Книга Время прощать - Дженнифер Чиаверини

Сквозь стук в висках Сара слушала наставления своей старшей подруги, которая снова принялась говорить ей о том, как подступиться к Мэтту, что сказать Кэрол… До ее слуха долетали слова «ответственность», «зрелость», «самопожертвование». Они вертелись у Сары в голове, пока ей не стало казаться, будто мозг вот-вот взорвется. В какой-то момент она почувствовала, что больше не может терпеть поучения и упреки.

– Хватит! Какое право вы имеете обо всем этом рассуждать? Ваша мама умерла, когда вам было пять лет, но вы знаете, как мне вести себя с Кэрол! А сколько вы прожили с мужем? Мы с Мэттом женаты в три раза дольше, однако это не мешает вам меня учить! Вы мне не мать! И, судя по тому, как вы иногда себя ведете, даже не друг!

Сильвия побелела. В ту же секунду самой Саре стало нехорошо от собственных жестоких слов. Она попыталась извиниться, но Сильвия ее оборвала:

– Нет-нет, ты совершенно права. Кто я такая, чтобы давать тебе советы? Как ты верно подметила, у меня слишком мало опыта.

Все это хозяйка Элм-Крика произнесла, не поднимая глаз. Сейчас она не хотела или не могла посмотреть на Сару.

– Сильвия, пожалуйста! Я просто очень расстроилась из-за Мэтта и мамы. Я не хотела сказать…

– Ты сказала именно то, что хотела. Как и Мэтт, когда разговаривал с тобой. – Хозяйка поместья вздохнула, и у Сары защемило сердце. – Довольно. Сколько можно мучиться! – произнесла Сильвия тусклым голосом. – Спокойной ночи. Хватит мне уже совать мой старый нос в чужие дела. И спасибо, что показала свои истинные чувства.

– На самом деле я чувствую себя совсем не так… – начала Сара, но было поздно: Сильвия, уронив плечи, медленно пошла прочь из кухни.

Подруга звала ее, но вместо слов получались только всхлипывания. Ощутив тошнотворный прилив стыда и раскаяния, Сара ухватилась за столешницу, чтобы не упасть.

В дверном проеме что-то мелькнуло: на пороге западной гостиной появился Эндрю. Он пошел за Сильвией и, проходя мимо кухни, искоса посмотрел на Сару. Хоть он ни слова не сказал, она почувствовала, как сильно разочаровала его. Никогда в жизни она так остро не чувствовала, что действительно достойна осуждения. Никогда в жизни так отчетливо не видела своего эгоизма, своей способности быть жестокой. Никогда в жизни не была такой одинокой.

Глава 12

Ночью Сильвия плохо спала. Эндрю говорил ей добрые слова, но они ее не утешили.

– Сара еще молодая. Она очень любит тебя. Не придавай слишком большого значения тому, что она сказала в минуту раздражения.

Сильвия кивнула, но разве она могла забыть, как подруга набросилась на нее? Разве после такого все могло продолжаться, как раньше? Это был конец всему, не только надеждам на примирение Сары с Кэрол, но и всей «Лоскутной мастерской», новой жизни и радости, которой дом наполнился два года назад.

Всю ночь Сильвию мучили кошмары. Когда она, вздрогнув, проснулась, до рассвета было еще далеко. Лежа в постели, она стала ждать, когда после сна прояснится голова. Нарастающее беспокойство постепенно превратилось в страх, наполнивший все ее существо. Она медленно сообразила, что хотела срочно что-то сделать. Что-то, касающееся Сары и Кэрол. Только вот что? С Сильвией иногда случалось подобное: она входила в комнату и не могла вспомнить, зачем пришла. В таких ситуациях бывало полезно отмотать нить событий в обратную сторону. Да. Она разбудит Сару и, увидев ее, сразу сообразит, что должна сделать.

Сильвия села и принялась ощупывать прикроватную тумбочку, ища в полутьме очки. Как только пальцы коснулись тонкой серебряной цепочки, голову пронзила обжигающая боль. Сильвия судорожно глотнула воздух. Левой руки и левой стороны лица она не чувствовала, зато мозг словно горел. Как ни тяжело двигалась ее мысль, она все-таки поняла: с ней что-то происходит, что-то очень нехорошее. Нужно лечь и переждать. Нет, нет, не выйдет.

С трудом заставив себя сесть прямо, Сильвия попыталась обуться, но ноги не слушались. Она видела тапочки на полу возле кровати и в то же время не могла точно определить, где они. У нее не получалось сфокусироваться. Ни само тело, ни восприятие не подчинялось ей.

Испуганная этим, она кое-как встала и, босая, пошла. Два раза упав, дотянулась наконец до дверной ручки и сильно ушиблась плечом о косяк, когда после нескольких секунд борьбы дверь поддалась. Удар Сильвия заметила, однако боли не почувствовала. Она попыталась крикнуть: «Сара, помоги!» – но голос исчез.

Прислонившись к стене, она стала пробираться по коридору к комнате своей помощницы: правая нога, левая. Сил совсем не осталось, и между каждыми двумя шагами проходила целая вечность. Но Сильвия продолжала идти: правая, левая…

– Сара! – крикнула она, почти ослепнув от боли.

Рот одеревенел. Сильвия вздохнула так глубоко, как только смогла. Нужно было сделать еще одну попытку. Одну, последнюю.

– Сара!

Собственный голос прозвучал как вопль чуждого существа. Нет, все бесполезно. Идти дальше она не могла. Вдруг, будто при замедленном воспроизведении, открылись две двери: на одной и на другой стороне коридора. Сара и Кэрол вышли из своих комнат и повернули головы. Их глаза расширились от ужаса. Мать и дочь бросились к Сильвии. Это было последнее, что она увидела, перед тем как провалилась в темноту.

Глава 13

В шесть часов утра, когда Сара позвонила из больницы, Агнесс уже не спала. Бедная девочка была так огорчена, что едва могла говорить, и все-таки вполне ясно передала пугающую суть произошедшего: у Сильвии случился удар. Насколько тяжелый, врачи пока не определили.

– Я приеду, – сказала Агнесс. – Я должна быть рядом.

Сара, очевидно, предвидела такой ответ.

– Мэтт уже выехал за вами.

Агнесс, оцепенев, повесила трубку. Помочь она ничем не может. Скорее будет только мешать врачам. Если бы все было относительно неплохо, ее попросили бы раньше второй половины дня не приезжать. Сейчас ее могут звать только для одного: попрощаться. Агнесс аккуратно сложила центральный блок одеяла «Карусели», собрала лоскутки для аппликации и положила все это в коробку. В больницах приходится подолгу ждать. Рукоделье поможет ей отвлечься от мыслей о случившемся несчастье.

Вся жизнь – сплошная череда расставаний. Агнесс не могла больше их терпеть. Да и недолго, наверное, осталось: уже почти все, кто был ей дорог, ее покинули. Надев свитер, она села в гостиной у окна и стала смотреть на дорогу. Позвонила ли Сара женщинам из «Лоскутной мастерской»? Может, это взял на себя кто-то другой: Мэтт или Кэрол. Когда умер Джо, муж Агнесс, всех обзванивала Диана. Сама Агнесс была тогда гораздо спокойнее, чем теперь Сара. Не потому что не любила Джо. Она любила его, но он столько месяцев страдал от рака, что смерть стала в каком-то смысле облегчением (только дочерям Агнесс этого, конечно, сказать не могла). И как бы она ни дорожила теми, с кем расставалась, ни одну утрату она уже не воспринимала так остро, как гибель Ричарда. С той невыносимой, всепоглощающей болью ничто не могло сравниться. Разве что смерть Сильвии будет не многим легче.