Книга Кольца анаконды - Гарри Гаррисон

А по ту сторону Атлантики, над Англией, бушевала летняя гроза. Дождь лил как из ведра, реки вздувались и выходили из берегов. Молнии вспыхивали за резными башнями Виндзорского замка, грохотал гром. Два человека, неохотно выбравшиеся из кареты, мгновение помялись, а затем поспешили найти укрытие в арке дверей. Ливрейный слуга помог лорду Пальмерстону спуститься на землю и чуть ли не понес его ко входу, где уже ждали остальные. подагра чуточку отпустила, но наступать на ногу было все еще больно.

Двери перед ними распахнулись, и они вошли в замок, в последний зал, где должны были встретиться. Герцог Кембриджский, только что вернувшийся из Америки и выглядевший весьма внушительно в парадном мундире, обернулся к вошедшим.

– Грандиозно, как раз те господа, которых я хотел видеть. Входите обсушитесь, хлебните вот этого, – он махнул своим бокалом в сторону буфета. – То самое, что надо в эту гнилую погоду.

Ни словом, ни делом, ни жестом не упомянул он о сокрушительном поражении войск в Мексиканском заливе. И никто не осмелился спросить его об этом. С тех самых пор, как американские газеты начали каркать о восхитительной победе, герцог оставался в уединении. Когда же он снова вышел на люди и снова возглавил армии, никто не набрался смелости помянуть ему об этом. Дело прошлое, ему предстоит блестящее будущее.

Пришедшие забормотали приветствия весьма вежливо, поскольку герцог не только двоюродный брат королевы, но и главнокомандующий британскими армиями. Потом с интересом посмотрели на стройного офицера, стоявшего рядом с герцогом и казавшегося чуть ли не истощенным по сравнению с тучным главнокомандующим. Вместо банта или галстука шея офицера была обмотана бинтами, так что он не мог вертеть головой. Герцог кивнул в его сторону.

– Вы случаем не знакомы с полковником Дюпуем из Пятьдесят шестого Вест-Эссекского? Он прибыл домой на поправку и доставил информацию о колонистах. Отзывается хорошо об их оружии и весьма презрительно – о нашем. Хочет потратить деньги, изрядное количество денег, осмелюсь сказать. Вот, полковник, с этим пареньком вы и хотите поговорить. Зовут Гладстон, советник казначейства.

–Рад познакомиться, полковник. Надеюсь, ваше выздоровление идет хорошо.

– Отлично, спасибо, сэр, – хриплым шепотом ответил тот.

– А на что вы хотите потратить золото нашей нации?

– На оружие, сэр. Современные винтовки, и притом заряжающиеся с казенника. – Он притронулся к своей шее. – Вроде той, что сделала это. С расстояния в сотни ярдов.

– Вы, сэр, – вспылил Пальмерстон, – вы считаете, что страна не смогла хорошо обеспечить свои войска?!

– Нет, сэр, я вовсе не подразумеваю этого. Я хочу сказать, что войска, в том числе и я, довольствовались статус-кво и слишком мало думали о модернизации. Вам известно, что кое-кто из моих людей до сих пор пользуется тауэровскими мушкетами?

– Бурая Бесс выиграла не одну войну, – заметил герцог.

– Выиграла, сэр, в прошлом, сэр. Пятьдесят-сто лет назад. Один из моих офицеров с презрением отозвался об этом оружии и зашел настолько далеко, что сказал – конечно, в шутку, – что предпочитает добрый английский лук. Куда более хорошее, более точное оружие, чем мушкет. И скорострельность в четыре раза выше. И не выпускает дыма, который выдает местоположение солдата.

– Изумительная шутка, – бросил Пальмерстон, рассерженный подобным легкомыслием. – И что, всегда ваши офицеры столь дерзки?

– Редко. Этот уже не повторит свою дерзость. Он погиб в сражении под Платсбергом.

– Вы упомянули только об оружии, – сказал лорд Рассел. – Не хотите ли заодно возложить вину на нашу мораль, на нашу организацию, на нашу способность сражаться?

– Поймите меня правильно, сэр. Я профессиональный солдат профессиональнейшей армии мира – и горжусь этим. Но, проще говоря, сражение выигрывают пули. Если враг выпустит в меня десять пуль за то время, которое требуется мне, чтобы выпустить одну, тогда он стоит десяти солдат. Откуда следует, что в бою речь о равенстве уже не идет. Сто против ста означает, что моя сотня против их тысячи. Таким образом бой не выиграешь.

– Выучка, вот что главное, – возразил герцог. – Выучка и мораль. У нас есть мораль, выучка и решимость сражаться и победить в любом уголке мира. Нерешительные люди не смогли бы построить эту Империю. Мы никогда не проигрывали и если я будем выигрывать в будущем. Эту маленькую заминку мы преодолеем. Враг будет побит, и мы одержим победу. Нам доводилось проигрывать сражения, но мы никогда не проигрывали войны. Временная заминка ведет к будущей победе. Если враг будет молить о мире, мы можем снизойти к нему. Но только с тем, чтобы в будущем вернуться еще большими силами. В конце концов нас ждет триумф.

Он сердито огляделся, ожидая, когда кто-нибудь возразит.

Воцарилось тягостное молчание, и все с радостью восприняли объявление о прибытии Ее Величества. Обернувшись, они поклонились, когда она прошла к своему трону. Королева Виктория оделась во все черное, с черными перчатками и черной вуалеткой: она оплакивает и будет вечно оплакивать своего любимого Альберта. С момента его смерти она все более и более опускается. Одутловатое лицо покрылось пигментными пятнами, она еще больше располнела. Придворные уже начали беспокоиться о ее рассудке. Королева кивнула герцогу Кембриджскому.

– Как я понимаю, это вы созвали данную встречу?

– Совершенно верно. Надо обсудить вопросы политики, и притом серьезные. Но сперва, если позволите, я бы хотел, чтобы вы лично услышали донесение о ходе этой войны, подействовавшее на меня, как не смогла бы подействовать никакая депеша или письменный приказ. Устный доклад человека, сражавшегося в этой войне. Полковника Дюпуя.

– Что ж, тогда говорите. Как идет война, полковник?

– Сожалею, мэм, но я принес только дурные вести.

– Я не сомневалась! – пронзительным голосом вскинулась она. – Последнее время чересчур много дурных вестей, чересчур много.

– Глубоко сожалею, что должен усугубить ваше огорчение. Уверяю вас, солдаты и матросы Вашего Величества сражались весьма доблестно. Но на суше у противника было превосходство в артиллерии, а в море невероятное превосходство в технике. Уверяю Ваше Величество, что отважные люди приложили все силы, храбрости у них хватало, но суть войны заключается…

Голос полковника охрип еще сильнее, и он прикоснулся к шее кончиками пальцев, будто хотел утихомирить боль. Королева подняла руку.

– Довольно! Этот человек ранен, ему нужна медицинская помощь, а не аудиенция королевы. Пусть полковнику помогут, позаботьтесь, чтобы он отдохнул. Нам больно видеть, что отважный человек, пострадавший за свою страну, находится в столь затруднительном положении.

Она молчала, пока полковник на дрожащих ногах пятился из комнаты, затем обрушилась на герцога:

– Вы имбецил! Вы привели этого человека сюда, чтобы смутить нас, чтобы доказать какую-то смутную, непонятную точку зрения, которая совершенно не ясна мне! Да будет вам известно, мы отнюдь не находим это забавным.