Книга Продажная шкура - Джим Батчер

— Никаким местом.

— Но он явно координирует свои действия с неизвестным нам пока боссом, исполняя его приказы. Ему вовсе не обязательно было лично доводить до тебя свои требования. На мой взгляд, совершенно очевидно, что в Шато-Рейт он вломился, чтобы отвлечь ваше внимание, пока Мэдлин Рейт уносит ноги.

Я даже зажмурился. Действительно, я ведь предупредил Лару о возможном предательстве Мэдлин, так что та наверняка бы поспешила задержать сестру. Мэдлин не могла не понимать этого. Я попытался вспомнить, много ли времени прошло с момента нашего с Люччо появления до нападения нааглоши. Уж наверняка достаточно, чтобы узнать о нашем приезде, сообразить, что дело пахнет керосином, и сделать один телефонный звонок.

Почему бы и нет?

Мёрфи серьезно смотрела на меня:

— Я хочу сказать, это ведь очевидно, да?

— Меня по голове двинули, не забывай.

Она ухмыльнулась.

— Блин-тарарам, — пробормотал я. — Конечно, это очевидно. Но не обязательно глупо.

— Не глупо, согласна. Но мне кажется, это вполне можно охарактеризовать как отчаянный ход. Мне кажется, Страшила служит нашему противнику чем-то вроде козырной карты. Думаю, когда Морган сбежал, преступник сообразил, куда тот направился, и пошел с козырей в первый раз. Только вышло так, что, когда Страшила тебя нашел, ты был не с Морганом. Вы с оборотнями едва не одолели его, и он удрал.

— Тогда преступник использовал другое свое орудие, — продолжал я, кивнув. — Мэдлин. Приказал ей найти меня и заставить говорить любыми средствами. А вместо этого ее измолотил до потери сознания Томас.

— Логично, — согласилась Мёрфи.

— Не факт, что все так и было.

— Так или иначе, но было, — возразила Мёрфи. — По крайней мере направление мысли у нас верное. Какие выводы мы можем из этого сделать?

— Не слишком много, — вздохнул я. — В городе орудуют несколько очень опасных типов. Крутых. Парень, которого нам удалось захватить, не скажет нам ни черта. Единственное, что мы знаем наверняка — это что мы ничего не знаем.

Я собирался продолжать, но тут мне в голову пришла мысль, и я замолчал.

Я дал ей вызреть несколько секунд и улыбнулся.

Мёрфи склонила голову набок, глядя на меня:

— Ничего, говоришь?

Я перевел взгляд с Мёрфи на дверь комнаты для допросов.

— Забудь, — посоветовала мне Мёрфи. — Он нам ничего не выдаст.

— Ну… — протянул я. — Не знаю, не знаю…

Глава тридцать первая

Мёрфи вернулась в комнату для допросов. Выждав минут двадцать, я вошел следом за ней и закрыл за собой дверь. Помещение было маленьким и не отличалось замысловатостью обстановки. Посередине стояли стол и два кресла лицом друг к другу. Традиционное, прозрачное с одной стороны зеркало отсутствовало. Вместо него под потолком в углу торчала на кронштейне маленькая камера видеонаблюдения.

Вязальщик сидел за столом лицом к двери. На лице его багровела пара синяков, дополнявшихся мелкими царапинами — по гравию он проехался физиономией основательно. Глаза необычного серого цвета буквально излучали раздражение. На столе перед ним лежал длинный, аппетитного вида сандвич с соблазнительно отвернутым краем обертки. Он запросто мог бы дотянуться до него — если бы мог, конечно, пошевелить руками, однако руки были прикованы к подлокотникам кресла. Ключ от наручников лежал на столе перед Мёрфи.

Я с трудом сдержал улыбку.

— Чертовски бестолково, — заявил Вязальщик Мёрфи, когда я вошел. — Теперь вы еще этого рукоблуда притащили. Это пытка, учиненная сотрудниками полиции. Мой адвокат съест вас живьем и выплюнет косточки.

Мёрфи села за стол напротив Вязальщика, сложила руки перед собой и, так ни слова и не говоря, смерила его предельно неодобрительным взглядом.

Вязальщик ухмыльнулся ей, потом мне — на случай, если я не испытываю желания выйти.

— А! Я понял, — радостно сообщил он. — Добрый коп, злой коп, верно? — Он с надеждой посмотрел на меня. — Бесчувственная как камень сучка пыталась размягчить меня, заставив сидеть вот так черт-те сколько часов. И тут приходите вы, вежливый, симпатичный — чуть-чуть обходительности, и я сломаюсь, ага? — Он устроился поудобнее в кресле, чтобы оскорбление казалось еще обиднее. — Ладно, Дрезден, — снова ухмыльнулся он. — Валяйте. Добрый коп.

Секунду я молча смотрел на него.

Потом сжал кулак и врезал по его самодовольной физиономии с такой силой, что он опрокинулся на спину вместе с креслом.

Минуту он лежал, моргая, чтобы вытрясти из глаз слезы. Из одной ноздри сочилась кровь. Падая, он потерял ботинок. Я стоял над ним, разглядывая руку. Бить людей по лицу больно. Не так больно, конечно, как получать по лицу, но все равно более чем чувствительно. Должно быть, я попал ему по зубам — кожа на костяшках оказалась ободрана.

— Не вешай мне на уши лапшу насчет адвоката, Вязальщик, — сказал я. — Мы оба понимаем, что копы не могут держать тебя до бесконечности. Но мы оба понимаем еще и то, что ты не в состоянии играть против нас законными методами. Ты не относишься к уважаемым членам общества. Ты всего лишь наемник, разыскиваемый полицией нескольких стран.

Он злобно буравил меня взглядом.

— Крутого разыгрываешь, да?

Я покосился на Мёрфи.

— Как ты думаешь, ответить или просто врезать по яйцам?

— Как тебе нравится, — отозвалась Мёрфи.

— Вот и хорошо. — Я повернулся к Вязальщику и занес ногу.

— Чтоб вас! — взвыл Вязальщик. — Вон, чертова камера сымает все, что вы тут делаете. Думаете, вам это сойдет с рук?

На стене рядом с камерой зажужжал динамик.

— Он дело говорит, — послышался голос Роулинза. — Мне отсюда плохо видно. Подвиньте его на пару футов влево и дайте мне полминуты, прежде чем возьметесь за его подвески. У меня попкорн еще не готов.

— Легко, — откликнулся я, отсалютовав камере. Скорее всего, задержись я в помещении надолго, камера вышла бы из строя, но мы разыгрывали все как можно реальнее.

Я присел на край стола примерно в футе от Вязальщика, демонстративно взял сандвич, откусил кусок и некоторое время задумчиво жевал.

— Мм-м, — пробормотал я и покосился на Мёрфи. — Что это за сыр?

— Гауда.

— Говядина тоже ничего.

— С соусом терияки, — заметила Мёрфи, не сводя глаз с Вязальщика.

— Черт, и проголодался же я, — сообщил я ей с предельным энтузиазмом. — Маковой росинки во рту не было с… черт, с самого утра. Чертовски вкусно.

Вязальщик злобно бормотал что-то себе под нос; я сумел разобрать только «…проклятый мелкий ублюдок…».