Книга Самвел - Раффи

В медных доспехах, при ярком свете пожарища, как светозарное солнце, ослепляющее взор, блистал он своей знатностью.

Повсюду, где он появлялся, смолкал шум, стихало волнение. Но зато вслед ему неслись глухие проклятия… Жители его собственного города проклинали его. А было время, и это было не так давно, когда на улицах того же города юные девушки бросали цветы под ноги его белого коня, а женщины воздавали ему хвалу…

Он проехал через большую площадь к своему дворцу. Прекрасный замок, украшенный колоннами, пылал. Он горел не от вражеского огня, а от поджогов горожан.

«Раз горят наши лачуги, пусть горит и дворец» – говорили они, поджигая замок. Он посмотрел на роскошное обиталище своих предков и в гневе отвернулся.

Дворец был почти пуст, так как княжеское семейство выехало на дачи, в вотчину Арцрунидов. В нем оставались лишь некоторые слуги.

На площади перед дворцом собралась огромная толпа. Это были главным образом женщины и дети, бежавшие из горевших домов. Их домашний скарб в беспорядке валялся на площади. Освещенная заревом пожара, группа этих ошеломленных, испуганных людей представляла тяжкое зрелище.

Меружан подъехал к ним.

– Не приближайся, князь Меружан! – закричали женщины.

– Потуши пожар! – кричали дети.

Он поднес руку к глазам. Неужели эта каменная душа в состоянии прослезиться? Значит, детские слезы могут искрошить скалу?

Он поскакал к городским воротам. Там шумела толпа горожан, споря с персидской стражей.

– Горожане хотят открыть ворота! – доложили ему.

– Бери их! – коротко приказал он.

Персы принялись избивать его подданных.

Он двинулся дальше. Его сопровождал один из видных персидских начальников. Когда немного отъехали, начальник сказал:

– Защищаться далее невозможно, князь.

– Почему?

– Ведь вы видели, как горожане хотели открыть ворота и впустить врага.

– Потому я и приказал расправиться с ними…

– Всех не перебьешь!..

– Если понадобится, перебьем всех!

– Но ведь невозможно драться одновременно и со своими людьми, и с внешним врагом.

– Если это невозможно, то остается один исход – смерть…

– Нас это ждет… но не лучше ли воспользоваться ночной темнотой, прорвать цепь врагов и покинуть город.

– Не так-то легко прорвать цепь рштуникских зверей… Будем защищать город до последнего вздоха. Займется заря, и мы начнем бой.

Персидский воевода умолк. Они направились к другим воротам города, которые уже находились под сильной охраной.

Ночь прошла в адском окружении пламени и дыма, А лишь только показался первый луч зари, на дымящихся развалинах началась ужасная резня. Ночью погибали строения, а днем – люди.

Еще не успел поредеть утренний туман, еще только птицы своим веселым чириканьем начали возвещать желанный восход светила дня, как рухнули первые городские ворота. Они рухнули от удвоенных усилий горожан и осаждающих. В город ворвалась озверелая толпа. «Христиане, отойдите в сторону!» – раздались голоса.

Жители Вана, забыв зло, причиненное им осаждающими, присоединились немедленно к горцам, сжигавшим еще вчера их дома, и напали на персидские войска. Пошли в ход мечи и копья, зазвенело железо и тяжко застонали кованые щиты. Битва происходила на улицах. Персидские войска в этой отчаянной борьбе дрались так, чтобы побольше захватить с собой людей на тот свет. Меружан Арцруни всячески их ободрял. Приказания его уже не действовали. Он молниеносно появлялся там, где персы начинали сдавать.

В это время с высоты цитадели Ваган Мамиконян угрюмо следил за тем, что происходило внизу. Чем больше глядел этот человек, тем сумрачнее становилось его лицо. Жители столицы Меружана, присоединившись к рштуникцам, громили приведенное им из Персии войско. «О, как мы плохо знаем армянский народ», – думал он, и гневное сердце его наполнялось горечью.

Солнце еще не взошло. Но серый утренний туман начинал проясняться, и постепенно стали вырисовываться окрестности.

С высоты цитадели он заметил большой отряд горцев, направлявшийся прямо в его сторону. Отряд вел дородный воин, которого с трудом можно было разглядеть среди его телохранителей в доспехах и со щитами. Он подъехал к цитадели и, заметив стоявшего наверху князя Мамиконяна, закричал:

– Мамиконян тер! Почему ты, как трусливая лисица, прячешься за этими высокими стенами? Сойди вниз, поборемся и честным поединком положим конец кровавой сече. Ты хоть и потерял благородство твоих предков, но, по крайней мере, не налагай пятна на храбрость Мамиконянов.

– Не у горцев учиться нам благородству, тер Рштуника! Если ты не желал проливать крови тысяч невинных людей, если ты не желал тысячи домов обречь пожарам, ты должен был сделать свой вызов до кровопролития. Тогда я вышел бы из города и померился с тобой силой… Но раз битва началась столь бесчеловечно, пусть она так и продолжается!

– Горец этой бесчеловечности научился у тебя, Мамиконян тер! Кто, как вор, пробирается в незащищенный замок своей племянницы и похищает ее из недоступной для всех опочивальни, тот не имеет права говорить о благородстве.

Князь Мамиконян не нашелся, что ответить. Поношение зятя вонзилось в его сердце, как стрела. Он обратился к персидскому гарнизону и приказал защищаться.

А Гарегин Рштуни, в свою очередь, отдал приказ приступить к штурму цитадели.

Армения страна горная и каменистая, и потому в числе ее войск имелись полки, которые назывались «камнеходными». Их обучали карабкаться на недоступные скалы, ими пользовались при осаде замков и крепостей, которые в большинстве случаев строились в Армении на вершинах неприступных скал.

Рштуникские и мокские горцы, выросшие среди скал, привыкли с детства ползать, как ящерицы, по крутизнам. Они были готовыми «камнеходами»… Теперь перед ними возвышалась отвесная гигантская скала, с которой нелегко было справиться. На вершине этой скалы стояла могучая крепость, в ней томилась их любимая княгиня.

Они повели нападение с западной стороны крепости, выходившей на озеро. Единственная дорога поднималась здесь уступами, высеченными в скале. Там, где она была недостаточно защищена природой, там искусство человека создало стены и бойницы, которые рядами тянулись до самого верха скалы.

Рштуникские «камнеходы» начали приступ. С помощью железных крюков они карабкались по крутым скатам скалы. Этих дерзких, бесстрашных героев сверху засыпали несметным количеством стрел. Но «камнеходы» были укрыты от них широкими кожаными щитами, имевшими форму балдахина и привязанными к плечам. Стрелы ударялись об эту непроницаемую броню и отскакивали, точно легкие перья.

– Метать камни! – раздался приказ князя Мамиконяна.

Посыпался страшный каменный град. Сотни рук вращали в воздухе пращи с тяжелыми камнями и метали их вниз. Против каменного обстрела щиты «камнеходов» уже не могли устоять. От ударов камней горцы скатывались вниз.