Книга Рондо - Александр Липарев

А всё равно утомительного сидения и криков «Горько!» избежать не удалось.

Так у Мити появился свой дом. Ещё в первое посещение Лениной квартиры, он сразу заметил на книжных полках с детства знакомые ему издания. И с этого момента её жильё стало для него своим. Вошёл он в него, взяв с собой только учебники. Было здорово приходить вечером и не сидеть, набычившись, спиной ко всем, не ждать ненужных вопросов, а чувствовать себя в полном смысле дома.

Сказки обычно кончаются свадьбой. Для Лены и Мити наступил послесказочный период жизни.

ЧАСТЬ 7

Митя пожирал улицу большими шагами, и вдруг перед ним, как из-под земли, вырос Вовка. Его тоже ждали дела, но, как бы каждый не спешил, обойтись простым «Как живёшь?» нельзя было никак. Не виделись лет сто, и сколько всего за это время накопилось. Вовка потащил Митю в пивной погребок. Стоя за мокрым мраморным столиком-кругляшом, заставленным пивными кружками, они несколько минут перестреливались новостями. Но прежде всего, как самое срочное, Вовка поведал о том, что на дне Атлантического океана обнаружили остатки древнего города и что, скорее всего, это и есть та самая пропавшая Атлантида.

Митя коротко рассказал о себе.

– А ты знаешь, что мы переехали? – вспомнил Вовка. – Мы теперь живём в Марьиной Роще, а особняк наш отошёл к студии звукозаписи. Это, что касается быта, а что касается работы – я окопался в закрытой конторе, мотаюсь по командировкам, инспектирую строящиеся объекты.

Он не уточнял, но и так было ясно, что в закрытую контору его пристроил отец.

– Молодой, холостой – поэтому и гоняют по командировкам. С одной стороны – интересно, с другой – начинает надоедать. Слушай, видел бы ты, как меня там встречают. Я ведь что-то вроде ревизора. Полномочий – никаких, только смотрю, а потом отчёт составляю о том, что увидел, но для местных – это самая что ни на есть проверка. Они мне и машину к аэропорту, и лучший номер в гостинице, и банкет. Со стороны поглядеть – прямо счастливы, что я к ним приехал, не знают, как угодить. Сперва неловко было, а потом я обнаглел – делайте что хотите, можете даже почётный эскорт ко мне приставлять, но на недоделки я глаза закрывать не стану.

Вовка ещё разное рассказывал, прихлёбывая пиво.

– А меня на прошлой неделе кандидатом в партию приняли, – неожиданно сказал он.

– Не жалеешь, что строителем стал? – осторожно пощупал больное место приятеля Митя.

Нет, кажется, это место уже не болело. Вовка кинулся с увлечением рассказывать о тонкостях своей работы. Значит, всё в порядке. Вдруг его рассказ свернул в другую сторону, и неожиданно в голосе зазвучали жёсткие нотки:

– …на каждом углу партию поминают. Плохая погода – коммунисты виноваты, сосед гриппом заболел – опять коммунисты виноваты. Всё то, что партия полезного делает, замечать не хотят…

К чему это он? Никогда на эту тему они не говорили, и сейчас Митя его ни о чём не спрашивал. Казалось, что Вовка продолжает неоконченный с кем-то спор или пытается что-то доказать своему другу. А может быть, самому себе? Наконец и Митя сообщил свою главную новость:

– Вовк, а я женился.

– Да ну-у-у? Поздравлять?

– Поздравляй.

Вовка тряс руку, желал всего, чего желают в таких случаях.

– И где вы живёте?

– У неё. Я примак. Там квартира отдельная.

Вовка записал адрес, номер телефона и обещал навестить молодожёнов.

– И ко мне как-нибудь обязательно. С женой. Я позвоню.

В перерыве между лекциями к Мите подошла Таня Волчкова.

– Мить, если не секрет, сколько ты в своей экспедиции получаешь?

– Не секрет. Восемьдесят рэ.

– Хочешь перейти на сто двадцать?

Митин взгляд выразил заинтересованность.

– Только это на кафедре инженерной геологии, – предупредила Таня. – Там какая-то новая народнохозяйственная тема начинается. Приятель моего мужа, Макар Приступин, набирает людей в свою партию. Работает он в Западной Сибири. У него есть должность старшего бурмастера, но это, сам понимаешь, формально, просто ставка такая, а делать придётся, как у нас всегда, всё на свете. Соглашайся. У тебя – начинающего женатика, наверняка, семейный бюджет не слишком…

Денег в молодой семье, действительно, не хватало, жила она, в основном, за счёт Лениной мамы.

– Так-то оно так. Знать бы, чем там придётся заниматься. Я в инженерке, как в китайской грамоте…

– Нет, по специальности у них своих умельцев хватает. Им нужны геологи и геофизики. Будешь делать то, что знаешь. Я тебе могу одно гарантировать: работать у Макара – что жить у Христа за пазухой. Где-нибудь в Штатах он давно бы стал миллиардером. У него талант заводить полезные знакомства и заниматься коммерцией. Он вечно что-то достаёт через своих знакомых, обменивает, перепродаёт. И не как мелкий фарцовщик, он – по-крупному. Не исключено, что он уже подпольный миллионер. У него здоровенная, соток на тридцать, дача, две машины. Одна записана на жену, но та водить не умеет. Машины он меняет раз в три года. Другие за автомобилем стоят в очереди по нескольку лет. Макар таких трудностей не знает. Его праздничному столу позавидовал бы любой нынешний монарх. Когда всему остальному народу что-нибудь купить невозможно, у Макара с этим проблем нет.

Митя долго думать не любил, и через секунду он согласился перейти в партию уникального Макара Приступина. Его ещё долго радовала мысль: Танька – отличный человек. Надо же – подумала о нём.

Вот так Митя и Лена обсуждали-обсуждали, как они будут работать вместе, а судьба распорядилась иначе.

С третьего этажа Митя перебрался в полуподвал. Он точно знал, что это временно. Инженерная геология – это совсем особое дело, совсем не то, чем он занимался до этого и с чем собирался связать свою дальнейшую работу. Он не сразу узнал цель исследований, а когда узнал, принял её, как должное. В это время много писали и говорили о спасении высыхающего Аральского моря, для чего предлагалось позаимствовать воду у северных рек. Проблема так и называлась: «Переброска северных рек». Страна забыла про стремительный бег и протухала на длительной остановке, ей требовались какие-нибудь начинания. Ломать историю, ломать людей, ломать природу – не всё ли равно? Главное – проявить волю. Грандиозный план предвещал не менее грандиозную катастрофу, потому как головы руководителей страны не были рассчитаны на грамотное понимание этой проблемы. Не были на это рассчитаны и головы многочисленных чиновников из кремлёвского окружения. А дрессированные специалисты-учёные, те, кто понимал гибельность пропагандируемой задумки, в подавляющем большинстве угодливо помалкивали, оберегая свои должности и оклады. Кучку критиков никто не замечал. И вот Митя оказался у самого начала осуществления великой глупости. Может, будь он не в таком восторженном состоянии или будь он поопытней, плюнул бы и ушёл. Но он всё ещё не ходил, а летал, и улыбка не сползала с его лица. Восторга прибавляло ещё и то, что Митю допускали к самостоятельной работе. Он – исследователь наравне с остальными и ему предстояло стать одним из авторов будущего отчёта. Если для того, чтобы парить, преодолевая силу притяжения Земли, нужно горючее, то самостоятельная работа и была для него таким горючим.