Книга 988 - Роман Казимирский

– Физик-любитель, твою мать, – пробормотал мужчина себе под нос, испытывая приступ раздражения. – Надо же…

Среди обрывков мыслей, вырванных из контекста, были еще несколько моментов, которые беспокоили его. Вероятно, Ведагор – историк теперь точно знал, как зовут его противника – был не таким уж и всемогущим, раз не смог вовремя закрыться от него. Так или иначе, но, разрубая виртуальный кабель, волхв не сумел вовремя остановить трансляцию, и теперь у Марселя был набор картинок, из которых ему предстояло собрать единое целое.

– Как паззл, – кивнул сам себе историк и, сойдя с дороги, уселся на траву, нисколько не заботясь о том, что кто-то может его увидеть.

Чтобы как-то упорядочить мешанину, которой одарил его волхв, Марсель сначала избавился от ничего не значащих воспоминаний, среди которых неожиданно оказались весьма любопытные обрывки памяти, о которых и сам жрец, скорее всего, имел смутное представление. Копаясь в чужой личности, ученый вспомнил момент из собственного прошлого. Отец берет его с собой, отправляясь на чердак, чтобы разобрать хлам, который накопился там за многие годы. Мальчику всего шесть или семь лет, и для него вещи, скрывающиеся в пыльных коробках, представляют собой огромную ценность. Отец же, напротив, считает, что от всего этого нужно избавиться как можно скорее. Правда, иногда встречаются какие-то безделушки, которым он улыбается как старым знакомым.

– Смотри-ка, – кивает он сыну, держа в руках небольшую металлическую коробочку. – Я уже и забыл о том, что оставил эту капсулу времени для себя будущего. Выходит, у меня все получилось – я не открывал ее тридцать лет. Посмотрим?

И отец с сыном, на пару минут став детьми одного возраста, рассматривают то, что когда-то казалось мужчине самым ценным из всего, что у него было. То же самое сейчас делал Марсель. В его руках было что-то вроде той самой коробочки, вот только ее обладателем был сам Ведагор. С сожалением перебирая детские воспоминания, наполненные светлыми и радостными эмоциями, историк понял, что сам их обладатель не помнил ничего о них. Возможно, он намеренно удалил тот период своей жизни, но почему-то ученому показалось, что их насильно выдернули из его головы, заменив чем-то другим. Кто сделал это? Или что? Марсель не видел ответа на эти вопросы. Предположив, что их уже никогда не удастся найти, мужчина отложил эту часть личности жреца в сторону и принялся разбирать оставшиеся осколки, стараясь не пропустить ничего важного. К сожалению, большинство составляющих, попадавшихся ему, не представляли никакой ценности. В них старец проявлял себя исключительно как положительный персонаж – он помогал людям, исцелял больных и немощных, предотвращал бедствия, в общем, представал в роли настоящего ангела-хранителя для своего народа. Несмотря на все эти благодеяние, Марселя не покидало чувство, что каждый раз, излечивая очередного пациента, жрец делал это не по доброте душевной, а следуя некой программе, от которой не мог отклониться. Что же могло такого произойти, чтобы он вышел из-под влияния этого таинственного программиста? Подумав, ученый пришел к выводу, что этим глюком мог стать он сам – ведь та же Лада говорила ему о том, что его перемещение в этот мир оказалось ошибкой. Жрецы посчитали его слабым и неспособным принимать собственные решения. Что ж, ребята, усмехнулся Марсель, и на старуху бывает проруха. Сами наворотили – теперь расхлебывайте.

Вспомнив о Ладе, ученый подумал, что, раз уж у него появились такие способности, то глупо было бы не воспользоваться ими, и попытался, не выходя из астрала, наладить контакт с юной жрицей. Однако, сколько он ни старался, ему так и не удалось настроиться на нужную волну. Марсель чувствовал, что девушка была где-то рядом, но в последний момент, когда ему уже казалось, что он вот-вот достигнет своей цели, связь обрывалась, и ему приходилось начинать поиски заново. В итоге он отказался от своих попыток. Во всяком случае, на время, уточнил историк, недовольно хмурясь – ему не понравилось ощущение бессилия, особенно на фоне новых открывшихся возможностей.

Вернувшись к Ведагору, историк, все еще думавший о Ладе, едва не просмотрел нечто важное. В его руках оказалось воспоминание волхва, которое тот, судя по всему, старался скрыть. Во всяком случае, оно отличалось от остальных. Марсель понимал, что его мозг самостоятельно придает мыслям жреца ту форму, которая была для него привычнее, поэтому теперь он вертел в руках кубик Рубика, поля которого были испещрены непонятными знаками.

– Руны? – удивился вслух мужчина, рассматривая древнюю символику. – Ах, ты, старый хитрец… Но ничего, сейчас разберемся.

Марсель любил головоломки – еще в бытность свою студентом он подсел на всевозможные ребусы, кроссворды и прочие упражнения для мозга. В дальнейшем доцент исторических наук только развил свои навыки и теперь мог бы составить неплохую конкуренцию выдающимся умникам современности. Поэтому ему потребовалось всего несколько минут для того чтобы определить правильную последовательность и собрать кубик. В тот же момент предмет развалился на составные части, и ученый зажмурился от боли, которую причинило ему увиденное.

– Как же так? – сжимая голову, пробормотал он, обращаясь к пространству. – Почему?

Несмотря на то, что все, наконец, встало на свои места, Марсель успел трижды пожалеть о своей любознательности – если бы ему представился выбор, он, скорее всего, предпочел бы и впредь пребывать в неведении. Груз знаний оказался слишком тяжким, и историк, стремительно вынырнув из мира своего подсознания, медленно поднялся на ноги. Сделав несколько глубоких вдохов, он постарался унять колотящееся сердце, но уже спустя секунду согнулся пополам: его буквально вывернуло наизнанку, хотя он уже забыл о том, когда в последний раз принимал пищу. Когда приступ закончился, он на четвереньках отполз в сторону и упал на спину. Ведагор не был ни белым, ни черным в общем понимании этих слов – нет, у него была своя миссия, которой он до недавнего времени следовал, невзирая ни на что. В мире должно было быть равновесие, поэтому на каждого спасенного приходилась одна загубленная жизнь. Правда, в подобном подходе были свои нюансы. Волхвы старались спасать добрых людей и уничтожать злых, то есть делали то, о чем большинство обычных людей только мечтают. Но одно дело фантазировать о вселенской справедливости, и совсем другое – решать, кто имеет право на жизнь, а кто нет. Жрецы присвоили себе это право, и Марсель ничем не мог оправдать такую преступную веру в собственную непогрешимость. Ему было слишком хорошо известно о том, что происходит, когда одна группа лиц объявляет себя выше остальных и принимается решать вопросы мироздания.

Окончательно придя в себя, историк вернулся в исходное положение, но решил пока не использовать новые способности, а попытаться разобраться во всем самостоятельно. Нужно было отдать Ведагору должное – он старательно замаскировал свои прошлые и нынешние поступки, и если бы не помощь извне, Марсель никогда не увидел бы всего того, что ему открылось. Вспомнив о силе, которой наделила его престарелая версия Лады, он вдруг усомнился в том, что она хотела именно этого – разве что она полностью разочаровалась в своей вере или поняла, что другого выхода попросту нет. Так или иначе, но ученый больше не воспринимал этот пресловутый «сосуд жизни» как что-то разумное – скорее, это было похоже на некий накопитель информации, который к тому же располагал мощным энергетический полем, способным защитить его обладателя, но не делавшим его неуязвимым. Тем не менее, это был огромный источник силы, обладатель которой был способен на многое. Во всяком случае, если речь шла о противостоянии с волхвами, которые использовали тот же ресурс.