Книга Влияние морской силы на историю. C предисловием Николая Старикова - Альфред Тайер Мэхан

Но в то время как Вальполь, таким образом, покинул императора, он сам был предан своим другом Флери. Вступив в открытый союз с Испанией против Австрии, французское правительство согласилось также на секретный пункт, направленный против Англии. Это обязательство заключалось в следующем: «Всякий раз, как обе нации найдут это для себя полезным, злоупотребления, которые вкрались в торговлю, особенно через англичан, будут уничтожаться; и если Англия станет возражать, то Франция будет стараться преодолеть ее сопротивление всеми своими силами на суше и на море». «И это соглашение состоялось, – как указывает биограф лорда Гауке, – в период тесного и открытого союза Франции с Англией»[83]. «Таким образом, политика, против которой Вильгельм III призвал к оружию Англию и Европу, наконец, стала проводиться в жизнь». Если бы Вальполь знал об этом секретном соглашении, то оно могло бы показаться ему дополнительным аргументом в пользу мира, ибо, когда его острая политическая проницательность предостерегла его об опасности, которой он еще не мог видеть, он заявил в палате общин, что «если бы Испания не имела тайного поощрения со стороны держав более значительных, чем она сама, то она никогда бы не осмелилась наносить нам обиды и оскорбления, изложенные с этой трибуны», и он выразил мнение, что справиться с Англией окажется не по плечу как французам, так и испанцам.

Флери весьма некрасиво рыл яму для своего старого друга и товарища по государственной деятельности. Частный вопрос, возбудивший двухлетнюю войну за польское наследство – выбор правителя для находившегося в упадке королевства, которому было суждено вскоре исчезнуть из списка европейских государств, сам по себе, кажется, не имел большой важности; но направление, принятое европейской политикой, вследствие деятельности участвовавших в этой войне держав, имеет, напротив, серьезное значение. В октябре 1755 г. Франция и Австрия пришли к соглашению, к которому впоследствии присоединились Сардиния и Испания; главные пункты его следующие: французский претендент на польский трон отказался от него и получил вместо того герцогства Бар и Лотарингию на востоке Франции, с условием, что после его смерти они должны были перейти в полное владение его зятя, короля Франции; оба королевства, Сицилия и Неаполь, были утверждены за испанским принцем из дома Бурбонов – дон-Карлосом; Австрия получила назад Парму. Сардинская монархия также получила увеличение своей итальянской территории. Таким образом, Франция, под управлением миролюбивого Флери, получила в упомянутых герцогствах то увеличение своего могущества, которого тщетно домогались более воинственные правители, и в то же время ее внешнее положение было укреплено за счет Англии передачей командных позиций в центральной части Средиземного моря ее союзнику. Тем не менее сердце Флери не могло быть спокойно, когда он вспоминал тайное соглашение против английской торговли и думал о могущественной морской силе Англии, сопоставляя ее с пришедшим в упадок флотом Франции. Это соглашение между Францией и Испанией, к которому впоследствии присоединилось и королевство обеих Сицилий, носило в себе, при натянутых тогда отношениях между Англией и Испанией, зародыш больших войн между Англией и домом Бурбонов, которые привели к созданию Британской империи и независимости Соединенных Штатов.

Возмущение в Англии против насилий Испании продолжалось и тщательно разжигалось оппозицией к Вальполю. Министру теперь было уже более шестидесяти лет, и он едва ли был способен изменить политику и убеждения, установившиеся в его молодые годы. Он стоял теперь перед одним из тех неудержимых столкновений между нациями и расами, к которым политика умиротворения и компромиссов может быть приложима только на короткое время. Англия настаивала на открытии ей доступа в Вест-Индию и испанскую Америку; испанское правительство столь же упорно препятствовало этому. К несчастью для политики последнего, незаконные обыски английских кораблей в открытом море, а возможно также и оскорбления английских моряков усиливали врагов Вальполя. Некоторых из упомянутых моряков приводили на заседания палаты общин, где они свидетельствовали, что их не только грабили, но и подвергали пыткам, запирали в тюрьмы и принуждали жить и работать в отвратительных условиях. Самым замечательным было дело некоего Дженкинса, шкипера коммерческого брига, который рассказал, что испанский офицер оторвал у него одно ухо, приказав отнести его своему королю, и сказал, что если бы король оказался там, то он и с ним поступил бы так же. Будучи спрошен, что он чувствовал в момент опасности и страданий, он, говорят, отвечал: «я поручил мою душу богу, а дело мое стране моей». Этот удачный драматический оборот в устах человека его класса возбуждает подозрение, что вся эта история была значительно прикрашена, но тем не менее позволяет легко представить себе, какой прекрасный лозунг она могла доставить народному движению. Волна возмущения, наконец, смыла кропотливую работу сторонника компромиссов Вальполя, и 19 октября 1739 г. Великобритания объявила войну Испании. Английский ультиматум потребовал формального отказа от права обыска британских судов в той форме, в какой оно практиковалось испанцами, и на немедленном признании притязаний Великобритании в Северной Америке. Среди этих притязаний было одно, касавшееся границ Георгии, тогда еще недавно учрежденной колонии, соприкасавшейся с испанской территорией Флориды.

Вопрос о том, насколько война, начатая Англией, таким образом, вопреки убеждению ее способного министра, является нравственно оправданной, горячо обсуждался английскими писателями. Законы Испании относительно торговли ее колоний не отличаются по своему духу от законов самой Англии, что доказывается ее Навигационным актом, и испанские морские офицеры сами находились в положении, почти тождественном с тем, в каком оказался Нельсон, будучи капитаном фрегата в Вест-Индии полвека спустя. Американские корабли и купцы после отделения от метрополии продолжали торговлю, правом на которую они пользовались как колонисты; Нельсон, ревниво оберегая коммерческие выгоды Англии, как они тогда понимались, взялся провести в жизнь этот акт и этим восстановил против себя вест-индцев и колониальные власти. Мы не считаем, что он или те, которые поддерживали его, обыскивали незаконно, потому что сила Англии была достаточно велика, чтобы защитить интересы ее судоходства, не прибегая к незаконным мерам, тогда как Испания между 1730 и 1740 гг. и в позднейшее время, будучи слаба, захватывала те суда, которые наносили вред ее торговле, где бы она ни находила их, даже за пределами ее законной юрисдикции. По ознакомлении с делом, как его излагает в биографии лорда Гауке профессор Бэрроуз, всецело симпатизирующий противникам Вальполя, настаивавшим на войне, иностранец не может не прийти к заключению, что испанцам наносились серьезные оскорбления о точки зрения прав метрополии над колониями, как они обычно понимались в то время; хотя, конечно, ни одна нация не могла бы признать за Испанией такого права обыска, на котором она настаивала. Нашего предмета касается главным образом то обстоятельство, что рассматриваемый спор был чисто морским вопросом и что он возник из-за самопроизвольного стремления английского народа к расширению своей торговли и колониальных интересов. Некоторые английские писатели утверждали, что Франция действовала по тем же побуждениям, но характер и общая политика Флери, так же как и гений французского народа, заставляют считать это невероятным. В то время во Франции не было никакого парламента и никакой оппозиции, способных отразить мнение ее народа, и с тех пор были даны весьма различные оценки характера и правления Флери. Английские писатели говорят больше о его способностях, благодаря которым он приобрел Лотарингию для Франции и Сицилию для дома Бурбонов, и порицают Вальполя за то, что он допустил перехитрить себя. Французы говорят о Флери, что «он жил сегодняшним днем, ища только спокойствия на старости лет, что он одурманил Францию усыпительными средствами, вместо того чтобы стараться вылечить ее; что он не мог даже продолжить этот молчаливый сон до своей смерти»[84]. Когда между Англией и Испанией разразилась война, «последняя потребовала от Франции исполнения обязательств оборонительного союза. Флери, совершенно против своего желания, был вынужден снарядить эскадру; но сделал это крайне скупо». Эта эскадра из двадцати двух кораблей конвоировала в Америку испанский флот, собравшийся в Ферроле, что помешало англичанам напасть на него[85]. «Тем не менее Флери дал объяснение своего поступка Вальполю и надеялся на компромисс, – мало основательная надежда, имевшая бедственные результаты для наших морских интересов и помешавшая принятию тех мер, которые могли бы дать Франции с начала войны превосходство в восточных морях». Но, «по низложении Вальполя, – говорит другой французский писатель, – Флери заметил ошибку, которую сделал, допустив упадок военного флота Франции. Тогда, наконец, он уяснил себе его значение. Он узнал, что короли Неаполя и Сардинии отложились от союза с Францией единственно потому, что английская эскадра угрожала бомбардировкой Неаполя и Генуи и перевозкой армии в Италию. За отсутствием этого элемента могущества, Франция молчаливо глотала величайшие оскорбления и могла только жаловаться на насилия английских крейсеров, которые грабили нашу торговлю, нарушая международное право»[86], в течение нескольких лет номинального мира, протекших между моментом посылки Францией флота на помощь Испании против Англии и объявлением последней формальной войны. Объяснение этого различия во мнениях кажется не очень трудным. Оба министра молчаливо согласились следовать по путям, которые, очевидно, не могли встретиться. Франции было предоставлено свободно расширять свои территориальные владения, лишь бы она не возбуждала ревности английского народа соперничеством с ним на море и не шла вразрез с английскими интересами, как их понимал сам Вальполь. Такая политика отвечала воззрениям и желаниям Флери. Одна страна добивалась могущества на море, вторая – на суше. Что было более мудро – должна была показать война; ибо, раз Испания делалась союзницей одной из сторон, война была неизбежна и притом война на море. Ни тот, ни другой из министров не увидели результатов своей политики. Вальполь лишился власти в 1742 г. и умер в марте 1745 г. Флери умер на своем посту 29 января 1743 г.