Книга Вход в лабиринт - Андрей Молчанов

Бытовало, естественно, множество кривотолков и голословных выпадов в наш адрес, сказки о тайном сообществе убийц в погонах под названием «Белая стрела», но подобные бездоказательные обвинения играли нам на руку как устрашающая реклама, заставлявшая трепетать в ожидании встречи с нами множество разношерстного жулья.

– В гостинице не все благополучно, – сказал начальник отдела. – Грядет серьезный конфликт между учредителями. Там в доле иностранцы, и они недовольны разделом доходов и неоправданностью расходов.

– А рулят «чехи»?

– Конечно.

– Смелые ребята-иностранцы…

– Думаю, могут прогреметь события, – продолжил он.

– И прогремят, – согласился я. – Только что тут попишешь? – я указал на магнитофон. – Такие компании собираются накануне каких-либо увлекательных происшествий. Но как их упредишь? Если провести душеспасительную профилактическую беседу, нам могут вменить отстаивание интересов той или иной стороны… А может, меркантильные поползновения. Вопрос: за что бороться? За роль ангелов-спасителей? Она бесплатная. А в чистых помыслах в наше время сомневаются больше, чем в откровенном надувательстве. Но если есть желание проявить себя гуманистом – пожалуйста. Под личную ответственность.

– Если бы ко мне пришел простой работяга с бедой, я бы за него впрягся, – прозвучал ответ. – Из принципа. А тут кто у барьера? С одной стороны – бандюги, с другой – экономические оккупанты, решившие поднажиться в стране третьего мира, которая им и на хрен была бы не нужна, будь здесь устроенность и порядок.

– Вот и я о том же. Ты лучше скажи, как у нас дела с фальшивомонетчиками?

– Завтра вместе с группой улетаю в Дагестан. Местные обстановку отработали, там все готово.

– Вот это дело…

Мы уже три месяца занимались выяснением источника поставки фальшивых долларов в столицу через представителей дагестанского сообщества. Доллары были отменного качества, со следами клише на гознаковской бумаге, с внутренней лентой, шелковыми ворсинками и водяными знаками. Обработанные, вероятно, хитроумным магнитным составом, купюры, чьи номера не повторялись, беспрепятственно проходили проверку на банковских детекторах.

Нам удалось выйти на поставщика и произвести контрольную закупку. Вчера на рейсе Москва – Питер был задержан курьер из Махачкалы.

– Что там с курьером? – спросил я.

– Весьма симпатичная дама, – донесся ответ. – И очень красиво получилось с ее задержанием. Она в аэропорте в туалет пошла, а когда платье и прочее бельишко поправляла, у нее из пояса, в котором деньги, пачка выпала. Она и не заметила. А следом в кабинку другая дама зашла. И встречаются же, доложу, порядочные люди! Узрела на полу деньги и помчалась к милиционеру в зале. Вот, мол, потеряли. А мои опера, глядя, как она бежит с этой пачкой в протянутой руке, просто одурели… Ну, вопрос: где нашли? В сортире. А кто туда до вас наведывался? Она зал оглядела и тычет пальчиком – вон она, растяпа! Дальше – дело техники. – Он потер лоб. – Только курьер с изыском оказался. С удостоверением ФСБ. Подлинным.

– Откуда у нее удостоверение?

– Сотрудник… И прикрывала она, думаю, весь транзит. У нас тут еще проблема: в Гознаке надо образцы бумаги для сравнительного исследования взять. Так хрен получишь! Целая процедура, с двумя десятками подписей… И все ради пары листочков. А у наших клиентов этой бумаженции – центнеры. А ведь источник, подозреваю, аналогичный…

– Ты ко мне плакаться пришел?

– Да так, наболевшее…

В обед встретился с Юрой. Тот до сих пор крутился в Москве, безраздельно захваченный идеей создания частного охранного предприятия: подбирал помещение, кадры и технику.

– Уставные документы и лицензии получил, – доложил он, усаживаясь на стул и рывком от плеча стягивая с себя петлю галстука. Шумно выдохнул воздух. Произнес: – Ну и беготня! Каждый день в мыле!

– Было бы ради чего стараться, – заметил я.

– Есть ради чего, – ответил он уверенно и веско. – Подписал сегодня аренду на особняк. Закрытая территория, своя парковка. Три этажа.

– Серьезный замах. Смотри, как бы инерцией не опрокинуло…

– Это ты про себя? – осведомился он ядовито.

– Да и про себя тоже, – согласился я.

– Решили назвать предприятие «Риф», – поведал он. – Как тебе?

Я пожал плечами, глубоко равнодушный к его начинаниям. Да и не верилось мне в масштабность его затеи.

– Не овладевают тобой духоподъемные идеи, – вздохнул он. – А зря!

– Чего в твоих идеях от духовности? – спросил я. – Цель их – нажива. Философия – приспособленчество. А смысл – игра.

– Не вижу между нами разницы, – парировал он. – Впрочем, я честный, веселый аферист. Отказавшийся от той наклонной, по которой ты катишься вверх. И через пару лет, когда у тебя руки будут по локоть в крови, интересно возвратиться в разговоре с тобой к теме духовности. Я, кстати, свою суетность и греховность промыслом Божьим не оправдываю. Но знаешь… Захваченный течением жизни и ее водоворотами, все-таки успеваю задуматься над смыслом всего, данного мне… И вот пришел я к выводу, что бытие наше земное – всего лишь школа. Есть в ней ученики выдающиеся, медалисты, коим дальнейшее обучение в высоких университетах уготовано, есть двоечники, второгодники, а есть середнячки, рабочие лошадки. Ну, а есть и вовсе самоубийцы, с уроков сбегающие. Но главное для ученика – прилежание. И оглядка на те устои, что в учебниках прописаны. От этого зависят оценки в аттестате. Потому добросовестному тупице в итоге начислят высший балл, а хитрому умнику вместо аттестата волчий билет всучат…

– Последний вариант, чувствуется, внушает тебе определенные опасения, – сказал я.

– Увы, – промолвил он после некоторого раздумья. – Не без того. Но и тебя остерегаю…

– Ты о жизни вечной печешься? – спросил я. – Это хорошо. Значит, ты парень с большим кругозором. Но аллегория твоя – так себе… Подобна сравнению с иммиграционным предбанником в аэропорте. Этого, мол, к себе навсегда принимаем, даже на работу берем – пассажиров сортировать; с этим типом визы – в передний проход, а вот с этим – в задний… Может, оно и действительно так устроено. Существуют стереотипы категорий, и сообразно высшим административным предписаниям кому мыло душистое, кому веревка пушистая. Хорошие люди после смерти попадают в США, плохие – в Сомали. А вот девочки, пусть плохие, но красивые, попадают в рай, чтобы обслуживать там хороших мальчиков. Однако на самом деле категорий всего две: кто не грешит со страху, а кто по нравственной невозможности. Это я о верующих. Атеисты в сторонке жмутся, они, по сути, бесстрашные. Это ведь какое мужество надо иметь, чтобы жить, зная, что дальше – ничего! И самое странное, среди них много честнейших и добрых людей. Возможно, как раз они-то и будут медалистами по загробному прозрению своему. А вот те, кто одной рукой крестится, а другой всяким ОМОНом занимается…