Книга Фиолетовый - Ольга Тарасевич

Кто это мог быть, тут же задалась вопросом Татьяна, внимательно рассматривая каждого. И тут же самой себе ответила — каждый, в кого ни ткни пальцем. Каждый ее хотел, каждый завидовал Андрею, и каждый из присутствующих это тщательно скрывал. Во всяком случае, пытался…

— Алло, Танюш, — Володин голос звучал в трубке виновато. — Ты не сильно обидишься, если мы еще на одну ночь тут зависнем?

— Господи, что случилось? — перепугалась она сразу, подумав, что у Мишки какие-то осложнения.

— Встретила моя Вика здесь свою школьную подружку, никак не растяну их в разные стороны.

— А Мишка? Он-то как?

— Все в норме, прыгает, скачет. Все хорошо. Так ты не обидишься?

Татьяне минут пять пришлось его убеждать в том, что ей будет хорошо и комфортно в одиночестве. Что она ничего и никого не боится и непременно найдет, как скоротать наступивший вечер. Хорошо, что Володя не стал у нее выспрашивать о ее планах, а то бы очень удивился, узнай он, чем именно она решила себя занять. И не вечером даже, а ночью.

Она ведь успела уже отыскать горничную Лену, хотя хозяева отчаялись это сделать. Та мирно спала в подвале за стеллажами с картонными коробками, наполненными пустыми пластиковыми бутылками. Рядом с Леной на тюфяке мирно соседствовали две пустые банки из-под «Отвертки», стало быть, горничная вырубилась до утра. Об этом же ей потом и Валечка со вздохом поведала по секрету:

— Номер надо убрать к утру, чтобы все тихо-мирно обошлось, а она так подвела. Может, очухается к полуночи, может, еще успеет до утра-то?..

Татьяна была с ней не согласна по некоторым позициям и на всякий случай к пустым банкам подложила еще одну — нераспечатанную. Это на тот случай, если Лена вдруг проснется и решит посреди ночи отрабатывать свой хлеб. Этого допустить было никак нельзя, и Татьяне пришлось выступить в роли искусительницы.

Она ведь должна была попасть в номер Андрея и Анжелы этой ночью? Должна. Должна была осмотреть там все досконально, облазать все углы и перетряхнуть постель, как бы жутковато ей не было? Да, конечно.

Если господам милиционерам не до экспертиз, если они не хотят привлекать внимание отдыхающих вспышками фотокамер и гомонящей толпой, состоящей из оперативников, работников прокуратуры и прочих, то она все сделает за них. Она очень тихонечко вытащит ключ из кармана мирно посапывающей горничной, очень осторожно выйдет ночью в коридор, проберется к номеру, откроет его и…

— Так я и думал, — проговорил кто-то вполголоса над самым ее ухом и шумно выдохнул. Мурашки мгновенно пробежали по спине, и она ахнула. — Все вам неймется, да?

Это был тот самый милиционер с жесткими неудобными плечами, который минувшим вечером уводил Андрея в застенки так, как будто вел его в ресторан или на день рождения к своей сестре — мило и непринужденно улыбаясь. Он переоделся в шорты и широкую майку, вместо закрытых черных ботинок на нем были кроссовки, а в руках вместо удостоверения или — упаси, господи, — пистолета он держал ключи от автомобиля.

— Что вы тут делаете? — негодующе прошептала она. — Да еще и не по форме!

— А вы по форме чужой номер вскрываете, да? — попытался он съязвить и тут же получил достойный отпор:

— А вы по форме его осматривали, да? Что-то я не видела тут экспертов и в роли понятых себя не помню!

— Я к вам стучался, вы не открыли. И понятые были, между прочим, из прислуги. Протокол имеется, — вдруг надул он губы, как ребенок. — А теперь что? Что собрались там найти?

— Эти, как их… — совсем вылетело из головы и никак не вспоминалось это слово, напоминающее улитку, вот конфуз-то. — Эти…

— Улики, — подсказал он с гадкой ухмылкой.

— Ага, их.

— Так и не верите, что он убил? — едва слышно спросил он.

— Не верю.

— А кто, по-вашему?

— Желающих, думаю, могло быть много. Она была изнасилована?

— Да, — нехотя признался ночной гость в шортах, которого она вечером записала в свои ровесники.

— И анализ спермы показал, что это не был Андрей, — озарило ее вдруг. — И именно поэтому вы здесь!

— Не только, — он продолжал дуться.

— А почему еще?

— А потому что я был уверен, что вы непременно станете совать нос не в свое дело, попретесь в этот номер.

— С чего это вы вдруг так решили? — возмутилась она, потом поняла, что возмущение ее не к месту, и уже тише повторила: — Почему это вы вдруг так решили?

— Почему, почему!

Он повертел на пальце ключами, посмотрел на нее, ухватил за руку, потянул к себе и проговорил в сердцах, глядя в ее глаза:

— Да потому что все женщины, которым довелось мне неосторожно понравиться, непременно совали нос не в свои дела. Это, знаете ли, на уровне подсознания, — кажется, он дразнился. — Она мне еще не нравится будто бы, но если сует нос куда не надо, то все пропало. Понравится непременно!

— И что теперь делать?

— Теперь придется выручать из беды этого охламона, в чьих глазах вы утонули.

— С чего это вы взяли? — снова попыталась она возмутиться, но снова притихла, сама же говорила, что Андрей ей понравился, шмыгнула носом и спросила: — Так мы идем или станем ждать, пока Лена проснется и начнет уборку?

— Ну, после четырех банок коктейля, думаю, это случится не скоро, — улыбнулся он ей одними глазами.

— Было три. — Татьяна растерянно заморгала. — Четвертая откуда? Так это вы?..

— Мы, мы, открывайте дверь, Татьяна, пока нас не засекли…

Первым делом ее новый знакомый, назвавшийся Анатолием, опустил жалюзи на окне и задвинул тяжелые портьеры. Потом включил верхний свет, опустился на четвереньки, призвал ее сделать то же самое, и они начали поиск.

Никто из них не знал, что именно они ищут. Собирали все, что попадалось под руку, а попадалось много чего, молодые люди не отличались аккуратностью. И комочки окаменевшего изжеванного «Орбита». Откуда уверенность? Так пустые упаковки от него валялись там же. И надорванные глянцевые пакетики из-под презервативов. И нитки, и волосы Анжелы и…

— Нашла!! Нашла!! — засипела она приблизительно через полчаса, в течение которых они с Анатолием сгребали из углов весь мусор. — Я нашла ее, Толя!!

— Что нашла? — Он по-собачьи, на четвереньках подполз к ней и шумно задышал на ухо. — Что это? Пуговица? А я-то думал…

— Это не просто пуговица, Толя! — голосом цыганки-ворожеи пропела она. — Это пуговица от мужской рубашки.

— Вижу! — буркнул он, отодвигаясь и усаживаясь к стене. — И что? Твой Андрей не носил совершенно рубашек, что ли?

— Носил. Но рубашку серебристо-зеленого цвета в едва заметную клетку, которая застегивалась на такие вот именно пуговицы, где теперь одной не хватает, он не носил точно! А знаешь почему?