не случится такого. Пусть это будет уроком на всю жизнь! А теперь выйдите в коридор и там подождите.

Ребята, опустив голову, пунцовые от стыда, вышли.

Обе матери горячо обещали уделять больше внимания сыновьям и корили завуча за непорядки в школе, за излишнюю парадную шумиху в школьной жизни. Завуч не остался в долгу. Он напомнил, что отцы и матери частенько пропускают родительские собрания.

— Было бы хорошо, — закончил завуч, — если бы товарищ лейтенант пришел на пионерский сбор в школе, побеседовал с ребятами.

Посетители ушли. Анатолий доложил лейтенанту о себе, отдал направление.

— Очень хорошо, — сказал лейтенант Хлопунов. — Вот тебе на выбор несколько дел.

Происшествия были самые различные. Мальчик украл апельсин с прилавка, дважды не ночевал дома, а теперь не является в школу. Надо было посетить мать, соседей, школу и выяснить причины такого поведения. Двое ребят во дворе выбили мячом стекло, четвертое по счету. Недавно там же группа мальчишек перебила из рогатки все электролампочки в двух подъездах.

Подростков, бросивших школу и не желающих учиться, пытались устраивать на работу через детскую комнату. Один из них жаловался на плохое к себе отношение на фабрике игрушек. Надо поехать на фабрику, выяснить и помочь. Были и более сложные дела.

— Начнете дежурить в конце недели, — сказал лейтенант. — А сейчас заполните анкету, почитайте инструкцию о своих правах и обязанностях, затем получите удостоверение бригадмильца. Не уходите, разберем при вас одно дельце.

Лейтенант попросил Панина позвать Леонида Ушков а.

— Этот паренек, — объяснил лейтенант, — сын инженера. Отец умер. Сын бросил школу, спекулировал билетами возле кино. Есть подозрения и в худшем…

5

Вошел ладный подросток лет шестнадцати в синей курточке на «молнии», светлее волосы аккуратно зачесаны назад. Не глядя в глаза присутствующим, он сел, опустил красивое лицо и, опершись локтями на колени, принялся теребить кепку. Лейтенант расспрашивал его и записывал. Ушков не изворачивался и не юлил, отвечая, волновался. Он так и сказал о себе — «я запутался».

Отец его умер пять лет назад, в 1948 году. Мать раньше работала на фабрике, а сейчас шьет на дому. За отца они получают пенсию — 500 рублей в месяц. Леонид учился не очень прилежно, все больше на тройки… А прошлой зимой месяц болел, из школы никто не пришел навестить. Когда выздоровел, то на радостях провел день в кино, а домой вернулся будто после занятий. Потом так и повелось: ходил будто в школу, а на самом деле в кино. Некто Егоров, бросивший учиться, спекулировал билетами. Он связался с этим Егоровым. Потом они поссорились.

— В пригородных поездах ездил? — вдруг спросил лейтенант.

— Ездил.

— А часы снимал?

— Нет… этого не было. Нет, — А куда ты ездил? Зачем?

Этого Ушков не мог толком объяснить.

Лейтенант перегнулся через стол:

— Ну, так я тебе скажу. Тебя Егоров возил. Да?

— Он.

— А для чего?

— Да просто так… Поехали по Казанке, прогулялись…

Лейтенант покачал головой.

— А Егоров рассказывал тебе, как с пьяных пассажиров снимают часы?

— Рассказывал…

— Это был первый урок. Понял?

Ушков молчал.

— Продолжай.

Если бы Ушков не оставался два раза на второй год, он был бы уже в девятом, а теперь даже седьмого не закончил. Он очень хотел бы поступить в Одесское или Ленинградское мореходное училище. Ездил в Министерство морского флота, ему сказали, что требуется образование не ниже семи классов. Мать уверена, что он окончил семь классов, а ему еще придется сдавать экзамены.

Ларионова спросила:

— А почему же мать в школу не пошла?

На это Ушков ответил:

— Ну и правильно делала, что не шла. Я ведь от нее все скрывал. Да если она узнает всю правду, она умрет. У нее же плохое сердце…

Несколько раз Ушков повторил:

— Я по отношению к маме да и к самому себе — сволочь.

— Ты о деле, о деле, — напомнил лейтенант, — громких словечек не надо.

А что о деле? Сейчас он, Леня, «подытоживает», и ему непонятно, почему он шлялся, бездельничал. Ох, как тяжело, противно… Пусть верят или не верят, но он дает слово исправиться, только не надо вызывать мать, не надо ничего говорить о нем, иначе она умрет. У нее очень больное сердце…

Слушая, Анатолий волновался не меньше Лени Ушкова. В нем он узнавал и себя в прошлом. Врет ли Ушков? Да, кое-что, видимо, скрывает. Но всего этого недостаточно для того, чтобы послать в колонию. Такому надо помочь попасть в мореходное училище.

Лейтенант сказал, что он не будет беспокоить мать, если Леня Ушков твердо обещает учиться и, главное, не обманет его доверие.

Ушков снова горячо обещал исправиться и ушел.

Анатолий сидел молча.

— Как думаешь, не обманет? — спросил лейтенант.

— Надо верить! — вырвалось у Анатолия.

— Одной веры мало, — сказал лейтенант. — Надо поговорить с директором школы, с классным руководителем. Настоящий друг нужен Ушкову. От старых друзей он отошел, а где найдет новых? Может быть, ты возьмешься поддержать его?

— Я бы помог ему, но у меня уже есть одно дело: Виктор Полянчук с улицы Воровского.

Лейтенант поставил на стол большой, тяжелый ящик. На извлеченной из ящика карточке значились те проступки Виктора Полянчука, о которых Анатолий еще не знал. Он сделал выписки из карточки и вдруг вспомнил Пашку, парнишку в «лондонке», Пашку Лопухова — дружка Боба Троицкого. Анатолий спросил, нет ли материалов о нем, и лейтенант вынул карточку Павла Васильевича Лопухова, 1941 года рождения, имевшего пять приводов.

— Знакомый? — поинтересовался лейтенант.

— Да, — отозвался Анатолий, — я подозревал…

— Пашка Лопухов замешан и в дела тех двух школьников, с которыми я беседовал.

— Каким образом?

— Пашка Лопухов сказал им о меди в сарае и сунул им ломик. Ребята чуть нажали ломиком, и скобы запора вылетели. Значит, эти скобы были заранее ослаблены. Понял? Зачем же Пашка навел мальчишек на этот сарай? Дело в том, что, кроме меди, там хранилось имущество какой-то строительной конторы. Если бы соседи не заметили ребят, Пашка потом вытащил бы все и продал на рынке, а в случае чего — виноваты ребята! Но он не донес бы на них. Он бы шантажировал их и толкнул на новое преступление.