Книга Брачные игры каннибалов - Дж. Маартен Троост

– Дерьмо, – говорила она после очередного дня, проведенного за «налаживанием партнерских отношений», посещением конференций, «распространением знаний посредством Интернета» и просиживанием в кресле. На Кирибати она занималась конкретным делом. В Вашингтоне – непонятно чем. Каким образом ссылка на корпоративном веб-сайте улучшит жизни двух миллиардов людей, живущих на доллар в день? У них же нет доступа в Интернет. У них нет даже электричества.

Как-то вечером, вернувшись домой после изнурительно долгого рабочего дня, в течение которого я пытался превратить прозу англоговорящего экономиста во что-то, хотя бы в общих чертах понятное другим англоговорящим людям, я приятно удивился предложению Сильвии.

– А не хотел бы ты переехать на маленький остров в Тихом океане?

– О да. С удовольствием!

Так и случилось, что через два года после возвращения с Кирибати мы снова очутились на далеком острове, омываемом уже знакомыми голубыми водами Тихого океана.

Итак, после года на Вануату мы переехали на Фиджи, куда Сильвию пригласили работать региональным менеджером Фонда народов. А я решил написать книгу – ту книгу, которую вы сейчас держите в руках. И на этот раз дописать ее до конца. (Заметка для редактора: на этот раз это правда.) Жить на Фиджи, как можете догадаться, было очень интересно. Например, не так давно у нас был государственный переворот – весьма увлекательное событие. Хотя мне кажется, что народ на Фиджи был бы счастлив, если бы их армия обменяла свои ружья на духовые инструменты.

Однако жить на Фиджи стало особенно интересно после того, как Сильвия обнаружила, что беременна. Вознамерившись стать лучшим на свете мужем и отцом, я прочел все книги по этой теме, которые только удалось найти. Каждый вечер я готовил огромные порции рыбы на гриле с картошкой, шпинатом, пастой, а на десерт – кучу фруктов и мороженого. По ходу я сверялся с книжкой.

– Так. Тут написано, что на четвертом месяце нужно есть больше белка. Так что сегодня у нас стейк.

– Девяносто пять градусов на улице[49], – отвечала Сильвия. – Не хочу никакого мяса.

– Кто тебя спрашивает!

Однако вскоре Сильвия сама начала все вечера проводить у плиты и печь плюшки. Вообще-то, она не из тех, кто печет, ей гораздо лучше удается рагу, но тут сработал какой-то физиологический инстинкт, и наш дом вдруг наполнился сладкими ароматами морковного торта, банановых кексов и печенья с шоколадной крошкой. Я лишь поощрял ее начинания. Из-за границы стали присылать посылки с детскими комбинезончиками, и Сильвия часами их разворачивала, потом опять сворачивала и стала слегка сентиментальной.

– Ох… какая прелесть, – говорила она и промакивала глаза.

Ее живот вырос, и смотреть на это было очень любопытно. Однажды, когда я по ошибке добавил в песто не один зубчик чеснока, а пять, Сильвия заявила, что ребенок лягается. Вы не представляете, что это за странное и чудесное чувство, когда ты кладешь руку на живот своей жене, а там скачет твой ребенок, как прыгучая мексиканская фасоль на сковородке.

Незадолго до рождения малыша мы встретились с Морганом и Кэтрин, нашими друзьями-англичанами, у которых на Фиджи тоже родились дети.

– Вам понадобится помощь, – заметила Кэтрин.

– Сами справимся, – ответил я. – Я книжку прочитал.

– Уже прочитал? – спросила Кэтрин.

– Да. От корки до корки. Там сказано, что младенцы спят восемнадцать часов в день. То есть на исполнение родительских обязанностей уходит всего шесть часов.

– Наивный мальчик. Позволь спросить – когда ты в последний раз держал в руках живого младенца?

Я задумался.

– В тясяча девятьсот восемьдесят шестом году.

– То-то. – Кэтрин почему-то рассмеялась.

– В первые дни пусть малыш пообвыкнется, ну, посмотрит, как ему вообще нравится тут, а потом уже будем приучать его к более цивилизованному распорядку.

– Ага. Ну я смотрю, ты все продумал.

Теперь я понимаю, почему Кэтрин тогда смеялась. С рождения Лукаса прошло четыре месяца, и одно я знаю точно: все, что написано в книге, – неправда. Лукас не спит восемнадцать часов в день. Скорее он спит восемнадцать минут в день восьмисекундными интервалами. Чтобы посчитать, сколько часов я спал за эти четыре месяца, хватит пальцев на одной руке. И самое странное, что меня это ничуть не раздражает.

Лукас – красивый, счастливый малыш, который по какой-то непонятной причине решил, что не нуждается во сне. Еще бы, ведь в мире столько интересного. Рождество он встретил в деревне на Фиджи. Ему очень полюбились майны, свившие гнездо у нас на крыше, и из-за этого мне пришлось подружиться с этими драчливыми птицами. Лукас знает, что его руки предназначены для того, чтобы махать ими самым очаровательным образом, а ноги – чтобы сучить ими вперед-назад, потому что когда-то надо будет учиться ходить, а это хорошая подготовка. Он знает, что родители будут его купать, переодевать и помогать срыгивать, хотя они не сразу научились это делать. Мама нужна, чтобы кушать. Папа – чтобы срыгивать на него скушанное. А еще он умеет улыбаться и лучше всех в мире играет в прятки.

И он уже плавал в Тихом океане. Однажды мы взяли его с собой в гавань на южном берегу Витилеву, главного острова на Фиджи. Туристов там почти не бывает. Но и погода неустойчивая. Поэтому на пляже, кроме нас, никого не было. Денек выдался потрясающий. В нескольких милях виднелась Бека – холмистый зеленый остров, чьи цвета контрастировали с синевой океана, как на открытке. Лукас был в подгузнике. Мы надели на него футболку, панамку, я посадил его на одно плечо и вошел в воду. Он тут же освоился и принялся плескаться и бить о воду ногами, а я кружил его в теплой воде. Он весело смеялся, но вдруг замолк. Напрягся. Личико сжалось. Он какал.

– Не могу поверить, что он тоже это делает, – сморщился я, держа его на расстоянии вытянутой руки.

Сильвия рассмеялась:

– Наш маленький островитянин.