Книга Ричард III - Вадим Устинов

Ричард III внес солидные пожертвования университету и особенно Королевскому колледжу, которому он покровительствовал, после чего отправился дальше. 15 марта королевская чета прибыла в Бакден, а спустя несколько дней уже пересекла гряду холмов, окружавшую Ноттингем. Вскоре супруги вступили под своды массивного замка, гордо возвышавшегося над городом. Здесь они задержались надолго — король с головой погрузился в организацию обороны страны. Своими тревогами и заботами он поделился в письме, направленном мэру и горожанам Йорка:

«Верным и возлюбленным наш горячий привет. Дело обстоит так, что злокозненные субъекты, как в городе Лондон, так и в прочих областях нашего королевства, ежедневно пытаются распространять слухи и клевету против нашей персоны, а также против многих лордов и благородных людей нашего королевства, что могло бы смутить простой народ и отвратить его умы от нас, если бы им каким-либо образом удалось исполнить свои вредные намерения и умыслы. Некоторые подбрасывают письма, некоторые передают и измышляют вероломные и гнусные слова и ложь, некоторые ведут бесстыдные и дерзкие речи, из-за чего невинные люди, которым следовало бы жить в покое, мире и верности, в покорности нам, как им положено, вводятся в заблуждение, а их жизни, земли и имущество тем чаще подвергаются опасности, чем чаще они следуют примеру и советам указанных мятежных и злонамеренных лиц, к нашей тревоге и жалости.

Для исправления сего и ради истины все подобные лживые и надуманные измышления должны публично пресекаться.

Недавно мы призвали к себе мэра и олдерменов города Лондон, а также наиболее рассудительных и благоразумных горожан указанного города в большом числе, и в присутствии многих духовных и светских лордов нашего королевства и членов нашего двора мы полностью раскрыли свои истинные намерения и мысли обо всем, что вызывает слухи и клевету, и посему мы не сомневаемся, что все благожелатели успокоились и останутся таковыми. Тогда же мы прямо приказали упомянутому мэру и всем остальным нашим должностным лицам, слугам и верноподданным (где бы они ни находились), чтобы отныне при выявлении какого-либо лица, злословящего нас, любого лорда или благородного человека нашего королевства, они задерживали и арестовывали это лицо и дознавались, от кого он или они слышали то, что потом сами говорили. И таким образом следует идти от одного к другому, пока не будет схвачен и наказан по заслугам автор и сочинитель указанных крамольных слов и речей. А кто обнаружит крамольные письма, вывешенные в любом месте, он должен сорвать их и, не читая и никому другому не показывая, доставить немедленно к нам или к кому-нибудь из лордов или других членов нашего совета.

Каковые поручения и предписания, данные нашими устами городу Лондон, мы доводим этим письмом до вашего сведения и желаем, чтобы вы вывесили его во всех местах, куда простирается ваша власть, и следили за должным исполнением. Это убережет вас от нашего серьезного недовольства и ответа перед нами, грозящего вам большими опасностями».

Какие именно слухи тревожили короля, доподлинно неизвестно, но велика вероятность того, что пересуды повторяли обвинения Ричарда в причастности к убийству принцев в Тауэре, выдвигаемые на континенте и с энтузиазмом переносимые эмиссарами изгнанников. Обеспокоенный тайными планами заговорщиков, Ричард понял, наконец, какую угрозу представляет Генри Тюдор, и взял его под неусыпный надзор, заслав в Бретань своих агентов.

* * *

В середине апреля в Ноттингем прибыл гонец с севера, который принес трагичную весть. Эдуард Миддлхэмский, единственный законный ребенок Ричарда, скончался от болезни. Королевскую чету глубоко ранила смерть наследного принца. «Услышав новость об этом в Ноттингеме, где они тогда пребывали, отец и мать впали в состояние, почти граничащее с безумием по причине их внезапного горя», — сообщил хронист. Удар был тем более страшен, что Энн не могла больше иметь детей. Именно тогда Ричард велел добавить в свой часослов личную молитву, которая наиболее полно отражала его состояние крайней угнетенности: «О Господи, Ты, кто восстановил согласие между родом человеческим и Отцом Небесным… снизойди и установи согласие между мной и врагами моими… Снизойди и успокой, отврати, погаси ненависть, которую они питают ко мне… снизойди, Господи Иисусе Христе, отврати злые помыслы, которые они вынашивают… против меня. Я молю тебя, о великодушный Иисусе Христе… охрани меня, раба Твоего короля Ричарда, и защити меня от всякого зла и от моего злейшего врага, и от всех опасностей в настоящем, прошлом и грядущем, избавь меня от всех невзгод, печалей и страданий, которые преследуют меня, ниспошли мне утешение».

Оставив Ноттингем в конце апреля, король провел первые дни мая в Йорке, откуда он разослал в большинство графств приказы об учреждении рекрутских комиссий. На севере уполномоченными были назначены графы Нортумберлендский и Линкольнский, лорд Скруп Болтонский, йоркширский рыцарь сэр Ричард Рэтклифф и рыцарь королевской личной охраны Джарвис Клифтон. За центральные графства отвечали камергер двора виконт Ловелл, советник Уильям Кэтсби и рыцарь королевской охраны сэр Мармадьюк Констебл, владелец малоизвестной тогда деревни под названием Маркет-Босуорт[165]. В Восточной и Южной Англии набором занимались герцог Норфолкский, его сын граф Саррейский, контролер королевского двора сэр Роберт Перси и хранитель Пяти портов граф Эранделский. На юго-западе уполномоченными были назначены главный прокурор Морган Кидуэлли, лорды Скруп Болтонский и Зуш Мидлендский. В Уэльсе комиссии не учреждались — королевские слуги, такие как сэр Джеймс Тирелл или сэр Ричард Хаддлстон, командовавшие гарнизонами опорных замков и главных городов, должны были выставить отряды из валлийцев. Точно так же не создавались комиссии в Чешире и Ланкашире — там были приведены к присяге Стэнли, обязавшиеся прислать своих людей для поддержки королевского похода.

Из Йорка Ричард направился с королевой в Миддлхэм, чтобы посетить могилу сына. Там к его двору прибыл силезский дворянин Никлас фон Попплау, представивший королю рекомендательные письма от императора. Выслушав пышную речь, произнесенную вновь прибывшим на латыни, король милостиво дотронулся до его руки и приказал камергеру проводить гостя в приготовленные для того апартаменты. На следующее утро Попплау присутствовал на великолепной мессе. Король с женой собрали по всему королевству замечательную труппу менестрелей, а их хормейстер прочесал всю страну в поисках голосов, подходящих по красоте для королевской часовни. Даже во время путешествий ежедневная месса исполнялась так искусно, что восхищала иностранцев, которые ее слышали.

Затем Ричард долго беседовал с Попплау, подробно расспрашивая об императоре и имперских князьях. В конце концов разговор зашел о турках, и Никлас рассказал о победе над язычниками, одержанной королем Венгрии. Ричард, не сдержавшись, воскликнул: «Хотел бы я, чтобы мое королевство граничило с Турцией! Только с одними моими людьми и без помощи других князей я бы отогнал не только турок, но всех моих врагов!»

Пока фон Попплау был гостем в Миддлхэме, он каждый день обедал за королевским столом и получил в дар от Ричарда золотое ожерелье. Силезец пришел в полное восхищение от английского короля. Он описывал его так: «Ричард был на три пальца выше меня, но немного стройнее — не такой плотный и гораздо более худой. У него изящные руки и ноги и великое сердце».