Книга Сталинский СМЕРШ. Лучшие спецоперации военной контрразведки - Юрий Ленчевский

— Хорошо, что осознаешь, — Базанов сердито сверкнул глазами. — В ближайшее время офицерам разрешат приезд жен. Так что вызывай свою. Она у тебя где? В Иваново?

— Там! — радостно воскликнул Антропов.

— Иди, работай, — закончил разговор Базанов.

— Есть! — бодро ответил Антропов и скрылся за дверью.

* * *

Репатрианты были разные. Перед Сумцовым сидела одна из них — Валентина Радзиминская из города Богодухова Харьковской области. Говорила, что была угнана немцами на работу в Германию. Но назвать предприятие, на котором работала, не смогла. Тогда заговорила по-другому:

— Я работала у Бауэра — сельского хозяина.

— Покажите руки, — предложил Сумцов.

— Ее ручки с наманикюренными ногтями не были похожи на трудовые. Радзиминская завралась окончательно. Стала излишне нервозной.

Оказалось, она бежала с немцами. Было ей всего лишь двадцать два года, ни кожи, ни рожи. Природные недостатки старательно компенсировала обилием косметики. Действовала всегда нахрапистостью. Порой добивалась успеха.

— Хитрющая девка, — говорили о ней однокашники.

Одна вспоминала:

— Что удумала! Брала у старшеклассников тетради с решением задач и в классе слыла самой умненькой. Задачки щелкала как орехи… Ведь решение задачи ей было известно.

С приходом оккупантов в город Радзиминская принарядилась, ходила в кожаном реглане. Этакая гранд-дама! Искала, с кем бы из оккупантов подружиться. Поиск ее увенчался успехом — она стала подстилкой коменданта станции Богодухов. Звали его Вилли. Железнодорожник ходил в синей форме. Немцы называли их — синие. Когда фронт приближался к городу, синих сменяли военные железнодорожники, носившие форму вермахта.

«Счастье» Радзиминской было недолгим. Вилли ночью угорел (а может быть, ему помогли угореть), и Валентина стала искать нового покровителя. Ей не везло… Она уехала из города с отступающими немцами. Меняя партнеров, добралась до Австрии. Объявила себя угнанной захватчиками на работу в Германию. В поле зрения СМЕРШа она оказалась после того, как стала подругой одного армейского капитана по фамилии Тараканов. Фамилия у него звучала не героически. Зато имя компенсировало этот недостаток. Звали избранника Лев. Радзиминская попыталась женить на себе капитана. А что? Быть офицерской женой не так уж плохо. Однако затея ей не удалась. Проверка показала, что Радзиминская с вражескими спецслужбами не связана, и ее отправили домой, в родной город Богодухов.

В небольшом городке об амурных делах Радзиминской с оккупантами было известно, и Валентина до родных мест не добралась. Где-то затерялась на обширных просторах великой страны.

О Радзиминской Сумцов вспомнил позже, когда с такой же фамилией (однофамилец!) в поле зрения оказался агент абвера. Поляк. Со временем Константин узнал о том, какую мощную сеть раскинула польская разведка в разных странах. «Жечь посполита от можа до можа» — «Польша от моря до моря» — был не только лозунг.

* * *

— Недавно «пустышку» потянули… — как бы пожаловался Титов бывшему сослуживцу.

— Что так?

— Упустили делягу…

— Расскажи.

Титов поведал Сумцову о происшедшем. Ему позвонил начальник отдела СМЕРШ бригады капитан Антропов, распорядился:

— У выезда из Трайсмауэра (место дислокации части) надо встретить Ливчака. Он уезжает в Союз. Из отдела будут капитан Андрияненко и старшина Курзов.

— Перехватим — не уйдет, — ответил Титов.

Капитан Ливчак в батальоне командовал ротой, но в последнее время в связи с какой-то непонятной хворью находился в расположении бригады. Из Союза к нему приехала жена Анна Абрамовна Галкина — зубной врач. И вот по состоянию здоровья Ливчак уезжал из Австрии, а с ним и жена.

— Скоро, скоро уже придет конец проклятым фашистским людоедам! — как-то заявил Ливчак.

Командира роты Ливчака Израиля Израилевича, который называл себя Семеном Семеновичем — впрочем, обычно произносилась только фамилия, — Титов не любил. Разумеется, он ничем не выказывал своей антипатии к этому офицеру. Его лютая ненависть была понятна Титову. Правда, никто из близких Ливчака от немцев не пострадал. Однако сильно пострадала национальность.

Наши войска победно передвигались на Запад. Уже бойцы перестали задавать друг другу вопросы: «Сколько немцев ты убил?» Перестал упоминаться призыв: «Папа, убей немца!» В центральной печати одернули известного публициста Илью Эренбурга, призывавшего уничтожать немцев.

Политработники стали разъяснять красноармейцам и командирам, что мы воюем не против немецкого народа, а — нацизма.

В обычных разговорах людей встречается всякое. И критика существующих порядков, часто справедливая, и ошибки командования, неудовлетворенность тем или иным в нашей жизни. У Ливчака же всегда все было в полном порядке. Обычно он не говорил, а изрекал лозунги. Ни тени сомнения в происходящем вокруг у него никогда не возникало. «Что занадто — то нездраво», что чересчур, то нездорово, ненормально — говорят поляки. Ура-патриотизм Ливчака претил Титову. Возможно, что это была защитительная линия поведения офицера Ливчака. Наверно, он знал, что возле него может оказаться всевидящее око и всеслышащее ухо СМЕРШа. И привык лишнего, по его мнению, не говорить.

Взять в разработку Ливчака Титов не мог. Какие у него для этого были основания? Личная неприязнь не аргумент. И все же, Титов чувствовал нездоровое нутро Ливчака. Не ошибся. Уже в Австрии ортодоксальному Ливчаку каким-то образом удалось раздобыть более килограмма золотых вещей.

Контрразведчикам предстояло изъять золото у Ливчака, а как дальше поступить с ним, зависело от обстановки. Машину, в которой ехали Ливчак и его жена, остановили на выезде из населенного пункта. Осмотр чемоданов и машины ничего не дал. Золота при них не было.

— Потянули пустышку, — доложил Андрияненко начальнику отдела. — Замечу, что чета этих золотодержателей держалась невозмутимо.

— В посылках отправили они свое золото, — высказал предположение капитан Антропов.

Титов не раз задумывался о поведении Ливчака. Такого голыми руками не возьмешь. Хитер, расчетлив, а главным побудительным мотивом его была жадность. Если человек жаден, то это уже навсегда. Отвыкнуть от курения трудно, от наркотиков почти невозможно. А от жадности — совсем невозможно. Причем она в жадном человеке прогрессирует. К тому, что упустили Ливчака-Ловчака, Антропов отнесся спокойно.

К офицерам в Австрию из Союза стали приезжать жены. К капитану Антропову приехала его Татьяна с сыном, славным мальчишкой, восьми лет, по имени Славик. Николай Петрович Антропов обрел душевный покой.

* * *

Изменение политической обстановки, связанной с обострением противоречий между союзниками по антигитлеровской коалиции, выдвинуло перед органами СМЕРШ ряд совершенно новых задач на этом участке контрразведывательной деятельности. Бывшие союзники становились противниками, и их спецслужбы вели двойную игру. Под различными прикрытиями американские, британские и французские разведчики развернули пропагандистскую и вербовочную работу среди советских репатриантов перед их отправкой в Советский Союз. Некое «Бюро партизанских отрядов Франции» стало снабжать власовцев и тех, кто служил в немецкой армии, изменников Родине, аттестатами, удостоверениями, что они состояли в партизанских отрядах и боролись против немецких захватчиков. Только в одном Париже имелось 22 вербовочных пункта. «Двер» и «Секюрити Милитер» вели вербовочную работу по засылке своей агентуры к нам. Западные спецслужбы повели бешеную антисоветскую агитацию в лагерях репатриантов и склоняли их к отказу от возвращения в СССР, скрывали бывших карателей, пособников нацистов, их агентов.