Книга Прекрасная монашка - Барбара Картленд

Герцог де Шартре — поверхностный, самовлюбленный, полный самомнения эгоист, — продолжал герцог Мелинкортский, — но те, кто скрываются в тени его богатства и общественного положения, имеют то, чего Филипп де Шартре никогда не будет иметь, проживи он на земле хоть миллион лет, — разум. Изощренные и хитрые интриганы, они используют ум для того, чтобы замышлять и претворять в жизнь свои планы, неважно, какими бы дьявольскими они ни были по содержанию. Именно эти люди представляют настоящую опасность для Франции, так как они свою конечную цель видят не в окончательной победе герцога королевской крови или малопопулярной королевы, а в полном разрушении и распаде законов и порядка в масштабах целой страны.

— Но что общего со всем этим может иметь Аме? — удивленно спросила Изабелла.

— Она является последней фавориткой в Париже, принятой при королевском дворе и обласканной самой королевой, а имя королевы сейчас у каждого на устах; но прежде всего она — моя подопечная.

Герцог замолчал. В комнату вошли два лакея, которые внесли множество блюд с горячей пищей. Его светлость налил себе еще бокал вина и замер, ожидая, пока слуги покинут комнату, чтобы продолжить свой рассказ.

— То, что я вам говорю сейчас, в какой-то мере является моим предположением. Мне больше нечего сказать, я не могу привести ни единого факта, который подтвердил бы мои подозрения, и все-таки я полностью уверен в том, что они в основном соответствуют истине. Герцог де Шартре был раздосадован тем, что мне удалось выскользнуть из его чрезвычайно хитро задуманной ловушки. Он открыто выступал против меня, рассказывал окружавшим его людям всякие небылицы, из-за чего привлекал их внимание ко мне лично и к моей пользовавшейся популярностью подопечной. А это было как раз то, что и требовалось. Все это не раз можно было наблюдать и в прошлом. Филипп де Шартре бросал первым камень, будоража гладкую поверхность воды и создавая возмущение, которое кругами расходится потом от центра во все стороны.

— Продолжайте! — поторопила герцога Изабелла.

— А далее я могу только предположить, что среди множества людей, составляющих окружение герцога де Шартре, нашелся один, который и предложил идею похищения Аме. Причем сам герцог может знать об этом, а может и оставаться в полном неведении, но она тайно похищена, и если наша девочка находится сейчас во власти тех людей, которых я подозреваю, мне остается только молиться о том, чтобы смерть пришла к ней как можно скорее.

Когда герцог Мелинкортский произносил последние слова, голос у него задрожал. В комнате воцарилась пугающая тишина, а потом Изабелла в отчаянии закрыла лицо руками. Хьюго внезапно вскочил со своего места, кулаки его сжались изо всех сил.

— Боже правый, Себастьян! Что вы такое говорите?

Как вы можете сидеть здесь и говорить подобные вещи?

Его светлость оттолкнул от себя тарелку, встал из-за стола и подошел к окну. В течение нескольких мгновений он простоял там, повернувшись спиной к Изабелле и Хьюго, глядя в окно на залитый солнечным светом сад.

— После того, как этой ночью я покинул дворец кардинала де Рогана, — проговорил он наконец, — мне захотелось побывать в Пале-Рояле. Я пытался встретиться там с герцогом де Шартре, но его, как выяснилось, уже не было в Париже. Он уехал в провинцию. Как мне сообщили его приближенные, герцог уехал из города еще позавчера, и поэтому он наверняка никак не мог увезти Аме с собой.

— А потом, — продолжал герцог Мелинкортский, — мне в голову пришла идея разузнать все, что было в моих силах, о том, что творится в районе Пале-Рояля и в бедных кварталах Парижа, из которых оппозиция черпает такую громадную поддержку. И вот остаток этой ночи я провел в исследовании, на что должна быть похожа преисподняя. Да, Хьюго, преисподняя, причем я сейчас имею в виду не теоретическое значение этого слова.

Мне удалось побывать в подсобных помещениях книжных лавок, — рассказывал он, — где продаются памфлеты. Я разговаривал с людьми, которые торгуют клеветой, а также с теми, чей доход зависит от того, насколько гнуснее будет их обман. Я сидел рядом с теми, кто макает свои перья в грязь, чтобы сделать мерзкий рисунок.

Разговаривал с головорезами, чьим занятием было распространять все эти листовки, карикатуры и памфлеты.

— В своих поисках, — продолжал герцог Мелинкортский, — мне приходилось заходить в публичные дома, которые герцог де Шартре открыл в Пале-Рояле. А поговорив с женщинами, я узнал такие вещи, которые даже у такого сведущего человека, каким можно было считать меня, вызывали приступы удушья и тошноты. После того, как я решил, что Пале-Рояль больше ничего нового мне не сообщит, я отправился на улицы. Могу заверить вас только в одном: Париж погряз в своем растлении до такой степени, что ни я, ни, как полагаю, любой другой человек моего положения даже вообразить себе не сможет.

— И вам так и не удалось найти Аме? — со слезами в голосе спросила Изабелла.

— Нет, отыскать Аме я так и не смог, — проговорил его светлость, — но все, с кем мне довелось встречаться в тех местах, не выразили ни малейшего удивления тем фактом, что кто-то мог бесследно исчезнуть в этом городе. Преступление стало обычным явлением в Париже, и вопрос всегда упирается только в одно — в цену.

— Себастьян, мы обязательно должны найти Аме. Вы не можете оставить все, как есть!

— Оставить? — казалось, это предположение удивило герцога. — Клянусь, Изабелла, у меня нет ни малейшего намерения прекращать поиски Аме. Даже в том случае, если на это уйдет вся моя жизнь, я буду продолжать искать ее до тех пор, пока сурово не покараю тех, кто хоть в малой степени был причастен к ее похищению.

— Бедная девочка! — прошептала леди Изабелла. — Могу представить себе, как она должна страдать, мучиться, как ей страшно и больно, а ведь она, Себастьян, так безумно любила вас!

Губы у герцога сурово сжались, словно Изабелла своими словами дотронулась до самого больного места.

— Она любила вас до самопожертвования, — продолжала Изабелла. — А вы, Себастьян, питали к ней какие-нибудь чувства?

Герцог ничего не ответил, и через некоторое время Изабелла заговорила вновь:

— Будь я на ее месте, ни за что не вынесла бы такого — любить вас так, как она, и не иметь ни малейшей надежды на взаимность. Такая бескорыстная любовь, Себастьян! Прошлой ночью я подумала, что, если бы нам удалось отыскать ее, мы все немедленно могли бы вернуться в Англию. Там вы могли бы жениться на ней и избавить от опасности со стороны кардинала или любого другого врага.

Так как герцог Мелинкортский продолжал хранить полное молчание, леди Изабелла, встав из-за стола, прошла через всю комнату и остановилась перед ним.

— Скажите же мне, Себастьян, — взмолилась она, — пожалуйста, скажите мне, что Аме была вам не безразлична.

И тут же, прежде чем его светлость успел вымолвить слово в ответ, даже прежде, чем он успел повернуть голову, чтобы взглянуть на леди Изабеллу, или пошевелить рукой, к которой она просительно прикоснулась, открылась дверь.