Книга Золушки нашего Двора - Лесса Каури

– Ваш сын понятие о нашем народе имеет! – с уважением поддакнула Торусилья, накладывая себе еще блинов на тарелку. – Даже изъясняется по-нашенски весьма неплохо! Редко кому из людей удается подобное!

Герцогиня покраснела, будто похвалу адресовали ей.

В дверь постучали.

– Сидите, я открою! – вскочила Тори. – Надо блины растрясти, чтобы еще влезло!

Фирона проводила ее доброй улыбкой – за прошедшее время привязалась к охранницам как к родным!

Однако улыбка сползла с лица, когда порог переступил… Атрон рю Воронн.

– Сначала хотела не пущать, – сообщила из-за его спины невидимая Торусилья, – но он очень просился с вами, хозяюшка, поговорить! Ежели скажете, я его быстро выдворю!

Атрон недобро повел головой в ее сторону, однако промолчал.

Герцогиня медленно поднялась.

– Зачем ты пришел?

– Мне нужно поговорить с тобой, Фирона!

– Мы уже всё… – она запнулась, – …обсудили в прошлый раз!

– В прошлый раз я был не в себе! Давай попробуем снова?

– Хозяйка? – переспросила Тори из коридора.

Ее сестра обстоятельно вытерла салфеткой мордаху и руки, замурзанные в сметане, и поднялась, положив ладони на рукояти боевых топоров, торчащих из-за кожаного в металлических бляхах пояса почтенной рубаки.

Фирона молчала, слушая себя. Искала знакомые страх и трепет, что ощущала, когда видела мужа. Но их не было. Только бесконечная усталость, излечить которую могло лишь время.

– Говори, Атрон! – приказала она, и он взглянул на нее с изумлением. – Говори или уходи!

– Не здесь! – запротестовал он.

– Здесь! – отрезала герцогиня. – Все, кого ты видишь, заменили мне семью. У меня нет от них секретов!

Несколько горячих мгновений муж смотрел на нее, и непонятно было, чего от него ждать. Бросится, взревев как дикий зверь? Развернется и уйдет навсегда из ее жизни?

Однако Атрон сумел ее удивить. Широкими шагами прошел в кухню, отодвинул стул и сел. Взглянул на Ируну, спросил с непривычной мягкостью:

– Матушка, нальешь мне морса по старой памяти?

– Конечно, господин! – смутилась та. Встав, захлопотала у плиты, подогревая напиток.

– Присядьте, уважаемые рубаки, – не глядя на них, предложил герцог, – я не представляю опасности для вашей подопечной!

Его слова отозвались в сердце Фироны болью. Словно лопнула тонкая натянутая струна, хлестнув по нему! Атрон впервые говорил о ней… как о ком-то постороннем.

– Благодарствуйте, ваша светлость, но мы постоим, – спокойно отвечала Руфусилья.

– Точно! – поддакнула Торусилья, кровожадно выглядывая из темноты коридора. – И бить сподручнее, ежели что!

– Его величество подписал указ о назначении меня узаморским наместником, – заговорил герцог, грея ладони о кружку с горячим морсом. – В ближайшее время мне надлежит отбыть на родину и вступить в должность. Я прошу тебя поехать со мной!

Фирона смотрела на него с изумлением. Они с Ируной жили тихо, новостями не интересовались, из дома выходили редко, потому назначение мужа для нее оказалось неожиданностью. Как уроженка Узамора она прекрасно понимала, какую власть получает этот человек… И не могла представить, к худу ли это или к добру?

– Первая леди Узамора… – негромко сказал Атрон. – Ты понимаешь, что это значит?

Она понимала. Узамор был второй по величине провинцией Ласурии. Государство в государстве.

Герцогиня опустилась на стул, стараясь держать спину прямо. Перед глазами пронеслась череда пышно украшенных покоев, приемов, балов, лебезящих придворных, одна половина которых будет красивее ее, а другая – умнее, просторы Белого безмолвия, вспоминаемые чудесным сном, но переставшие быть родными. Она растерянно оглядела маленькую кухоньку матушки Ируны. Огонь в печи потрескивал дружелюбно, на подоконнике умывалась уличная кошка, исправно посещавшая дом, чтобы угоститься молоком, на плите, в кастрюльке, булькала какая-то снедь…

– Прости, Атрон, но я не поеду, – вздохнув, произнесла Фирона.

– Но… – попытался возразить он. В звучном голосе впервые слышалась растерянность.

– Нет! – оборвала она. – Я желаю тебе успеха на новом поприще, верю, что наша родина под твоим мудрым руководством расцветет и похорошеет! Верю, что людям там станет жить лучше! Но с тобой не поеду!

И уткнулась в кружку, испугавшись сказанного.

Атрон молча выпил морс. Поднялся.

– Не стану настаивать, Фирона, – сказал он, – но надеюсь, ты передумаешь. Другой жены у меня не будет!

– Как и у меня – другого мужа… – эхом ответила она, не поднимая глаз.

Он вышел, не оглядываясь, провожаемый Тори. Хлопнула дверь, впустив на миг уличный шум.

– Ты стол-то отпусти, отпусти, герцогинюшка, – ласково сказала Руфусилья, отдирая ее сцепленные судорогой пальцы от края столешницы. – Матушка Ируна, а давай-ка по настоечке твоей? Той, что из крыжовника?

– А давайте! – громко обрадовалась экономка, с болью поглядывая на Фирону. – Вот с Витенькой познакомились… такая хорошая девушка! Такой хороший день!..

Ее светлость рю Воронн вновь посмотрела на кошку. Та закончила умываться, подобрала лапки, превратившись в аккуратный пушистый кругляшок, и, щурясь на огонь, тихонько мурчала, радуясь теплу, сытости и нехитрому комфорту кухоньки дома на берегу реки. Дома, стоящего среди заснеженных кустов шиповника и черноплодки.

* * *

На отреставрированной галерее таверны «Черная каракатица» пахло свежеструганным деревом, новой тканью, клеем. Кабинет в зеленых тонах был обставлен добротной мебелью, явно сработанной гномами: тяжелый брус, обтянутый коричневым бархатом с золотой бахромой, множество подушек и подушечек – подгорный народ любил свободное время проводить с комфортом, компенсируя часы тяжелой работы в шахтах и мастерских. На столе стояли простые, но вкусные блюда – жареное мясо, запеченный картофель, соленья, штоф прозрачной как слеза ласуровки, которую его величество Редьярд Третий запретил продавать еще во время войны. Сидящий в удобном кресле гном задумчиво разглядывал блеск на собственной длани, перетекающий из одного перстня в другой, из другого – в третий и так далее. Короткие сильные пальцы были унизаны ими так, что казалось, он носит драгоценные перчатки. Ходила молва, будто во время работы гном снимает украшения, однако его никто и никогда во время работы не видел.

Дверь открылась, впуская высокую фигуру, укутанную в плащ с капюшоном, не позволяющим разглядеть лицо – только шальной блеск глаз с вертикальными зрачками, которые могли принадлежать лишь оборотню.

Наблюдая, как гость без приветствия садится напротив, как разливает ласуровку по стопкам и поднимает свою, гном хмыкнул: