Книга Однажды в Бишкеке - Аркан Карив

Чингиз дозвонился до Эйнштейна, кратко изложил ему ситуацию и поставил телефон на громкую связь. Альбертик заскрипел зубами: «Я этого Тони урою! Останется без налички — по-другому запоет! Тяните время и постарайтесь избежать конфронтации, а я пока попробую разрулить. Только не дурите там! Мартын, слышишь? К тебе относится!»

— Слышу, слышу, — ответил я в рассеянии, потому что сосредоточенно прикидывал, с какого расстояния сумею отстрелить Шмулику башку.

Головной джип остановился у опоясывающей замок бетонной стены.

— Чингиз! Прикажи и я убью их командира! — попросил я экзальтированным шепотом.

— Не надо! — приказал Чингиз. — Сейчас нет смысла, дружище Мартын. Мы его после расстреляем.

Зах вылез из машины и взял в руки мегафон. «I have a message for Chingiz!»[95]

Принц поднялся во весь рост, стряхнул пылинки с рубахи, вышел на балкон. «What do you want?»[96]

Зах удостоверился, что перед ним Принц, полез в карман, извлек из него очки для чтения и нацепил их на нос. Майор наш тоже постарел. Из другого кармана он достал лист бумаги. «It’s the ultimatum from the president Marat Kurgashinov»[97]. Зах вперился в бумагу и сообразил, что прочесть ее не сможет, потому что она составлена по-русски. После небольшой заминки ультиматум озвучил писатель Люксембург, в прошлом чемпион Советского Союза по боксу в тяжелом весе.

Кургашинов требовал безоговорочной капитуляции, обещал сохранить жизнь и давал срок до завтрашнего утра.

— Передайте Марату: я его услышал, — сказал Принц и покинул сцену. — Алексей, набери-ка Кремль. Пусть русские скажут свое слово.

Русские сказали свое слово еще до того, как Принцу удалось до них дозвониться. Юппи включил телевизор и попал на новости ОРТ.

«Владимир Путин подчеркнул, что Россия намерена сохранять строгий нейтралитет в том, что касается ситуации, сложившейся в республике Кыргызстан. Российский президент призвал лидеров других стран также воздержаться от вмешательства в дела суверенного государства».

— Прогнулись урусы, — заскрипел зубами Чингиз. — Теперь вся надежда только на Эйнштейна.

Юппи переключил телевизор на канал «Пирамида». Наш верный акын, с таким усердием и с такою лаской лизавший жопу Воину Света на протяжении трех месяцев, пел теперь о черных крыльях Тьмы, витающих над его красивой и несчастной родиной. Прямой эфир из открытой студии Чернявская вела собственной неопрятной персоной. «Прихвостни Чингиза Акаева, граждане Израиля Мартын Зильбер и Александр Иоффе, терроризировали коллектив нашего канала и угрозами вынуждали его создавать заведомо ложный информационный продукт. Их цинизму не было предела, они не гнушались ничем. У нас в студии одни из многих, кто стал жертвами их гнусных манипуляций».

Дрогнув, камера переехала с расхристанной Чернявской на аккуратную парочку. Светленькая девчушка Наденька и смуглый мальчонка Шарбани крепко держали друг друга за руку.

«Зрители, конечно, помнят этих молодых людей по фильму „Наденька и Шарбани“ из цикла „Махабат-story“. Этот замечательный лирический цикл был придуман творческим коллективом канала. Израильские так называемые консультанты вываляли его в грязи».

— Чингиз, внеси ее в проскрипционный список, умоляю! — возопил Юппи.

— Считай, что она уже в нем, — заверил Принц.

«Наденька, расскажи, пожалуйста, нашим зрителям о том, что произошло», — попросила Чернявская.

Наденька поправила платьице, прочистила горлышко.

«Мы записали фильм с телевизора на кассету. А потом его всем показывали, родственникам и друзьям. А когда к нам приехала моя троюродная тетя из Липецка, она тоже смотрела кассету. Она каждый день ее смотрела по нескольку раз. И вот один раз тетя смотрела кассету, а у нее зазвонил телефон. А она не хотела ничего пропустить и нажала на паузу…»

Наденька всхлипнула и закрыла лицо руками, из-под которых тут же потекли по щекам две черные струйки туши.

«Спасибо, Наденька! Ну-ну-ну. Не стоит так убиваться из-за каких-то подонков».

Чернявская повернулась к зрителям.

«Мы намеренно смягчили некоторые детали изображения и все-таки убедительно рекомендуем увести детей от телеэкранов».

И Чернявскую сменил огромный член в расфокусе с траурной черной полосой на головке. Наденькины всхлипывания перешли в рыдания.

Принц бешено расхохотался, взглянул на Юппи:

— Я начинаю верить, что из тебя выйдет неплохой министр пропаганды!

Жизнь в лагере братишек удачи, между тем, налаживалась. Снаружи раздавались звуки ударов по мячу, звон гитары и запахи костра. Алексей Ким пошептался со своим братом Сергеем и подошел к Чингизу, который, покуривая кальян, был погружен в чтение размышлений Монтескье «О величии и падении римлян».

— У нас есть предложение, mon prince, — сказал Алексей.

Чингиз не спеша отложил книгу.

— Излагай.

— Мы думаем, что надо идти на прорыв. Сметем это гериатрическое отделение, старперы и ахнуть не успеют.

Чингиз улыбнулся.

— Именно так следовало бы действовать, не останься у нас никакого резерва.

Алексей посмотрел на него удивленно.

— А разве у нас остался резерв?

— Остался, — ответил Принц, — притом самый важный. Прислушайся, брат.

Вначале можно было разобрать только тихий-тихий монотонный гул. Он становился все громче, в нем начал различаться трехсложный ритм. Мы бросились к окнам. От горизонта, сколько хватало глаз, на замок безудержно надвигалась гигантская человеческая масса. И теперь все мы уже явственно слышали, что она скандирует:

«Ма-ха-бат! Ма-ха-бат!»

«Мырки, мырки идут!» — раздались крики в лагере наемников. И тут же молодецкая команда на иврите: «Литфос эмдот!»[98]

Никогда не видел толпы огромнее. Она была даже больше, чем то море народа, на которое я взирал, сидя у папы на плечах, во время праздничных парадов на Красной площади. Я понял древнее значение слова «тьма»: мырок двигалось столько, что они застилали свет. Тьма неумолимо наползала на батальон «Алия», грозя поглотить его. Принц расправил плечи и шагнул к балкону. Тьма взревела. И понеслась на батальон.

Я обязан отдать Заху должное: он не стал стрелять в людей без предупреждения. Но первый же залп в воздух из трех сотен стволов поверг толпу в паническое бегство. Будто кто-то начал быстро откручивать назад кинопленку, и разлившаяся вода потекла обратно.