Книга Феникс в полете - Шервуд Смит

Однако теперь, впервые столкнувшись воочию с воплощением этих таинств, он все равно был потрясен открывшимся ему зрелищем и на мгновение сам поверил в скрытые за этими символами истины. Само Древо Миров росло перед ним, и тот, кто сидел у его корней, действительно держал в руках благополучие Тысячи Солнц, и он готовился занять это место.

Двери за его спиной, распахнувшись, хлопнули по стенам – он скорее осязал, нежели услышал этот звук. Глашатай начал свое объявление:

– Я – ВЛАСТЕЛИН-МСТИТЕЛЬ, АВАТАР ДОЛА. МОИ ПРЕДКИ ПРАВИЛИ В ДЖАР Д'ОЧЕ, КОГДА ЭТОТ ОСТРОВ БЫЛ ЕЩЕ ДИКИМ ЛЕСОМ; С ЗАВЕРШЕНИЕМ МОЕГО ПАЛИАХА КРОВЬ ПОКОЛЕНИЙ ПРАВИТЕЛЕЙ ДОЛЖАРА ДОКАЗАЛА СВОЕ ПРЕВОСХОДСТВО.

По широким ступеням поднялся он на подиум. Где-то далеко за троном виднелись высокие врата Алеф-Нуль, символизировавшие преходящесть, слева и справа – Врата Слоновой Кости и Багряные Врата: независимость и злободневность. Он постоял минуту у трона, почти завороженный мерцающими в его изумрудной глубине огоньками. Потом повернулся лицом к распахнутым Вратам Феникса – символу неистребимости. Потом, наслаждаясь каждым мгновением, каждой частицей движения, Эсабиан уселся на Изумрудный Трон.

* * *

Размеры Тронного Зала застали Барродаха врасплох. Войдя в раскрытые двери, он забыл про своего пленника и только и мог, что испуганно оглядываться по сторонам. Он ощутил себя вдруг крошечным, почти невидимым; он сам не узнавал себя. Он с радостью повернулся бы и выбежал обратно, когда бы не восседавшая на троне фигура в черном.

Между Эсабианом и входом в зал, у которого стоял сейчас Барродах, протянулась двойная цепочка Дулу в пышных одеждах, за спинами которых маячили тарканцы в черном. Во главе цепочки, у самого трона стояла троица келли; их змеевидные головные отростки беспрестанно двигались. Одни аристократы стояли спокойно, другие имели явно подавленный вид; все смотрели на человека, стоявшего рядом с Барродахом.

Роста Геласаар хай-Аркад был далеко не самого высокого. Точнее, он был не выше Барродаха, но бори почему-то показалось, будто побежденный Панарх вдруг вырос – словно Тронный Зал поделился с ним своим величием. Панарх стоял молча, спокойно, и даже серая тюремная одежда и нейроспазматический ошейник казались на нем королевскими одеждами – столько горделивого достоинства было в его осанке.

Барродах поднял руку, чтобы грубо толкнуть его вперед, но жест превратился в робкое прикосновение к плечу, когда он встретился с Панархом взглядом и увидел в его глазах не просто спокойствие, но легкую иронию.

Геласаар повернулся и один пошел к трону. Бори бросился за ним следом, словно талисман сжимая в руке пульт ошейника. И весь путь до трона стоявшие по обе стороны от прохода Дулу склонялись – так пробегает по полю пшеницы волна от порыва ветра. Барродаха передернуло при виде келли, утроенно повторяющего их движение: он терпеть не мог ни колыхания их змееподобных головных отростков, ни исходящего от них запаха паленой кожи.

У подножия своего трона Панарх остановился и посмотрел на узурпатора. Барродах пристроился сбоку – так, чтобы видеть лица обоих. Несколько минут оба молча изучали друг друга; бори показалось, что ему не хватает воздуха, так возросло напряжение в зале.

Наконец Эсабиан чуть пошевелился – едва заметно изменил позу, но Барродах понял это как сигнал. Он ожидал от своего господина, что тот скажет что-нибудь своему поверженному неприятелю, возможно, поиздевается над ним, но Аватар сидел молча, так что Барродах просто поставил Панарха по левую руку от трона и дал ему знак повернуться.

– На колени, – приказал Барродах, но Панарх только молча посмотрел сквозь него, отчего ощущение невидимости у бори усилилось.

Со сдавленным проклятием Барродах махнул рукой ближайшему тарканцу. Тот схватил Панарха одной рукой за ошейник и пнул его ногой под колени, заставив – пусть и с опозданием – опуститься на пол. Дыхание Панарха участилось, потом снова успокоилось. Он откинулся назад на коленях, выпрямив спину и спокойно глядя на собранную здесь аристократию.

Барродах вернулся на свое место справа от трона и по знаку Эсабиана заговорил. Голос его сорвался и пропал в необъятном зале; он конвульсивно сглотнул и начал сначала.

– Вы созваны сюда для того, чтобы присягнуть на верность новому Властелину Мандалы, Аватару Дола, Властелину-Мстителю Королевств Должара. По правую руку его вас ожидают жизнь и процветание; по левую, – Барродах махнул рукой в сторону коленопреклоненного Панарха, по обе стороны от которого возвышались теперь двое здоровенных тарканцев с красными шапочками на бритых, покрытых шрамами головах, – ничего, кроме смерти. Выбирайте!

Тарканцы едва заметно покачивались из стороны в сторону, и свет играл на клинках тяжелых двуручных мечей, которые те держали перед собой, уткнув остриями в пол.

Барродах ткнул пальцем в ближнюю к нему Дулу, пожилую женщину с худым, ястребиным лицом, но замер, когда Эсабиан отрицательно махнул рукой.

– Приведите сначала эту тварь, – мягко, но не без брезгливости в голосе произнес он.

Повинуясь приказу, несколько тарканцев вытолкнули вперед троицу келли, а Барродах достал прозрачный шар и протянул его Эсабиану; внутри шара трепыхалось бесформенное переплетение ярко-зеленых лент.

При виде шара келли застыли и испустили громкий стон на три голоса, полный незнакомых, чуждых эмоций.

– Как вы, похоже, уже догадались, это все, что осталось от вашего Архона, – сказал Эсабиан, подняв шар одной рукой, – и единственная надежда на продолжение... гм... его рода и его генетической памяти. – Отвращение звучало теперь в его голосе столь явственно, что ему пришлось сделать паузу, прежде чем продолжать. – Его дальнейшую судьбу решать вам.

Все трое келли замерли на мгновение, беспокойно двигая головными отростками. Потом – до жути одновременно – застыли без единого движения. Средний, меньше других ростом, заговорил высоким контральто, неожиданно высоким на фоне низких, чужих голосов остальных двух:

– От тебя можно ждать только смерти, – произнес келли почти нараспев. – Смерть в твоих глазах, смерть в твоих устах, смерть в твоих мыслях. Даже запах твой несет конец жизни, и не будет тебе третьего, ибо смерть таится и в твоем собственном чреве.

Барродах в ужасе замер. Откуда они знают? Он осмелился бросить взгляд на Эсабиана: лицо его господина не изменилось, только пульсировала жилка на виске.

– Мы не будем служить тебе, – пропел келли. – Пусть сила на твоей стороне, но ты бесплоден. Жизнь отвергает тебя, и мы отвергаем тебя.

Коротким движением руки Эсабиан швырнул шар на пол у подножия трона. Внутри сосуда вспыхнул разряд плазмы, с сухим треском опалив стекло изнутри. Бешено извивавшиеся зеленые ленты разом обуглились и тут же рассыпались в прах.

Мечники-тарканцы шагнули вперед; келли даже не пытались уклониться от свистящих клинков, что снесли им головные отростки. Фонтаны желтой крови обрызгали стоявших ближе к трону Дулу. Инопланетяне медленно осели на пол; мышцы их дергались в замысловатом ритме конвульсий. Некоторое время обрубки продолжали шевелиться, потом стихли.