Книга Любить того, кто рядом - Эмили Гиффин

— Я тоже.

По коже бегут мурашки: мне представляется, как мы с Лео на Кони-Айленде бредем вдоль кромки воды, вот-вот спустится мгла, а пока мы фотографируем предзакатное золотое небо. Смеемся и разговариваем, разговариваем. Мы вместе.

— Что делать собираешься? — спрашивает меня нереальный голос.

— Сейчас?

Лео издает свой знаменитый хрипловатый смешок:

— Нет, не сейчас. Завтра. После съемок.

— Пока не знаю. А ты? — говорю я и тут же жалею о сказанном: снова я оказалась в роли зависимой дурочки, которая и шагу не может ступить без своего всезнающего парня.

— Можно пригласить тебя на ужин? — спрашивает он.

— Конечно, — отвечаю я. — Здорово!

Скорей бы завтра.

— Какой у тебя голос красивый, — говорит Лео, — такой хрипловатый, класс. Воспоминания всякие навевает…

Я улыбаюсь и откатываюсь на свою сторону кровати, подальше от подушки Энди, которая все еще хранит его запах. Закрываю глаза и на целую бесконечно долгую минуту погружаюсь в волнующую телефонную тишину — и в наше Лео прошлое. В то время, когда я еще могла быть самой собой, безоглядно отдаваться своим порывам без сожалений и угрызений совести… Когда существовало только чистое, сиюминутное удовольствие… Я окончательно поддаюсь чувству физического желания, которое накапливается во мне уже несколько дней.

«Но он же не знает, что я сделала, — убеждаю я себя потом. — Тем более он не занимался тем же самым!» Мне просто необходимо было избавиться от напряжения, а завтра все будет по-другому. Завтра мы станем коллегами по бизнесу или по крайней мере друзьями, у которых был общий романтический эпизод в жизни. «Самое главное, — настойчиво повторяю я себе, — самое главное, что я все равно люблю Энди. И буду любить всегда, что бы ни случилось!»

Глава 29

Вечеринка у Марго закончилась несколько часов назад, и толпа гостей уже рассосалась. Я рассеянно передвигаюсь по грандиозной гостиной Джинни, собирая в пластиковый пакет обрывки ленточек и нарядной упаковочной бумаги.

Гостиная больше похожа на приемный зал дворца, чем на нормальную комнату: на драпированных занавесях — тяжелые шелковые кисти, на стенах — живописные портреты собак Джинни и шитый шелками семейный герб Крейга. В центре комнаты расположился кабинетный рояль. На нем, насколько я знаю, никто из хозяев играть не умеет — видимо, поэтому трогать рояль запрещено. Меня раздирают противоречивые чувства. Последнее время я то постоянно раздражена, то раздражаю других, а тут еще и поездка предстоит… В результате нервничаю я страшно.

С одной стороны, трудно отвлечься от мыслей о Лео, о том, что взять с собой, как мы встретимся, как (и надолго ли?) простимся и так далее. С другой стороны, я наслаждаюсь моментом. Против ожиданий, я вполне неплохо провела время на вечеринке. Кто бы мог подумать, что будет весело! Нет, я по-прежнему считаю, что, в общем и целом, нравы в Бакхеде царят самые мещанские — мне по крайней мере все эти суетные чаяния невыносимо скучны. Но каждая в отдельности обитательница самого престижного района Атланты вполне мила. И они гораздо более интересные личности, чем можно предположить, видя их за рулем «рейнджровера» с мобильником в руке и модно прикинутыми детишками на заднем сиденье.

Но это еще не все. По мере того как я составляла опись подарков — да, на меня была возложена эта почетная обязанность! — в душу снизошло чувство семейной гордости, принадлежности к славному клану Грэмов. Я тоже Грэм. Жена Энди. Золовка Марго. Невестка Стеллы.

В какой-то момент один из гостей спросил, где живут мои родители, и тут кристаллизовалась моя вечная моральная дилемма. На долю секунды я застыла — что теперь? Рассказывать, что папа живет в Питсбурге, а мама покинула этот мир? На помощь пришла Стелла — королева такта (и оперативности). Она нежно пожала мою руку и сказала, да так весело и естественно, будто и не думала отвечать за меня:

— Папа Эллен живет в Питсбурге, в том самом доме, где выросла его дочь! У них с Марго это общее.

Бриллиантовое колечко на пальце Стеллы сверкнуло, отражая свет хрустальной люстры. Я с благодарностью взглянула на свекровь. Ненавижу объяснять про мамину смерть. Одно из двух — или невольно нагоняешь на людей тоску, и сама неминуемо думаешь о том, что ты сирота, или избавляешь аудиторию от слезливых откровений, легко отмахиваясь ручкой: не беспокойтесь, мол, это уже давно было.

Это, спору нет, произошло давно. Да только от этого легко не отмахнешься.

Вот, например, сейчас: вроде мы все вместе пьем шампанское после ухода гостей, весело болтаем о том, о сем, но Марго и Джинни — обе со своими мамами, а я одна. Скорее бы уж Энди за мной приехал… и когда он наиграется в свой гольф! Обсуждение «результатов вскрытия» — в самом разгаре. Подробно перечисляются достоинства и недостатки полученных даров. Итак, самый лучший подарок — симтичная ярко-зеленая коляска от подруг по теннисному клубу; самый позорный подарок — одеяльце, на котором, прежде чем передарить, прозевали вышитое имя прежнего владельца; самый красивый наряд — винтажная «Шанель»; самый безвкусный наряд — ажурный розовый блузон поверх черного бюстгальтера. И наконец, все теряются в догадках, кто так неудачно залил красным вином один из парадный стульев Джинни.

— Жаль, я не включила видеокамеру! Ну, ту, что для наблюдения за няней, — хихикает Джинни. Ее слегка пошатывает на высоченных каблуках, и она едва успевает плюхнуться на стул, на сей раз не парадный.

Когда она выпьет, ее можно терпеть. Она даже ничего, когда не умничает, не кривляется и не пытается доказать, кто здесь самый лучший друг Марго. По-прежнему оставаясь стервой с поразительным самомнением, в такие моменты она, по крайней мере, становится веселой стервой с поразительным самомнением.

— У вас правда есть камера наблюдения? — Изумленная Стелла обводит глазами потолок.

— Не зря же они называются скрытыми камерами, — учу я, вертя в пальцах прелестную упаковочную тесьму. В другое время я, пожалуй, забрала бы мешок с ненужной упаковкой домой — уж очень она красивая, да и Марго разворачивала подарки чрезвычайно аккуратно, — но сейчас мне не до того — в себе бы разобраться…

— Конечно, есть, Стелла! — Пэм, мать Джинни, показывает на розетку искусственных цветов над встроенным книжным шкафом. — Марго тоже следует об этом подумать! Особенно сейчас, в ожидании новорожденного. Весь этот поток нянь и прочих помощников…

Меня передергивает от словечка «помощники». Этим эвфемизмом обозначаются все: садовники, медсестры, экономки, парни, которые чистят бассейны, и шоферы. Да-да, шоферы — Пэм уже четверть века не садилась за руль автомобили! Чем тут гордиться — для меня загадка. Когда обитатели мира Марго начинают на все лады обсуждать «помощников», меня просто трясет от этой ярмарки тщеславия. Особенно если учесть, в какие дорогущие частные школы они возят своих детишек, и какие великосветские приемы устраивают (часто для преподавателей этих самых школ и родителей учеников).