Книга Когда зацветет сакура… - Алексей Воронков

– А почему именно сакура? – поинтересовался Алексей.

Нина в ответ лишь загадочно улыбнулась. Ведь она помнила, что сказал ей муж, когда однажды ей стало невмоготу от нахлынувшей на нее ностальгии и она, не скрывая душевной боли, спросила его о том, когда же наконец они вернутся на родину.

– Мы уедем, когда зацветет сакура, – сказал Алексей.

– Значит, весной? – спросила она. – Ведь сакура цветет именно весной.

– Да, весной, – сказал он.

Одна весна уже миновала. Нина помнит, как в их саду родилась эта сказка. Однажды утром они вышли из дома и ахнули: нежный розовый цвет, кажется, заполнил собой все пространство вокруг. Это была музыка счастья! Это была фантазия чувств!..

– Сакура зацвела! – воскликнула Нина.

– Да, зацвела… – почему-то грустно произнес Жаков и добавил: – Увы, но пока что не для нас…

Тут он вдруг вспомнил Блэквуда. «Пока что не для нас» – это из его репертуара. Именно так он выразился, когда «доктор Семенов», которого изображал Жаков, спросил его, чем он будет заниматься после войны. «Мирными делами, – не раздумывая, ответил тот и, улыбнувшись, добавил: – Но пока что это не для нас…»

Глава шестая

1

С Блэквудом судьба их вновь свела в мае сорок шестого, когда в Гензан с дружеским визитом прибыл американский эсминец «Айдахо». Об этом визите было известно заранее, потому к нему готовились всем гарнизоном. На кораблях и торпедных катерах, что стояли в порту, драили до блеска медь, а за городом, где располагался палаточный лагерь одной из частей механизированного корпуса, посыпали дре́свой дорожки.

В день, когда прибыл эсминец, стояла на удивление хорошая погода, хотя в это время года обычно здесь дуют ветра, пригоняя с моря один ливневый циклон за другим. «Проклятые субтропики! – думал Жаков. – Каждый день дожди, дожди. Когда же выглянет солнце?»

И вот оно выглянуло. В порт тогда пришло много народу. Среди встречавших в основном были военные, однако было немало и корейцев – в большинстве это были дети, в руках которых были веточки распустившейся сакуры и маленькие красные флажки. Под звуки полкового оркестра корабль медленно вошел в бухту, пробороздил ее своим острым килем и, ловко сманеврировав, пришвартовался к стенке причала. Команда эсминца выстроилась в длинную шеренгу в ожидании, когда по трапу поднимутся гости. Те не заставили себя ждать. Первым на борт поднялся начальник гарнизона, моложавый подполковник Болдин, командовавший танковым полком, что стоял за городом. За ним – военный комендант, руководители города, кореянки, видимо, жены этих руководителей, с цветами… Среди этих гостей был и Жаков, одетый в строгий двубортный костюм темно-синего цвета. Командир корабля, дождавшись, когда гости взойдут на борт, что-то громко гаркнул и, печатая шаг, устремился в их сторону. Опытным взглядом вычислив старшего, он остановился перед ним и, приложив два пальца к козырьку, что-то отрапортовал. Тут же за его спиной кто-то, чуть коверкая слова и с явным акцентом заговорил по-русски: «Капитан корабля приветствует дорогих гостей на борту судна и желает им здравия и благополучия…»

Услышав знакомый голос, Жаков насторожился. «Вот так встреча!» – узнав в переводчике Блэквуда, изумился он. На этот раз тот был одет в цивильное – видимо, так ему было удобнее. Он тоже узнал Жакова, при этом не выказал никакого удивления. Вместо этого приветливая улыбка тронула его губы. «Что же заставило его прибыть в Гензан? – подумал Алексей. – Какое-то дело? Или у американцев не нашлось другого переводчика?..»

– Доктор Семенов! Какая встреча… – дождавшись, когда гостей поведут в кают-компанию, где уже был накрыт праздничный стол, остановил Жакова Биг Блэк.

Алексей вздрогнул. Какого черта! Он оглянулся по сторонам – не видит ли его кто из знакомых? А то возьмут да ненароком назовут его по званию – и что тогда?.. Конец всякой маскировке? Но это в его планы не входило. Он должен оставаться для Блэка все тем же военным историком Семеновым. Иначе грош ему цена как контрразведчику.

Надо было что-то делать.

– О, Юджин! Как я рад, что снова встретил вас!.. – быстро справившись с волнением, воскликнул Жаков. – Я смотрю, вы тут за переводчика. Наверное, вы незаменимый человек, господин Кларк… Такое впечатление, что, кроме вас, никто в Америке русского не знает…

Блэквуд принял его слова за шутку – засмеялся.

– Я предлагаю пойти и выпить за встречу… – предложил он Жакову, но тот вдруг решил вежливо отказаться.

– Я бы рад, да не могу… – с сожалением произнес он.

– А что случилось? – не понял его Блэк.

– Знаете ли, меня дела ждут… – не придумав ничего лучшего, заметил Алексей.

– Случаем, не амурные? – подмигнул ему американец и расплылся в улыбке.

– Нет… нет… Совсем другое… Меня ждут в местном колледже… Я там должен выступить с лекцией… Вы извините, но я пойду, – поторопился он покинуть опасное для себя место.

– Надеюсь, мы с вами встретимся? – спросил Блэк.

– Ну, конечно… конечно… – уже на ходу произнес Алексей. – Мы непременно встретимся! Может быть, даже сегодня… Кстати, сколько дней вы намереваетесь пробыть в этом городе?

– Дня два… От силы три… Впрочем, это зависит от капитана и конечно же от воли здешних властей, – он улыбнулся.

– Вот и хорошо! Гуд бай, Юджин!..

– So long! До встречи, профессор! – помахал ему рукой разведчик.

И только когда Жаков остался один, он смог спокойно вздохнуть. «Вот влип-то, вот влип!» – покачал он головой. Но кто… кто мог знать, что этот Блэквуд появится в Гензане? Ладно, больше впросак он не попадет. Будет действовать осторожно и осмотрительно.

Усевшись в водительское кресло «виллиса», он стал издали наблюдать за тем, что творилось на пристани. А там вовсю шла гульба. Играл духовой оркестр, и люди танцевали вальс. А когда вдруг зазвучало «Яблочко», тут же все бросались в пляс. Особенно старалась русская матросня. «Эх, яблочко, куда ты котишься? Уйдешь из дому – не воротишься!..» Солдатикам лучше давалась «Цыганочка». «Опа-на, опа-на! И пошла, родимая, и пошла…» Глядя на них, не смогли устоять и американцы. Крики, свист, топот десятков ног… «А ну давай, америкашки, веселее, веселее!», «Гуд, гуд, рашн гуд!..»

Корейцы наблюдали за этим весельем, разинув рты, – для них все это было внове. Но постепенно и их втянули в эту круговерть, и вот уже их черные макушки мелькали средь толпы, которая ревела на все голоса, охваченная веселым буйством праздника.

Когда полковой оркестр выдохся, ему на смену пришел корабельный джаз. Зазвучал «Мекки-найф», и вся публика, глядя на то, как лихо выделывают коленца матросики с «Айдахо», тут же следом зашлась в африканских ритмах. И понеслась новая веселая волна вдоль причала, мимо пакгаузов, портовых кранов, туда, вверх, где был город с его заботами и тревогами. Будто бы это уставшие от бесконечных переживаний люди наконец получили возможность встрепенуться и, сбросив с себя груз вечных проблем, начать новую жизнь. Отчаянное веселье посреди отчаявшейся от бесконечных войн планеты по имени Земля. Веселись, народ, время новое идет! А новое ли?..