Книга Университет некромагии. Отдам покровителя в добрые руки - Галина Львовна Романова

— Еще бы! Сейчас он изображает умирающего от голода. Чтобы я кинулась его кормить и забыла про его последнюю выходку.

— Какую?

— Я пристроила его в хорошие руки, а он…

— На кафедру алхимии? Это, по-твоему, хорошие руки? Они же могли использовать его в качестве живого донора внутренних органов и всяких жидкостей! Моча, слезы, кровь, желчь…

Кот, уже приподнявший голову и начавший разворачиваться, словно еж, которого наконец-то оставили в покое, снова резко свернулся клубком и закатил глаза, лишаясь чувств.

— Может, его потому и вернули, что выкачали все… мм… нужные жидкости? Использовали и избавились?

Лилька присела на корточки, потрогала пушистый бок, попыталась оттянуть веко, чтобы заглянуть в глаза, разжать пасть.

— Да нет, вроде он нормальный! Ладно, там где-то колбаса еще была… правда, совсем чуть-чуть…

Левиафан издал сдавленный стон, который можно было перевести так: «Я умираю, меня ничто не спасет, но спасибо вам, добрые люди, что хотя бы так пытаетесь поддержать мое существование…»

— У меня, кажется, осталось немного ветчины, — вспомнил Вальтер. — Принести?

— Тащи, — милостиво согласилась Лилька. Сказать по правде, ее даже радовало, что приятель перестал говорить о чувствах. Любовь и дружба между мужчиной и женщиной такая штука… опасная…

Когда юноша убежал, а девушка стала шарить по полкам, кот все-таки развернулся. Тогда стало заметно, что всеми четырьмя лапами и хвостом он прижимал к животу склянку со светло-голубой жидкостью, оберегая ее от сотрясения и падений. Мигом перевернувшись на живот, взял ее за горлышко зубами и одним прыжком взлетел на стол, утвердив склянку между многочисленными кружками, флаконами духов, чернил и баночками с приправами.

— Мяу!

— Ожил, надо же! Я ж говорила, что ты притворяешься. — Лилька почесала кота за ухом. — Левка, пойми, мне сейчас кот не нужен! Если бы могла, я бы вернула тебя бабушке. Но это только через два месяца можно устроить. А за это время у меня личная жизнь может окончательно сломаться. Мне замуж пора! Двадцать один год — это не шутка! Родители мне не станут искать жениха — мол, кому нужна жена-некромант? Чтобы сначала в гроб загнала, а потом на том свете покоя не давала? Из наших парней выбирать не из кого…

— Му-арр-р… — Кот сделал попытку поднырнуть под ее ладонь в поисках ласки.

— Да знаю я, среди них есть хорошие друзья. Но друг и муж — это совершенно разные люди. Муж один, а друзей может быть несколько. Если за каждого друга выходить замуж, надо многомужество вводить!

— Фык-фык-фык…

— Чихаешь? Простыл? Эх, еще и лечить тебя… На, ешь. — Лилька достала колбасу, вздохнула, представив себе сегодняшний «пустой» ужин, потом решительно разделила ее на две половинки и одну отдала коту. — Но больше не могу. Сейчас Валька кое-что принесет.

В кои-то веки раз Левиафан не стал корчить рожи, а послушно начал жевать. Подперев щеки руками, девушка следила за тем, как он ест.

— Ты пойми, — продолжала она, — мой любимый кошек не выносит. У него аллергия на шерсть! Мне с ним через полчаса встречаться, времени в обрез! Ты представляешь, что будет, когда он твой запах унюхает?

— Фык! — сквозь колбасу ответил кот.

— Ну тебя!

Хлопнула дверь. Ворвался Вальтер, держа в ладонях ветчину с таким видом, словно это были святые дары.

— Вот!

— Тебя только за смертью посылать, — рассердилась Лилька. — Скажи честно, ты это нарочно?

— Что — нарочно? — Юноша застыл, хлопая глазами.

— Нарочно заставил меня ждать, а потом ворвался в самый неподходящий момент? Выйди! Мне надо переодеться! До встречи с кураторами только полчаса! Надо успеть…

Успеть привести себя в порядок и выглядеть сногсшибательно, чтобы Виктор Вагнер, увидев ее, не мог думать ни о чем другом, кроме как о новом свидании. На все про все у нее полчаса… или больше?

Выталкивая безропотного Вальтера за порог, Лилька улыбалась. У нее созрел план.

Спустившись с крыльца, мэтр Макмис с удивлением увидел, что его ждут. Лаборантка Алинора Ейссе топталась в сторонке и робко сделала шажок ему навстречу:

— Как все прошло? Она… забрала кота?

Настроение алхимика после того, как странное животное перешло из рук в руки, улучшилось настолько, что он кивнул:

— Да, прекрасно! Теперь я свободен и могу…

«Свободен? — обожгла мысль. — Могу?» Это вряд ли. Кот «исправил» его рецепты, и теперь ни один ни на что не годен. Нет, годен, но за лекарство, которое продляет молодость на семь лет, никто не станет платить огромные деньги. То есть заплатят, но один раз. А этого мало! Где найти такое количество богатых старух, готовых на все ради красоты и здоровья, чтобы до старости жить безбедно в собственном домике и ни в чем не нуждаться? Он ведь жениться хотел, а без денег…

Заметив тень тревоги на его лице, аспирантка подошла и взяла его за руку:

— У вас все хорошо? Может быть, я могу чем-нибудь помочь?

Алхимик посмотрел на молодую женщину. Вспомнил, как она обнимала его за шею там, на полу лаборатории. Вспомнил, как на какое-то время ему самому захотелось ответить тем же. Неосознанно сжал сильнее ее руку и…

— Что вы делаете сегодня вечером?

Они выпалили эти слова одновременно и одновременно же рассмеялись. И мэтр Макмис еще подумал, что две соседние комнаты в общежитии легко можно объединить в одну. Тогда это будет пусть маленькая, но отдельная квартирка. А там… как знать…

В кабинете уже собрались почти все студенты их группы. Недоставало только Лилии Зябликовой. Декан вошел последним, минута в минуту, и окинул взглядом молча взиравшую на него троицу:

— Все в сборе? Вижу, что не все. Кто-нибудь знает, где студиозус Зябликова?

Двое парней — Янко Иржинец и Гжесь Кралов — посмотрели на третьего. Вальтер невольно потупился. В общежитии ему полчаса тому назад в прямом смысле слова указали на дверь. И он сполна ощутил горечь поражения, когда шагал через двор, а потом по этажам и коридорам, провожаемый сочувственными взглядами однокурсников. Анна Белла при этом не удержалась от ехидного замечания: «Видимо, Зябликова совсем обнаглела!» Сказано это было тихо, чтобы никто не услышал, но, как всегда бывает, те, кому надо, услышали все. Ее подруги захихикали, а Вальтеру после этих слов захотелось… нет, не утопиться, но сделать что-нибудь эдакое.

Может, и правда жениться на девушке, которую для него выбрали родители? Пусть они с невестой друг друга не любят, но кто сказал, что в браке любовь главнее всего остального? Можно уважать супруга. Можно ценить за какие-либо достоинства. Можно просто терпеть, на людях играя роль счастливой семьи, а дома становиться чужими. Жениться, стать отцом — одного ребенка ему вполне хватит — и дальше жить по-своему, с головой уйдя в карьеру. Может, потом он и влюбится в кого-нибудь еще раз. Или кто-то влюбится в него…