Книга Мальчик, сделанный из кубиков - Кит Стюарт

– А давай пойдем к тете Эмме и Дэну?

И этот план вдруг почему-то кажется мне вполне годным.

В «Олд шип» относительно многолюдно – под «многолюдно» я понимаю, что некоторые столики заняты. Пожилая пара листает «Дейли мейл», группка работяг в ярких жилетах со светоотражателями явно пришла на перерыв с новой стройплощадки неподалеку. Сид горбится над шахматной доской за своим обычным столиком с неизменной полупинтой «Гиннесса». А в углу у витрины устроились Дэн с Эммой; их столик уставлен пустыми пивными стаканами и завален пакетиками из-под чипсов. Они о чем-то переговариваются, низко склонившись над столешницей. Обнимаю Сэма за плечи и думаю, что, наверное, прийти сюда было не такой уж разумной идеей.

– Сэм! – восклицает Эмма и, не без труда поднявшись на ноги, спешит к нам.

Мальчик жмется ко мне, но она налетает на него, хватает за талию и чмокает в лоб, оставив жирный отпечаток помады. Сэм утыкается мне в грудь, но я вижу, что он улыбается. Дэн тоже поднимается и делает шаг ко мне.

– Пить что-нибудь будете?

– Две колы, – отвечаю я.

Дэн направляется к барной стойке, а один из работяг, коренастый, но дружелюбного вида, вразвалочку подходит к Сиду с пивным стаканом в руке.

– Давай сыграем партейку, – говорит он, плюхая стакан на стол.

Но Сид, по своему обыкновению, отворачивается, потом низко наклоняет голову и качает ею. Работяга пожимает плечами, забирает свой стакан, потом смотрит на своего товарища, беззвучно произносит «чокнутый» и крутит пальцем у виска. Эмма ведет Сэма к столику и усаживает рядом с собой. Я осторожно пристраиваюсь на колченогой табуретке напротив.

– И о чем же вы говорили?

– Да так. – Эмма размахивает стаканом в бесшабашной манере человека, который в гробу видал трезвость. – О добрых старых временах…

– Ой-ой, – отзываюсь я.

– Ой-ой, ой-ой, – эхом подхватывает Сэм.

Дэн приносит напитки, заодно прихватив еще три пакетика чипсов, которые криво надрывает и выкладывает на стол, как это принято в пабах. Сэм немедленно нагребает себе полную пригоршню.

– Эй, – одергиваю я его. – Мы делимся!

– Все в порядке, – говорит Дэн.

Пытаюсь завязать с Эммой разговор о ее ближайших планах на жизнь, но очень быстро становится понятно, что никакого внятного ответа от нее добиться все равно не удастся, так что я переключаюсь на мутный телевизор в углу, по которому передают результаты футбольных матчей. Это наводит меня на мысли о Мэтте и Клер и о том, как у них дела. Краем уха я слышу, как Дэн пытается разговорить Сэма. Это, должно быть, неплохо.

– Эй, Сэм, так чем ты сейчас увлекаешься? Тебе все еще нравятся самолеты?

Сэм застенчиво кивает с полным ртом чипсов.

– А компьютеры тебе нравятся?

Он снова кивает.

– Ты, наверное, станешь программистом, когда вырастешь?

– Я буду пилотом или архитектором. А ты кем работаешь?

Вскидываю глаза, изумившись тому факту, что Сэм вдруг задал кому-то вопрос, без понуждения и явно заинтересованный. Кажется, все эти восемь лет я делал что-то не так. Похоже, надо было просто постоянно находиться в легком подпитии.

– Я проектирую всякие штуки на компьютере. Веб-сайты, постеры и журналы. Это называется дизайн. Иногда еще сочиняю музыку. Делаю всякие штуки на большом экране.

– Как дома, – говорит Сэм. – Только плоской формы.

– Угу, – кивает Дэн. – Все дело в форме и в цвете. Важно знать, какие формы лучше всего подходят друг другу и какие цвета лучше всего сочетаются.

– Если поставить их рядом неправильно, на них грустно смотреть.

– Именно! – Дэн даже выпрямляется. – Смысл дизайна в том, чтобы вызвать у человека отклик. Если использовать формы и цвета определенным образом, люди будут чувствовать разные вещи. При этом почти не имеет значения, какие слова там написаны и какие фотографии показаны на странице.

– Слова не важнее форм, слова иногда тоже просто формы.

– Иногда я смотрю из окна на город и вижу, что все в нем… все неправильно спроектировано. Просто мешанина какая-то.

– Люди – это тоже цвета и формы. Они об этом не знают, но это так.

– Вот! Совершенно верно! Дизайн – это все. Каждый человек – то, как он одевается, как он говорит, – это что-то вроде макета.

– Некоторые люди – дурацкие макеты!

И они оба заливаются смехом. Мы с Эммой смотрим на них, потом переглядываемся.

– Что это было? – осведомляется она.

Дэн выставляет ладонь, и Сэм радостно хлопает по ней своей ладошкой.

Позади нас работяга, который хотел сыграть в шахматы, теперь стоит перед дисковым музыкальным автоматом, разглядывая выбор допотопных хитов. Вставляет в щель деньги и выбирает пару позиций. Потом возвращается на свое место под первые аккорды «My Way» Синатры.

– Эй, я это не выбирал, – говорит он хозяину.

– Да, все диски вывалились, когда пару лет назад я его чинил, так что теперь он играет что попало. Кому как повезет.

Работяги переглядываются, не скрывая ухмылок. Теперь они будут советовать всем ни в коем случае не ходить в это странное маленькое заведение.

В зале между тем уже звучит первый куплет, и Дэн вдруг ни с того ни с сего подхватывает дурашливым баритоном:

– Ееееесть мне о чем жалеееееть…

Сэм закрывает уши ладонями, и Эмма поспешно следует его примеру – после чего, к немалому веселью Сэма, ровно то же проделывает и сам Дэн.

– Я жалею о трех вещах, – заплетающимся языком провозглашает Дэн. Эмма еле заметно вскидывает на него глаза из-под ресниц. – Я жалею, что в девяносто шестом году попросил на Рождество «Нинтендо-шестьдесят четыре» вместо «Плейстейшен»; я жалею, что не пошел в университет – в художественном колледже только зря штаны просиживал; и я жалею, что, когда я увидел в благотворительной комиссионке отличную копию радиохэдовского «Дрилла» за пятьдесят пенсов, я ее не взял. На этом все.

Он берет со стола свой бокал и от души к нему прикладывается.

– Алекс? – смотрит он на меня.

– Что?

– А ты о чем жалеешь?

У меня нет никакого желания ввязываться в этот разговор сейчас, воскресным днем, когда рядом Сэм, а все остальные изрядно набрались.

– Э-э… Дэн, а сколько у тебя времени?

– Да пока паб не закроется.

– Тогда мы не успеем. Эмма?

Она в задумчивости покачивается из стороны в сторону. Сэм встает и отправляется к игровому автомату рядом со столиком Сида. Я внимательно слушаю, что она собирается сказать.

– Ну, тут у меня драма с «Королем Львом». – Она пожимает плечами. – На той неделе, когда погиб Джордж, мама должна была отвести меня в кино на «Короля Льва». Все мои подруги уже его видели, все только о нем и говорили. И мне тоже очень хотелось приобщиться. Но мы так на него и не сходили. Для меня это почему-то превратилось просто в идею фикс. Я так злилась на маму. Я жалею, что была такой ужасной и испорченной. И я до сих пор так его и не посмотрела.